​​Закон снижения эффективности Любые сцены можно разделить на два вида: сцены...

Всем Посмотрела 2 коротких сериала - Повсюду тлеют пожары (10 серий) по одноименной книге Селесты Инг и Unortodox / Неортодоксальная (4 серии) по книге Деборы Фельдман, основанной на реальных событиях - «Неортодоксальная: скандальное отречение от моих хасидских корней». Первый сериал - отполированная идеальная картинка продюсерской компании Риз Уизерспун - с красивым пожаром и красивыми людьми, местами вольно обращается с сюжетом книги, но определенно стоит внимания. Второй сериал - по ощущениям как независимое кино середины нулевых, романтически снятый Берлин, напоминающие документальный фильм кадры Вильямсбурга. Впечатляет и история главной героини Эсти, и совершенно незнакомый мир хасидской общины с ее бытом и законами. В голове не укладывается то, что эпизоды, повествующие о жизни в общине - это реальная история жизни Деборы Фельдман. Совершенное откровение и расширение границ восприятия, наталкивающие с одной стороны на мысли о том, что привычный образ жизни - далеко не единственный, с другой - что данность можно попробовать изменить. В общем рекомендую. «Повсюду тлеют пожары» смотреть тут: https://www.ivi.ru/watch/i-povsyudu-tleyut-pozharyi «Unorthodox» тут: https://www.netflix.com/ru/title/81019069 https://www.ivi.ru/watch/i-povsyudu-tleyut-pozharyi

Живя в стране души и чести, Где над законом есть мораль. Народ мечтает о прогрессе И, чтобы в арке был фонарь. Гордясь своей душой широкой И бредя западной мечтой, Мы несмотря на жизнь с изжогой С работы тащим все домой. Такой наш план, такая сущность… Всем недовольны мы вокруг. Хотим мы встать на место Пути, Чтоб жил так я и лучший друг! Не будет здесь порядка never Пока мы смотрим на других, Пока в полиции и мэром Хотим работать, чтоб to thieve…

Построй же дом в своей душе! Где есть законы, принципы, устои. Не соблюдай придуманных клише Храни ты в сердце пламя молодое. Ищи себя в прогнившем мире фальши. Не следуй слепо за толпой, деньгами Они лишь средства, помни! Иди дальше... Не поклоняйся им, а пользуйся благами. Всегда сражайся в разуме и жизни Ведь бой не прекращался никогда Добро и зло, нужда и сущие капризы Не забывай, твоя где сторона.

Брайан Рафтери «Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил всё» В МИРЕ ТАК МНОГО КРАСОТЫ. Мне всегда неловко и не с руки признаваться в своей огромной любви к кино и как-то ее идентифицировать, делать ЗАКОННОЙ, и давать себе право об этой любви говорить. Вот книги — равный мой брак, у меня есть кусочки соответствующего образования и профессиональный стаж почти 10 лет, могу позволить себе выражать бесценное мнение о прочитанном. С кино же мы флиртовали в большей или меньшей степени всю жизнь, хотя я из тех, кто посмотрел Гринуэя в 9 лет, а Бертолуччи в 11. А тут книга о кино, и 80% фильмов, упомянутых там, я смотрела, некоторые не по одному и не по два раза — всё, сгорел сарай, гори и хата, вы меня не удержите никак в этом отзыве, я буду говорить только о «моём» кино, потому что эта книга косточка за косточкой разобрала меня, вернула в детство и напомнила, на каких фильмах я насобирала свои ценности, от которых больше и не откажусь. По моим воспоминаниям, первым фильмом, на который я пошла в кино, была Матрица. Матрица сделала кассу 99 года, хотя на момент съёмок тогда ещё братья (упорно и в оригинале книги, и в переводе теперь именуемые сёстрами) Вачовски даже не могли объяснить, как воссоздать технически то, что они написали. Позже мы с отцом ходили на «Скрытую угрозу», кажется даже в оригинале с очень плохо переведенными субтитрами. Я не видела до этого классическую трилогию, но помню, как не могла пошевелиться весь фильм от восторга, хотя люди выходили и выходили из зала — они ждали этот фильм 16 лет и были готовы ругать его В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ. Позже, уже с бабушкой, мы до утра смотрели церемонию Оскар, и мой глаз зацепился за «Красоту по-американски». На сегодняшний день я смотрела этот фильм больше 10 раз, и он без споров с собой входит в мой топ-3 любимых фильмов. Таким образом для меня (да и для многих читателей) эта книга, состоящая из кучи уникальных интервью и выражающая несколько интересных мыслей: о страхе перед апокалипсисом миллениума, проблеме маленького белого человека, подростковой жестокости — эта книга является прежде всего изумительным фоном для собственной ностальгии: вот он, ваш первый фильм Уэса Андерсона, а вот тонкая и звонкая Кирстен в «Девственницах-самоубийцах», закрывать друг другу глаза под «Широко закрытыми глазами»; использовать подзабытую фамилию братьев Кауфман как повод для телефонного звонка, первый раз услышать “Where is my mind” на гитаре и затем «о, это из Бойцовского клуба», первый и последний раз почувствовать раздражение от этого... Прекрасно, без спойлеров, с неочевидным взаимосвязями, без снобизма и без сожаления написанная вещь, уносящаяся на самые высокие волны памяти. Удаляюсь на этих волнах пересматривать «Магнолию». Кому читать: желающим получить огромное читательское удовольствие, что бы это не значило. Что пить: «если ты идёшь в кино — пей компот, а не вино, если ты уже в говно — не ходи вообще в кино». Но если пренебречь этим постулатом, то в кинотеатрах конечно же приятнее всего пить коньяк, добытый в ближайшем магазине за 5 минут до сеанса.

Нонфика в этом году нет, а списки «что бы вы купили, если бы non/fiction состоялся» - есть! И без своего списка я вас не оставлю. • Борис Виан, УЛИПО «Деваться некуда». Борис Виан (больше под Вернона Салливана) написал четыре главы и не завершил роман. Через сто лет после рождения писателя наследники предложили литературному объединению УЛИПО (Увеличение ЛИтературной ПОтенции) дописать продолжение. Есть большой шанс, что говно, но деваться некуда. • Чарли Кауфман «Муравечество» - ½ одного из любимых сценаристов да еще и в переводе Поляринова – даже если получится заумно, просто красиво встанет на полочке, уже будет мне приятно. • Иэн Рэйд «Думаю, как всё закончить» - тот же Чарли Кауфман сделал из этого романа экзистенциальный ужастик, который я пересмотрела трижды, чтобы понять, так что очень интересно узнать, Кауфман - гений, и/или первоисточник - огонь. • Дж. С. Фоер «Погода – это мы» - с Фоера, купленного на нонфике 2017, мой канал и начался, поэтому Фоера читать я не брошу, хотя на мой вкус лучше «И всё осветилось» он так ничего и не написал. • Роберт Гараев «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970 -2010х» - люблю ненавязчиво выкладывать такие книги перед собой на столик в модных барах, когда прихожу туда одна. • Саша Сулим «Безлюдное место: Как ловят маньяков в России» - вся следующая фраза прозвучит ужасно, но тру крайм в тренде, а русский тру крайм- особенно, ведь он самый беспощадный, логично же. Кропотливое и непритязательное расследование дела ангарского маньяка – приберегу на безнадежный февраль. • Стивен Кинг «Будет кровь». Весь год читаю Кинга, уменьшая тем самым количество своих подписчиков и увеличивая уровень тревожности, но остановиться невозможно. • Сюзанна Кларк «Пиранези». Оторваться от кровавой Земли, беспокойные кельты, волынки, феи, неразбавленный английский юмор – от автора, подарившего мне прекрасные 10 часов подряд в обнимку с мистером Норреллом. Что пить, чтобы во время онлайн-шопинга не заказать больше книг, чем требуется одной женщине со средней зарплатой? Черносмородиновый рижский бальзам смешаем с сухим игристым в пропорции 1/3 (если возьмёте розовое, будет совсем красиво), добавим любую замороженную ягоду из недр морозилки, не пьем больше 3 таких коктейлей подряд.

«Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать», Ирина Якутенко «До сих пор ученые забивали на исследования простудных заболеваний не в последнюю очередь потому, что такие исследования гласно и негласно считались неважными: на них было трудно получить деньги, а результаты почти гарантированно нельзя было опубликовать в престижных журналах. И когда глобальную пандемию вызвал именно простудный вирус, мир оказался беззащитен и несколько месяцев тыкался вслепую, пытаясь срочно разобраться в патогенезе COVID-19 и подобрать лечение». Словарь Collins уже выбрал «локдаун» словом года 2020, остальные словари еще не определились – но в целом понятно, каким именно событием больше всего запомнится этот год всему миру. Если у вас, как и у многих, среди главных итогов года – полный хаос в голове при мыслях о коронавирусе, эта книга поможет утрясти льющиеся отовсюду потоки информации, отделить правду от домыслов и попытаться наконец понять, что за зверь этот COVID-19. Из всей лавины сведений о коронавирусе, заполнивших мир в этом году, автора книги выбрала всю самую важную и (главное!) научно подтвержденную информацию, разложила по полочкам и пересказала в понятной обычному читателю форме. В книге рассказывается, что собой представляют вирусы в целом и какими особенностями обладает именно коронавирус SARS-CoV-2; откуда он взялся и какими путями передается; что происходит при попадании коронавируса в организм человека; почему от коронавируса до сих пор нет лекарства и чем лечат пациентов в его отсутствие; какие бывают вакцины и тесты, правда ли нужен карантин и «когда все это закончится». В книге несколько глав, разбитых на компактные разделы, каждый из которых посвящен конкретному вопросу. Помимо основного текста, в разделах есть врезки с углубленной информацией – если материал в них кажется слишком сложным, их можно пропустить без ущерба для общего понимания книги или вернуться к ним позже. Особо закрученные описания сопровождаются иллюстрациями. В общем, здесь есть все, чтобы максимально облегчить читателю восприятие сложной биологической теории. Неправильно было бы сказать, что эта книга ответит на все вопросы о ковиде – ну, просто потому, что на многие вопросы у науки в принципе до сих пор нет точного ответа. Кроме того, информация о COVID-19 обновляется настолько стремительно, что некоторые данные, приведенные в книге, уже не совсем актуальны. Книга была написана в октябре, поэтому, например, информация о второй волне заболевания в европейских странах не полная: так, написано, что в Чехии «второй пик… до первого не дорос и был сбит до относительно приличных 135 человек в день» - в то время как на сегодня Чехия уже видела прирост по 15000 человек в день, и его уже удалось снизить. Постоянное дополнение имеющихся знаний – штука неизбежная; может когда-нибудь, лет через -дцать, кто-нибудь сможет написать исчерпывающий труд обо всем этом безобразии под названием «ковид», но в текущем моменте приходится довольствоваться тем, что имеем. Главная ценность этой книги, на мой взгляд, - фундаментальная информация, которая тоже может, конечно, уточняться и дополняться, но базовой актуальности не потеряет (например, информация о том, как работает иммунитет, как устроен вирус, какие бывают типы вакцин и на чем основана работа тестов на COVID). Я тот человек, которому книга «Пандемия» Сони Шах показалась излишне эмоциональной, поэтому «Вирус, который сломал планету» для меня пример близкого к идеальному биологического научпопа: без лишних эмоций и отвлечений от темы, с четким и лаконичным изложением информации и очень логичной структурой повествования. Книга вполне может пригодиться в качестве домашнего справочного пособия, в которое не лишним будет заглянуть время от времени – ибо жить с коронавирусом нам, похоже, еще какое-то время предстоит.

Петер Хандке “Страх вратаря перед одиннадцатиметровым” (1970) Иногда я хожу в книжный в состоянии “впарьте мне что-нибудь”. В тот вечер, когда у меня появился “Страх вратаря…”, я спросил консультанта: - А есть что-нибудь по жести прям? Типа Берроуза, Айлетта, Сиратори. В следующий момент мне принесли целую кипу книг Жуандо и др. про однополую любовь и умышленное заражение венерическими заболеваниями. Я извинился, что криво описал задачу, хотя это выглядело как “один мой друг”. Благо в магазине где я затариваюсь, работают умнейшие люди и совершеннейшие котяшки. После сомнительных понтов, что уже читал примерно все, я завладел книжкой и ушел в закат. Прочитав первое предложение “Вратаря”, я сразу понял, что уже видел такой стилёк: “Монтеру Йозефу Блоху, в прошлом известному вратарю, когда он в обед явился на работу, объявили, что он уволен”. Знаете, кто еще создавал завязку в одно предложение?! Кафка! “По-видимому, кто-то написал на Йозефа К. донос, поскольку однажды утром он был арестован, хотя ничего противозаконного не совершил”, - так начинается роман “Процесс” и игра “найди австрияка”. В общем, если вам нравится Кафка - Хандке однозначно ваш выбор. Остальной текст для тех, кто хочет узнать, насколько глубока кроличья нора. Исследователи относят произведение к авангарду, но у меня тут ряд вопросов, потому что Хандке в этой книге не делает ничего нового. Достоевский уже придумал подпольного человека и экзистенциализм задолго до Сартра. Кафка придумал флоу, когда слова бьют в голову, как капли с потолка в испытаниях снайперов. Камю в романе “Посторонний” докрутил тему преступления и наказания. Кажется, что Хандке это такой Такседо Маск, который врывается после драки и говорит, что справедливость восстановлена, на этом его работа здесь окончена. “Страх вратаря...” ничего нового не предлагает и это должно звучать критикой, но что если Хандке был интересен даже не бракованный вратарь, а вот это неуловимое ощущение, когда игрок уже ударил по мячу, а вратарь еще не понимает, в какой угол прыгать. Йозеф Блох очевидно болен, но он пытается стать полевым игроком, тогда как герои Кафки на правах самых толстых соглашаются встать на ворота. Возможно, Хандке выбрал чужой язык, чтобы показать, что не боится выездных матчей и легко забивает даже на поле соперника. На мой взгляд, автору не хватило зубов, чтобы вырвать очко у Кафки))00). Да, Хандке удалось показать другого героя, но весь его жест сводится к тому, что он вклеил карточку с Марадоной в “Зенит”. 7 из 10

​​​​Аналитика моего творчества, часть 3 Вот и закончился октябрь. На деревьях появляется всё больше жёлтых листьев, а в моей книге — всё больше слов. То, что изначально задумывалось как рассказ, переросло в повесть, а сейчас понимаю, что и в этом формате произведению уже тесно, ведь до развязки всё ещё далеко. За октябрь я написал ещё меньше, чем за прошлые месяцы — всего 60 000 знаков. Итого, книга выросла до 240 000, т. е. 6 алок. Признаться честно, хочется писать больше. Всегда хочется больше, пусть и не всегда хватает времени, и оттого появляется чувство невыполненной задачи. Работы прибавилось, плюс редакторская занятость, а это, пусть и развивает меня как редактора, но не очень хорошо влияет на творческий процесс. Появляется чувство, будто пытаешься усидеть на двух стульях, ведь тяжело перестроиться с механической работы по редактуре чужих произведений на собственное творчество. А ещё, влияет общий уровень подготовки к написанию книги. Я вовремя не нашёл нужные материалы, поэтому приходилось добывать информацию во время написания, отчего сам себя тормозил. И это ещё один урок: подготовка — один из важнейших этапов писательства. Информацию нужно стараться искать за́годя, а не когда жареный петух клюёт в одно место. В общем, дело движется, и это радует. Для себя уже понял, что 2 алки в месяц — вполне выполнимая задача. Впредь буду стараться придерживаться этого норматива, а вам желаю учиться на чужих ошибках. Вдохновляйтесь осенней порой, читайте книги, пейте чай и творите. Пишем, друзья! ПашаПишет https://telegra.ph/file/b496603ff8008e6845937.jpg

Аналитика моего творчества, часть 4 В прошлом выпуске: «Буду писать по две алки в месяц». В этом: «Одна алка, слава богу хоть одна!» Итак, я продолжаю писать свой роман, но меня сильно тормозит редакторская работа — наверняка вы заметили, что постов стало меньше, да и этот появился спустя 9 дней после окончания месяца (обещаю исправиться). Сейчас занимаюсь крупным проектом. Если вкратце, то чеченец, переживший в детстве войну, написал сборник рассказов. Можно сказать, что это скорее этакие "сочинения", которые мне нужно превратить в полноценное художественное произведение (как закончу, расскажу подробнее). Я немного слукавлю, если скажу, что времени на своё творчество у меня не остаётся, но вот творческой энергии крайне мало для того, чтобы полноценно вести два проекта. Отсюда и недовольство собственной эффективностью — внутренний конфликт с самим собой. Что ещё хочется сказать, заметил, что в моментах, где прописал план недостаточно тщательно, повествование начинает провисать и тормозить. Вместо сбитого действия, динамики, больше топчусь на месте и лью воду, т.к. картинку вижу расплывчато. Требуется больше времени для того, чтобы создать для эпизода необходимые ситуации, в которых проявятся нужные мне образы. Испытанием стала эротическая сцена. Редко приходится писать постельные сцены, хочется, чтобы это не было пошло, но при этом было сексуально и образно, а ещё соответствовало настроению героев, дабы сцена работала, а не просто была ради галочки. Вот уж не думал, что это доставит трудности. Но, кажется, я справился на твердую четвёрочку. Допиливать буду уже при редактуре. ПашаПишет А как поживает ваше творчество? Всё в лучшем виде, пишу, как заведённый. Неплохо, но хотелось бы лучше. Куда там! Работа, дела, подготовка к праздникам. На писательство времени почти нет. Забил. Сил нет, дайте отдышаться.

В общем, я слабак и баба и «Человека у руля» дочитать не могла. Рассуждала так: если в конце этой изматывающей истории будет happy and, это будет слишком уж сказочно. А если не будет, то вообще какой смысл себя мучить этим накануне Нового года? По трагичности своей эта книга не уступает «Щеглу» Донны Тартт, где мальчишки выживают сами по себе, ненужные отцам. Только здесь малышей трое, они стойко наблюдают как их одинокая мать спивается и пишет пьесы о своей жизни. Поэтому вынуждены заботиться и о себе и о ней: стирают, готовят, ездят на поезде в Лондон за антидепрессантами и периодически подыскивают ей «человека у руля», с которым она займётся сексом и станет хоть немного счастливее. Короче я не верила, что у такой истории может быть счастливый конец. Поэтому прочитала последнюю страницу. Обойдусь без спойлера, но наверное так и должно было закончиться. Ни хорошо, ни плохо. Обыденно и прозаично. Я не жалею, что прочитала половину и правильно сделала, что бросила. Однако если хотите испытать всю гамму переживаний брошеных детей, то конечно читайте. Автор даже юмора пытался добавить. Горького такого....

Этот год на прощание таки сделал мне подарок. Первая книга этого долгого, как я понимаю цикла попалась мне в аудиоформате, но уже скоро я стала читать ее при любой свободной минуте. До конца года не успею закончить даже первый том, но знаю чем буду занята в каникулы;) Давно искала подобное: масштабное, увлекательное и полностью опубликованное.

​​Прототипы героев для книги Каждый из нас сталкивался с ситуацией, когда задумка для истории есть, придуман харизматичный герой, а вот подкрепить все это нечем. Хочешь написать историю о маньяке-крестоносце, но ни черта о них не знаешь. Или описываешь в главе рутину матери-одиночки, только в жизни детей у тебя еще нет, да и семья у тебя полная. Кто-то сказал бы: «не знаешь, так не берись». Но если идея уже стала частью тебя, если срослась с тобой, точно плющ с железной оградой — никакие ножницы не помогут — то не стоит ее бросать. Все ненаписанное однажды вернется к нам, во сне или на обложке другого автора, останется только корить себя. А в том, чтобы писать о неизвестных тебе людях и обстоятельствах, помогут прототипы. Прототип — реальная личность, которая вдохновила автора на создание похожего вымышленного персонажа. И если ты думаешь, что взяв за прототип для главной героини Жанну Д’Арк, тебя потом обвинят в плагиате французской истории, то спешу обрадовать — этого не будет. Каждый герой в литературе имеет свой прототип. Поделим их на 2 группы: Прототипы из истории Суть в том, чтобы взять в пример историческую личность и переработать ее так, чтобы герой, основанный на этом примере, шел своим, уникальным путем. Для этого можно создавать собирательный образ — брать несколько исторических прототипов, их отдельные черты и поступки, и преобразовывать в одного вымышленного героя. От этого персонаж станет только интереснее и сложнее с точки зрения мотивации и психологии. Пример: Использование исторических прототипов — стандартный прием в литературе. Больше половины главных героев серии Дж. Мартина «Песнь льда и пламени» написаны с реальных личностей из истории Англии и Франции. Серийный убийца из Испании стал прототипом для главного героя книги П. Зюскинда «Парфюмер». Бывает даже, что вымышленный герой становится популярнее и узнаваемей, чем его реальный прототип, как это случилось с Дракулой Б. Стокера. Автор взял за основу реально существовавшего графа Цепеша и превратил его в вампира, породив отдельный жанр в литературе. Прототипы из ближайшего окружения Часто прототипами для героев становятся люди, хорошо знакомые автору. В таких случаях, автору проще найти мотивацию персонажа и основу его характера, ведь он всегда может взглянуть на живой пример и пообщаться с ним. Но отсюда же вытекает и сложность работы с прототипами в лице близких друзей и знакомых. Если списывать героев своей книги с них слишком буквально, то рано или поздно они узнают себя в «нервной курящей дамочке с комплексом неполноценности» и «вечно пьяном лысом мужике, который любит срывать зло на близких». И закончится все может не просто ссорой, но и судом — если сходства очевидны, человек может подать в суд на автора, что использовал его личность, не получив на то согласия. Пример: Прототипом Маргариты из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» послужила жена автора, а история любви неудачливого затворника и замужней женщины поразительно точно отображает историю любви Булгакова с его третей женой. Конан Дойл не раз говорил о том, что образ сыщика Холмса списал со своего учителя и врача Джозефа Белла, обладающего способностью рассказать многое о человеке, лишь взглянув на него. Прототипы помогают реалистичнее и глубже прописать персонажа. Все это похоже на игру — автор ткет паутину сюжета, сплетая между собой героев из прошлого, образы своих друзей или возлюбленных и вымысел, а в результате получается цельная история с уникальными, неповторимыми персонажами. А ты используешь прототипы при написании истории? MeWrite https://telegra.ph/file/0a2862d41434f890156f4.jpg

​​Пиши «неидеально» Последнее время все чаще слышу от новичков, что им сложно сесть писать книгу из-за недостатка знаний. Они говорят: «Мне нужно больше опыта», «Сначала хочу побывать в Лондоне», «Хочу писать детективы, но не разбираюсь в законах юриспруденции». И я уверена, каждый из нас находил для себя такое оправдание, чтобы не садиться за книгу. Но наступит ли тот момент, когда мы будем идеально подготовлены к написанию книги? Нет, и мы все это знаем. Просто хотим оттянуть момент самого написания. Почему? Боимся разочарований Задумка книги в голове всегда выглядит лучше, чем на бумаге. Мы боимся, что когда начнем писать, окажется, что книга наша — дерьмо, работу старую мы бросили зря, и правы были родители и друзья, когда отговаривали становиться писателем. Идея слишком громоздкая Кто-то начинает писательский путь со стихов, очерков и рассказов. А кто-то решает писать сразу роман на 10 томов. Только последний в процессе поймет, что слишком сложно продумывать одновременно шесть сюжетных линий и описывать большие города. И вот тогда в ход идет фраза «Мне нужно еще много чего изучить, прежде чем писать дальше». Сюжет выходит натянутым Порой, если главная идея и конфликт истории продуманы не до конца, сюжет становится вязким и тяжелым — каждое написанное слово дается с трудом. Любимая книга становится заклятым врагом, процесс написания — пыткой. Как итог — намучавшись вдоволь, мы откладываем книгу в дальний ящик, не разбираясь в корне проблемы. ️ Как выбраться из ловушки страхов и продолжить писать? Нужно понять ключевой момент — никогда с первого раза не получится идеальной книги. Она может оказаться чудовищной, нечитаемой, жуткой с точки зрения грамматики и орфографии. Но она будет. И оборачиваясь назад, ты поймешь, как важно было ее написать. Потому что она — опыт, единственное, что имеет значение в писательстве. И с каждой последующей написанной работой ты будеш на шаг ближе к хорошей книге. А потом и к лучшей. Всегда ведь лучше законченная работа на троечку, чем незаконченный черновик на пятерку. Главное, в процессе написания постоянно читать новые книги, стараться использовать новые писательские приемы, глубже продумывать сюжет. В конце-концов, никто не обещал, что путь к признанию выложен лепестками роз и леденцами. Напоследок, приведу слова писательницы Дорин Вёрче, которыми сегодня со мной поделилась подписчица: «Сначала вы творите, и только затем чувствуете, что готовы. Сначала вы творите, и только потом осознаёте, что делаете. Сначала вы творите, и только потом понимаете, каким в результате окажется ваш проект». MeWrite https://telegra.ph/file/d8d8750012dd35230e1a9.jpg

Мне 19 лет. На дворе 4 февраля. Для всех - середина учебного года, для меня – первый рабочий день в роли учителя. Перед уроками ко мне забегает юркая председательница школьной профсоюзной ячейки и, пока я не успела решить, что кто-то решил поддержать молодого специалиста, сдирает с меня триста рублей для подарка на день рождения неизвестной мне учительнице биологии. Начинается первый урок. Уже через десять минут нерадивый шестиклассник просится выйти, и до конца четверти я его больше не увижу. На перемене я узнаю, что он сломал руку, пока бегал по лестнице между этажами. В первый же рабочий день со мной приключился самый страшный кошмар любого учителя – во время урока ученик получил травму. Чем эта история закончилась, я помню плохо – видимо, психика решила заблокировать потенциально опасные для здоровья воспоминания. Как бы я себя не убеждала, что не иду работать в школу в розовых очках и отдаю себе отчёт в том, как работает система образования, в голове всё равно вихрились идеалистичные идеи «развивать в детях критическое мышление», «научить их ясным взглядом смотреть на мир» и всё в таком духе. Но очень быстро желание «привить любовь к предмету» трансформировалось в «не отбить интерес к изучению хоть чего-нибудь», а стремление «научить учиться» - в «сделать так, чтобы хоть с третьего раза задание было прочитано правильно». Заканчивается мой профессиональный путь с ещё более печальными мыслями, но, что-то я увлеклась, ведь этот пост не обо мне, а о романе Булата Ханова «Непостоянные величины» - лучшей книге про современную школу, какой её видит молодой учитель. Выпускник филфака МГУ едет в Казань, чтобы поработать учителем в средней во всех отношениях школе. Тяжёлый разрыв с девушкой приводит его к переосмыслению собственной жизни и заканчивается попыткой поставить эксперимент над собой и отечественной системой образования, чтобы узнать, получится ли у него «вывести породу, привитую от конформизма» и «расшатать общепринятые устои»? Жизнь нещадно спойлерит финал романа: оказывается, «нынешние восьмиклассники гораздо лучше ориентируются в жизни, чем среднестатистический выпускник филфака», а философские идеи хорошо реализовывать на практике, когда на ужин у тебя не варёная гречка, да отвар из полыни. Я бы посоветовала эту книгу каждому, кто планирует связать себя неразрывными узами с системой образования или уже глубоко погряз в школьной трясине. Ибо всё, что касается учительских будней, в «Непостоянных величинах» (в отличие от ставшего уже классикой пропившего глобус географа) описано максимально достоверно. Прочитав художественный роман, мне кажется, будто я погрузилась в документальную прозу про свой личный опыт. Читая о том, как главного героя внезапно отправляют на митинг в честь воссоединения Крыма с Россией, я вспоминаю, как меня запрягли за вечер подготовить открытый урок по той же теме для «большого начальства из администрации». А попытка героя бороться с опозданиями методом «стишков и песенок» знакома большинству молодых учителей (особенно – её неизбежный провал и, как следствие, разговор с разъяренным родителем или директором). Но, самое главное, эта книга показывает, как учитель не благодаря, а вопреки бесконечным пачкам непроверенных тетрадей, отчётов, которые только пришли, но сдать их нужно было ещё позавчера, и крайне важным конкурсам рисунков по противодействию коррупции всё равно пытается сделать что-то хорошее для своих подопечных детей. Но эта книга не только о школе. «Непостоянные величины» - своего рода роман взросления, который весь о столкновении юношества с реальной жизнью, о попытках осмыслить собственными жизненные принципы и понять, можно ли жить в соответствии с ними.

Александр Сергеевич Пушкин – основоположник русского реализма. Впервые в отечественной литературе он привлекает внимание читателей к психологии героев, исследуя причины формирования того или иного характера, влияния среды и семьи на личность. Пушкин положил начало традиции изображения человека в обществе и взаимодействии с этим обществом. Именно он открыл нам типического, как указал В.Г. Белинский, человека – вроде бы обычного, наделённого не исключительными, а узнаваемыми чертами. Однако мастерство писателя позволило эти типичные характеры сделать выдающимися, интересными читателю. Это касается и Евгения Онегина – Д.Писарев, например, не разглядел в нём глубины, назвав просто-напросто митрофанушкой, одетым по последней моде. Что же это за характер такой, что на современники, ни потомки не смогли разгадать его, а очередная попытка проанализировать открывает всё новые и новые грани и возможности трактовки? То же самое можно сказать и о других героях Пушкина: Татьяне, Дубровском, Пугачёве и прочих. Автор не дал нам универсального подхода, позволяющего дать этим персонажам однозначную оценку. Более того, Пушкин сам развивал концепцию, согласно которой нельзя прямолинейно оценивать те или иные поступки. Вспомним, к примеру, его неоконченный (к сожалению) роман «Рославлев» - попытку поспорить с Загоскиным и изобразить более выпуклые, сложные и жизнеспособные персонажи, нежели те, что действовали в оригинальном «Рославлеве». И всё же мне представляется возможным выделить пушкинского героя, который мне интересен и симпатичен более прочих и которому, на мой взгляд, можно поставить высочайшую нравственную оценку при любом подходе. Это протагонист исторического романа «Капитанская дочка» Пётр Гринёв. По выходе романа, что закономерно, критики и читатели не были единодушны в восприятии этого образа. «Это самый заурядный помещичий сынок 18-го века, не особенно далекий, не Бог весть как образованный, отличающийся всего на всего доброю душою и нежным сердцем», - такое мнение о Гринёве высказал А.М. Скабичевский. Беспощадный Белинский и вовсе отмечал «ничтожный, бесчувственный характер героя повести и его возлюбленной Марьи Ивановны», указывая на это как на недостаток произведения. Гораздо больше внимания современники уделили Савельичу, Пугачёву и даже Швабрину (в котором, по выражению Одоевского, есть «много нравственно-чудесного»). Характер же Гринёва показался плоским, одномерным, прямолинейным. Но разве может быть такое, чтобы Пушкин просто-напросто не сумел изобразить сложного характера? Мы привыкли, что сложен Пугачёв, неоднозначен образ Екатерины, а Гринёв, Маша, Швабрин – это картонажи, которые воплощают собой добродетели либо пороки. Это могло быть в XVIII веке, но никак не у Пушкина. https://t.me/vkracii/401

​​Прежде всего, конечно, следует помнить, что «Капитанская дочка» не только исторический роман, но и роман воспитания. Из мальчишки, больше всего на свете интересующего голубями, Пётр Гринёв за несколько месяцев превращается во взрослого мужчину. Его опыт – тот же опыт Ивана из «Иванова детства» Тарковского или Флёры из «Иди и смотри» Элема Климова. Нас не должно обманывать отсутствие натурализма при описании жестоких военных сцен: Пётр Гринёв видел смерть, и именно это заставило его повзрослеть. Пушкин проводит героя сквозь ад: война, убийство близких, выбор между честью и жизнью, похищение невесты, судебный приговор. Концентрация ужасных событий такова, что через них невозможно пройти, не изменившись. Взросление Петра обусловлено событиями ненормальными, неестественными для человека. Именно этим объясняется разница между честным, но наивным и капризным (сцены с Савельичем!) мальчишкой в начале романа - и взрослым, знающим утрату и смерть мужчиной в конце. «…герои и героини Пушкина (Евгений Онегин, Татьяна Ларина, Петруша Гринев, Маша Миронова и др.) предстают перед нами в конце произведения совсем другими, нежели в начале. И в «КД» занимают важное место вопросы развития и изменения человека в связи с законами движения времени, действия общих и неотвратимых законов жизни», - пишет канд.филол.наук Сим Джи Ен в своей работе «Повесть А.С. Пушкина «"Капитанская дочка": движение истории и развитие характеров». Чтобы постичь глубину характера Гринёва (как и остальных), нужно вглядываться в текст и между строчками текста. Намеренно лаконичное повествование даёт читателю возможность самому разгадывать загадку «Капитанской дочки». «Психологическое исследование писателя во многом базируется на рационально-эмоциональных проявлениях героев в определенных ситуациях, которые бесконечно богаче протокольных записей Гринева-рассказчика, - пишет Е.Ф. Манаенкова в статье «Торжество сердечности в романе «Капитанская дочка». - Ценностные авторские критерии в пушкинском произведении выражаются не в прямой оценке, а в выделении мотивов с той или иной (рациональной или эмоциональной) доминантой». Как отмечает канд.филол.наук Т.П. Баталова в статье «"Капитанская дочка" А.С. Пушкина: семантика заглавия», имя Гринёва – Пётр Андреевич – также служит средством характеристики персонажа, создавая у читателя к библейские ассоциации. При этом в романе есть и второй «Пётр» – это Пугачёв, выдающий себя за императора. «Истинный», «библейский» Пётр и Пётр-самозванец противопоставлены друг другу: это один из любимых Пушкиным зеркальных приёмов. Сим Джи Ен полагает, что Пушкин использует «сказочный образ Иванушки-дурачка» для изображения своего персонажа: везучего, доброго, руководствующего в своих действиях понятиями о том, как «должно» и как «не должно». Именно нравственное начало позволяет Гринёву (и Маше Мироновой тоже) развиваться и меняться. Отсутствует же оно, например, у Швабрина – и он не способен измениться. Пётр Гринёв – это торжество духа над любыми реальными обстоятельствами, и, безусловно, один из недооценённых современниками автора и интереснейших для изучения характеров. https://telegra.ph/file/3884d8b9ebc5c9f5a2c7a.jpg

​​Как же назывался первоначально роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»? Разве не «Копыто инженера»? Дело в том, что мало какое произведение с первого раза обретает законченную форму, особенно прозаическое. И в первую очередь — если мы говорим о таком сложном, крупном, многоуровневом жанре, как роман. И сюжет, и имена героев, и линии, и названия могут меняться многажды. Татьяну Ларину должны были звать Наташей, а Анну Каренину — Анастасией. В первых редакциях «Войны и мира» Элен прямо признается Пьеру в измене. А сам роман должен был быть посвящён декабристам. «Капитанская дочка» должна была называться «История Пугачёва» и была изначально вообще не о том. А «Мастер и Маргарита» сменили массу рабочих названий: «Копыто инженера», «Инженер с копытом», «Жонглёр с копытом» — и ряд других. Первую редакцию своего романа Булгаков просто-напросто уничтожил: это было вызвано запретом его пьесы «Кабала святош». Эта уничтоженная редакция не имела практически ничего общего с окончательным, знакомым нам, вариантом: там ни Маргариты, ни Мастера ещё не было. Окончательное название роман получил только спустя шесть лет от начала работы. А правки вносились до самой смерти Булгакова: он диктовал их жене, уже когда не мог ни вставать, ни писать на бумаге своей рукой. https://telegra.ph/file/84d9a392254f1b3b96557.jpg

​​Однажды один небогатый петербургский чиновник возжелал иметь ружьё — вещь дорогую, предмет роскоши. Жалованье не позволяло ему просто отправиться в магазин и выбрать там подходящее. Тогда он начал копить, во всем себе отказывая. И путём жёсткой экономии насобирал на вожделенное приобретение. Счастье было недолгим. На первой же охоте чиновник благополучно утопил ружьё в болоте и так расстроился, что натурально слёг и чуть не умер. Чтобы отсрочить смерть сослуживца до положенного по возрасту срока, коллеги собрали бедняге денег на новое ружьё. Этот анекдот, услышанный Николаем Гоголем и обработанный согласно замыслу, лёг в основу повести «Шинель». В ХХ веке американский писатель Пол Гэллико создаёт свою версию «Шинели» — на женский лад. Лондонская уборщица, немолодая вдова миссис Харрис живет спокойной и размеренной жизнью, вполне довольная собой и окружающим миром. Пока в гардеробе одной из своих клиенток не видит два совершенно невообразимых платья. «Одно было осколком рая из шёлка цвета слоновой кости и кремового, с кружевами прозрачного шифона; второе — застывшим взрывом, созданным из гладкого алого шёлка и того же цвета тафты, и его украшали пышные алые банты и не менее пышный красный искусственный цветок». После этого миссис Харрис понимает: в жизни ей необходимо получить такое платье — от самого Диора! «Миссис Харрис была далеко не глупа. Ни на миг ей не пришла в голову мысль о возможности носить такое платье. Что-что, а свое место она знала. Место это она блюла, и горе тому, кто бы на него покусился. Всё, чего она хотела — это обладание; чисто женское желание иметь платье, повесить его в своем шкафу, знать, что оно висит там, пока её нет дома, а вернувшись, открыть дверцу шкафа и увидеть платье, ожидающее хозяйку. Словно все, чего ей не пришлось увидеть в жизни из-за рождения в её классе и жизни в бедности, могло быть восполнено обладанием этим великолепным образцом женского убранства». И миссис Харрис устремляется к цели — именно тем же путём, что и бедный наш гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели». «Она обходилась теперь без курения, хотя сигаретка-другая частенько скрашивала её дни. И без джина. Ходила пешком, а не ездила на автобусе или подземке; а когда в туфлях появились дыры, она подложила в них сложенную газету. Отказалась от своих любимых вечерних газет и добывала новости и сплетни из мусорных корзин клиентов днем позже. Экономила на еде и одежде. Экономия на пище могла бы даже повредить её здоровью, если бы не американка миссис Шрайбер. Миссис Харрис убиралась у неё обычно в обеденное время, и миссис Шрайбер угощала уборщицу, предлагая ей, например, яичницу или какую-нибудь холодную закуску из холодильника. Теперь она не отказывалась от этого угощения». «Цветы для миссис Харрис» — легкая и милая американская проза 50-х годов, и в ней не может быть (и не нужно) такого надрыва, как в «Шинели». И все закончится хорошо. То, что у Гоголя оборачивается ужасом одиночества, холодным ветром петербургских улиц, для миссис Харрис будет примером человеческой доброты. И спорим, что вы всплакнёте в финале) https://telegra.ph/file/22e6d512efa80b28981cf.jpg

​​Конституционный суд Польши (13 мужчин и 2 женщины) принял решение запретить аборты в случае неизлечимого заболевания плода. Между прочим, это самая популярная причина прерывания беременности в стране. Теперь аборт допустим законом только в случае изнасилования, инцеста или угрозы здоровью матери. Польки с новым запретом абсолютно справедливо не согласны. Право женщины распоряжаться своим телом и жизнью принадлежит только ей. Тысячи женщин и мужчин бастуют уже шестой день. Свой сегодняшний пост я посвящаю их смелости и трем польским писательницам, книги которых можно найти на русском языке. Сильвия Хутник Писательница, феминистка, активистка, а также выпускница факультета гендерных исследований Варшавского университета и руководительница фонда «МаМа», защищающего права матерей в Польше. «Карманный атлас женщин» - ее первая книга, переведена на русский в 2011 году. Она рассказывает о жительницах одного многоквартирного дома в Варшаве. У каждой из них своя жизнь, память, свои раны, постыдные мечты и скрытые страхи. «На том месте, где умерла мать, теперь стоит палатка с колготками. Можно попытаться внимательно приглядеться к своему городу. На каждом шагу мемориальные доски, цветы, лампадки. Расстреляны, погибли, убиты. Только вот нет «изнасилованы», потому что об этом не принято вспоминать». Ольга Токарчук Самая известная современная польская писательница. У нее есть и Букер, и Нобель. В марте 2020 года она основала благотворительный фонд, в задачи которого в том числе входит поддержка писательниц. На русском есть несколько ее книг: «Бегуны» (роман мне очень понравился, здесь подробнее), «Веди свой плуг по костям мертвецов» (эко-детектив, почти дочитала, скоро расскажу), «Диковинные истории», «Последние истории», «Правек и другие времена». Из нобелевской речи: «Я очутилась где-то вне времени, в сладком соседстве с вечностью. Своим детским умом я поняла, что меня на самом деле больше, чем мне до сих пор казалось. И что даже если я скажу: «Меня нет», на первом месте все равно буду «я» — главное и самое удивительное на свете слово». Магдалена Тулли Польская писательница, переводчица и биолог. Она полгода работала на польской антарктической станции. Ее первый роман «Сны и камни» вышел в 1995 году, на русский его перевели через 12 лет. Это антиутопия без героев. По словам самой писательницы, «эта книга о жизни и смерти». Больше польских писательниц и поэтесс можно найти здесь Фото kasia zawadzka https://telegra.ph/file/6650e5e79611b8386dc03.jpg

Мэри Шелли и ее ужасы В день рождения Мэри Шелли в 1797 году ее мать, знаменитая английская протофеминистка Мэри Уолстонкрафт, писала мужу, не менее известному философу Уильяму Годвину: «Не сомневаюсь, что сегодня мы увидим зверюшку...» Через 10 дней Уолстонкрафт умерла. Ей не суждено было увидеть, как ее дочь создаст первый в истории научно-фантастический роман. Жизнь Мэри Уолстонкрафт Годвин с самого рождения была трагически типична для своего времени. Ее мать умерла из-за ошибки врача, забывшего помыть руки. В 16 лет Мэри по большой любви сбежала из дома с женатым поэтом Перси Шелли, чем обеспечила себя осуждением до самой смерти. Трое их детей умерли еще в младенчестве. После смерти Шелли, который стал законным мужем писательницы лишь после самоубийства его жены, много лет Мэри шантажировали публикацией ее утерянных писем и дневников возлюбленного. Даже ее главный роман «Франкенштейн», который в 1818 году вышел анонимно, много лет считали произведением мужа. Имя Мэри Шелли появилось на обложке лишь в 1831 году. В тексте The Guardian я нашла вполне подходящее описание для жизни Мэри: «...ее не читали исключительно как писателя, но всегда судили как женщину». Наверняка, именно поэтому мы ничего не знаем о романах и эссе, написанных после «Франкенштейна». В 1816 году Мэри отдыхала в соседнем с лордом Байроном домике на берегу Женевского озера. В один из вечеров он предложил гостям написать сверхъестественный рассказ. Мэри в предложенный дедлайн не уложилась (она писала «Франкенштейна» следующие два года), но зато смогла нащупать сюжет и придумать необычного героя. Фактически он был живым трупом, от которого отвернулись все, в том числе и его создатель Виктор Франкенштейн - настолько ужасным показался ему результат. Критики и биографы часто замечали, как этот фантастический сюжет рифмуется с жизнью самой романистки, отвергнутой отцом из-за побега с Шелли. Книгу «Франкенштейн, или Современный Прометей» издали, когда Мэри было 20 лет. В 1823 году по ней поставили спектакль, а еще через девяносто лет - первый фильм. По мнению писателя и исследователя Брайана Олдисса, именно «Франкенштейн» стоит считать первым в истории научно-фантастическим романом. Но идеальная страшилка для Хэллоуина - это пожалуй самое простое определение, которое можно дать тексту Мэри Шелли. В конце концов самый страшный персонаж ее романа - это высокомерие. А мне сегодняшней и вовсе кажется, что это очень подробное описание мира, который поглотила токсичная маскулинность. Будь у Виктора Франкенштейна эмпатия, монстру бы не пришлось придумывать злобный план по уничтожению всех его близких родственников. В общем, актуальное чтение на все времена. зарубежнаялитература роман

Закончу рассказ о жизни Мэри Шелли красиво - иллюстрациями из детской книги Линн Фултон и Феличиты Сала «Она создала чудовище». Вышла она совсем недавно в «Белой вороне».

​​​​25 ноября - Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. В этом году на русском языке вышло две книги, объединенные темой домашнего насилия, от которого страдает каждая третья женщина в мире. «Ты не виновата. Почему домашнее насилии - это не про любовь» Диана Садреева Журналистка Диана Садреева начинает разговор о домашнем насилии с истории, когда она впервые с ним столкнулась: 10-летняя Диана услышала, как сосед сверху бьет свою жену. «Прошло больше двадцати лет с того момента, когда я впервые столкнулась с тем звуком. Я сменила несколько городов, бесчисленное количество дешевых комнатушек и дорогих квартир, и - в каком бы месте ни оказывалась - рано или поздно мне практически всегда доводилось слышать одно и то же: резкий шум, крик, приглушенную возню» Свое журналистское расследование она начала в 2018 году - пять подробных разговоров с женщинами, пережившими насилие, вошли в первую часть книги. Вторая часть - о законах: как они защищают и не защищают нас сегодня. Если вы давно хотели узнать, как предлагают изменить российское законодательство адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, депутат Оксана Пушкина и правозащитница Алена Попова, то здесь все расписано достаточно подробно. Одна из важнейших частей, «Как понять, что в отношениях есть абьюз», включает интервью с юристом и учредительницей проекта «Насилию.нет» Анна Ривиной и клиническим психологом и основательницей движения «Круг доверия» Александрой Олейник. Они подробно рассказывают о том, как себя может вести предполагаемый автор насилия, и опровергают главные мифы. Завершается книга разговором о том, что делать женщине, если она решила уйти. Реальные истории, статистика, практические советы - здесь есть все, чтобы перестать игнорировать проблему, оценить ее масштаб и попытаться помочь. Последний пункт предполагает разные варианты: от пожертвования в один из фондов до правильной поддержки подруги, родственницы, соседки. «Домашнее насилие. Так будет не всегда» Ольга Размахова и Анна Край (можно почитать здесь) Книга практикующих психологов Ольги Размаховой и Анны Край устроена иначе. Она не только о женщинах. Вопросами куда идти, что делать и как помочь авторы задаются по отношению к детям, людям с инвалидностью, пожилым людям, мужчинам, ЛГБТИК+. Домашнее насилие определяется ими как система, в которую входит физическое, сексуальное, репродуктивное, экономическое, материальное и психологическое насилие. Общее одно: «ситуации/переживания, связанные с домашним/партнерским насилием, имеют свойство заканчиваться, из них можно выбраться, с ними нужно работать, о них важно говорить». Здесь, как и в книге Дианы Садреевой, вы услышите голоса людей, переживших насилие. Но большая часть текста «Так будет не всегда» все же отдана прямой речи экспертов, психологов, активисток. Кроме самой Анны и Ольги мы слышим здесь врачей-сексологов, психотерапевтов, клинических и гендерных психологов, активисток, художниц, блогеров. Они объясняют, что такое насилие, согласие на секс, гендерное насилие, сталкинг, а также перечисляют факторы, повышающие вероятность попадания в ситуации домашнего насилия, и возможные последствия этого. Самой подробной стала глава о том, что делать, куда обращаться и где искать помощь для себя и своих близких. Каждый этап расписан максимально подробно, но даже такое внимательное отношение сразу ко многим аспектам, увы, не дает универсальной помогающей схемы. Наши ресурсы и опыт разнообразны: что подходит для одного, никак не пригодится другой. Какую бы книгу из этих двух вы не выбрали, посыл каждой из них однозначен: в насилии никогда не виновата жертва, а всегда виноват насильник. Иллюстрация Ники Водвуд https://telegra.ph/file/de887a409a3f737624952.jpg

​​«Беспокойные» Лиза Ко МИФ, перевод Сергея Карпова Так уж получилось, что подряд я прочитала сразу два романа об иммигрантках. Первый это «Девушка, женщина, иная» Бернардин Эваристо, а второй — «Беспокойные» Лизы Ко. Сегодня как раз про него. Пейлан Гуо родилась в китайской деревне, почти сразу ей захотелось из нее вырваться. Перед отъездом в новую жизнь она успела забеременеть, но вот сделать аборт не смогла. Незаконно пересекать границы сразу нескольких государств пришлось будучи на седьмом месяце беременности. В ящике! Деминя она родила уже в Нью-Йорке, где могла позволить себе только спальный мешок в квартире с еще несколькими соседками-китаянками. Она покидала родину с желанием круто изменить жизнь — стать самостоятельной и повидать мир. Но все, что удалось получить — низкооплачиваемая работа на фабрике и огромный долг перед людьми, что снабдили ее фальшивым паспортом и доставили до пункта назначения. Годовалого Деминя Пейлан в итоге отправила домой к деду, с ним он провёл следующие пять лет. В это время сама героиня сидела на одном месте, работала, выплачивала долг, влюбилась. Деминь снова увидел мать и Нью-Йорк будучи упитанным шестилеткой. Им предстояло вновь познакомиться друг с другом, начать еще одну новую жизнь и надеяться, что эта версия будет лучше. Угадайте что? Этого не случилось. Когда ты иммигрант, этот мир не принадлежит тебе . Прошлое и настоящее, разочарования и мечты Пейлан и Деминя в книге постоянно чередуются. Они одинаково потеряны и одиноки. Пейлан, которая затем взяла себе имя Полли, депортировали в Китай, Деминя усыновила пара американских преподавателей — теперь он Дэниэл. Большую часть жизнь мать и сын были врозь, но не было и дня, чтобы они не думали друг о друге и о том, какой жизнью живет каждый из них. «Беспокойные» — роман о сложном опыте иммиграции; о семье, которую не выбираешь; о препятствиях, которые растут как снежный ком вопреки любым стараниям. А еще это большой роман о поиске себя, и той радости, которую испытываешь, когда понимаешь «я — это я». «В терминале парома я купила билет, нашла себе место на верхней палубе. Паром качался на волнах, и, глядя на огни Коулуна, выходящие из тумана, я вцепилась в поручни, задыхаясь от смеха. Как же я ошибалась, когда думала, что это чувство утрачено навсегда. Эта легкомысленная неуверенность в жизни, все мои страхи и радости — я могла к ним вернуться, вращать со всей силы по небу. Потому что я нашла ее: Полли Гуо. Куда бы я не отправилась дальше, я уже никогда ее не отпущу» https://telegra.ph/file/e14e255bf9d385a2e7ecb.jpg

«Полиция памяти», Еко Огава Поляндрия NoAge, перевод Дмитрия Коваленина Камерная антиутопия - будь такой жанр, японская писательница Ёко Огава была бы в нем главной. Свой роман она написала в 1994-м, год назад его перевели на английский, в 2020-м - на русский. В оригинале он называется вовсе не «Полиция памяти» (так его окрестили в английском переводе, чтобы сразу направить всех на тоталитарный характер происходящего), а «Заветный кристалл» - то ли сказка, то ли философский трактат. Между тем, в мире Огавы и правда нет бунта, только тихий голос неизбежности. Все худшее здесь уже произошло. На безымянном острове люди постоянно что-то забывают. Неописанная и никак не названная сила контролирует умы человеческие, заставляя их забывать любые предметы и явления. Сначала забывают, как выглядят и для чего нужны духи, розы, птицы, ленточки и губные гармошки, а ближе к финалу масштаб беспамятства доходит до предела. Каждый новый исход не сопровождается стычками с Тайной полицией - сопротивляться беспамятству сознательно не получается. Главная героиня, безымянная писательница, честно пыталась. Но в назначенный день ее мозг непременно забывал. И в конце концов она смирилась. Тяжелее всего было тем, кто не мог забыть. Ошибка в генах - и законы всемирного беспамятства не действуют. Таких женщин и мужчин немного, но они обречены скрываться - полиция не терпит прецедентов. Спрятаться от гнева людей в форме выходит редко. Не получилось и у мамы писательницы - 15 лет назад стражи порядка увезли ее в неизвестном направлении. Теперь писательница пытается спрятать в подвале своего редактора. Ей очень хочется спасти хотя бы его. Как я уже сказала, бунтов в романе никто не планирует. Зло здесь невидимое, в такое не выстрелить из пистолета. Никто не вещает с трибуны «незнание - это сила», никто не собирается контролировать чужую фертильность. Так что единственное на чем сфокусированы герои - это их мысли, которые стремительно исчезают. Они живы, пока есть, что вспомнить. Тратить время на праведный гнев в их мире пустая затея. А мне все больше кажется, что и в нашем тоже. антиутопия зарубежнаялитература

​​Почему Америка настолько одноэтажная? Спойлер: виноват СССР. ⠀ «Будучи высокотехнологичным военно-промышленным и исследовательским центром, Лос-Анджелес был главной мишенью для советских ядерных ракет. Этот зеленый Эдем 1950-х годов защищали батареи ракет Nike класса "земля-воздух", оснащенные ядерными боеголовками. Их стартовые позиции окружали большой Лос-Анджелес, “кольцом сверхзвуковой стали", делавшим Лос-Анджелес одним из самых укрепленных городов в мире. ⠀ В США разрастание пригородов и атомный век были тесно связаны. Апокалиптическая литература и фильмы 1950-х годов сделали городскую жизнь достаточно страшной, наполняя пригороды чувством психологической безопасности, благодаря чувству удаленности от будущего эпицентра в крупном городе. Но процесс исхода из городов получил свой главный импульс от федерального правительства. Военные стратеги и градостроители приходили к убеждению, что политика расселения людей и промышленности из уязвимых компактных городов является упреждающей формой защиты от ядерного удара. Насильственное разуплотнение городов было невозможно в демократической стране, но это можно сделать и косвенно. Налоговые льготы определяли, куда двинется промышленность. Крупномасштабные программы строительства дорог в 1950-х годах позволили поселениям возникать в местах, ранее считавшихся слишком отдаленными. А еще свою роль сыграл существовавший контроль федерального правительства за рынком жилья. ⠀ Охотящиеся за домами семейные пары, возможно, и верили, что делают свободный выбор, но путь, ведший их в пригород, был предопределен на самом высоком уровне. Американские пригороды, с их особым внешним видом и ощущением, не были проявлением национального вкуса или индивидуального выбора; они были в значительной степени созданием государства. ⠀ Благодатная пригородная жизнь прославлялась в бесчисленных телевизионных программах и фильмах, что делало ее весьма желанной, даже идеалистической. Но фактическая эстетика пригорода была продиктована инвестиционной политикой FHA (Федерального жилищного агентства) и соображениями национальной безопасности в части “оборонительного рассредоточения". Закон о жилье 1954 года обязывал федеральные агентства, в том числе FHA, содействовать снижению уязвимости городов перед вражеским нападением. На практике это означало рассредоточение в пригороды. Закон также предписывал, что кредиты должны выдаваться только на жилье, которое "соответствует городским стандартам обороны". Когда в ходе операции "Кью" в пустыне Невада различные типы домов подверглись атомным испытаниям, было обнаружено, что домики в стиле ранчо выдерживают лучше всех. Кроме того, меньше всего пострадали интерьеры в домах c жалюзи. Не случайно девять из каждых десяти новых домов в Южной Калифорнии в 1950-х годах были одноэтажными домиками с верандами, в стиле ранчо». (Да и сейчас так – KNIGSOVET) Цитата из книги «Метрополис: История города, самого великого изобретения человечества» Б. Уилсона. https://telegra.ph/file/dd74d40b7332d1e33fc74.jpg

​​Вычитал интересные подробности о гобелене из Байё в книге "Нити жизни: История мира сквозь игольное ушко": ⠀ "Вставляли ли они несанкционированные мотивы и свои камео или нет, присутствие вышивальщиц ощутимо, зафиксированное в их стежках. Оно видно в разнообразии вышивки - похожие стежки выполнены с разной степенью мастерства. Заметно оно и в показательной человечности небольших ошибок или примерах находчивости: внезапный переход на льняную нить, когда шерстяная пряжа закончилась; лошадь, вышитая зеленой нитью; некоторые доспехи, вышитые крестиком, а не более сложным цепным стежком (какой-нибудь менее опытной вышивальщицей). Есть пропущенные участки, где-то используется неправильный стежок - ошибки, несоответствия, упущения, которые указывают нам на них, на женщин, которые шили это произведение – несомненно, искусных, но усталых, торопливых, а иногда небрежных. ⠀ Заметно оно и в том, что они осознают стоимость своих материалов, цену труда, связанного с ручной окраской пряжи и ручным прядением шерсти. Они предпринимали небольшие попытки экономии, как при использовании челночного стежка для вышивания гладью, которая шьется без петель нити на обороте, чтобы сэкономить на пряже. Цветную нить использовали на всю длину тут и там, пока она не расходовалась полностью: и для изображения глаза, и буквы, и элемента кольчуги, пока она не заканчивалась". https://telegra.ph/file/99ef2548f7e3313fcf497.jpg

Book: «Дни Кракена» Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий Читать незаконченных Стругацких, конечно, нельзя. Даже в руки не берите. Почему? Да потому что ты настолько сразу погружаешься в их произведения, что, когда рукопись обрывается, ты как на краю реального обрыва. Задыхаясь, думаешь: «Эээ, а дальше???» «Дни Кракена» - это начало романа о переводчике с японского языка, которого просят помочь с переводом документации, приехавшей вместе с гигантским спрутом из Японии в Москву. Захватывающий, честный, с любовной интригой (такой милой, искренней, не российской). Но обычно под названием «Дни Кракена» выпускают целый сборник неоконченных рассказов и повестей братьев. И как же они писали! Даже не знаю, что лучше – рассказ про современного Нарцисса или первая проба пера «Пути на Амальтею» (настоящая такая проба, без всяких вам хэппи-ендов ), японская заготовка про дьявольского ребенка или зарисовка на тему, кому нужны производственные подвиги (в космосе). Но что точно дают эти тексты, так это твердую уверенность, что Cтругацкие – гении вдвоем. Любой текст одного из братьев не стоит одной строчки, написанной ими вдвоем. Тем не менее, любой текст одного из братьев в этой книге доставит безмерное удовольствие всем, кто восхищается АБС. Я восхищаюсь. Мой личный рейтинг: 7/10 https://peresmeshniki.com/books/dni-krakena-arkadiy-boris-strugatskiye/

папачитает Елена Сахарова — журналист и автор книги «Пиши в блог как бог. Как начать и не бросить». Книга полезна тем, кто хочет превратить свою блог в полноценную медиа-площадку. Если вы только начинаете свой путь (у вас есть молодой телеграм-канал, вы завели аккаунт в инстаграм или фейсбуке или просто хотите научиться создавать классные тексты) и хотите привлечь аудиторию, книга поможет вам найти ответы на главные вопросы начинающего блогера. Если кратко, то все сводится к силе личных историй и персонализации. Все успешные блоги — это тексты, отражающие харизму автора. В каждом успешном блоге — своя авторская интонация, своя история. Быть как все — категорически неправильно. Нужно искать свой голос, чтобы стать собой. Книга Елены поможет вам в нелегком пути обретения подписчиков, но главное — поможет в достижении поставленных целей. Ведь любой блог — это площадка, выполняющая конктетные задачи. Кто-то хочет славы, кому-то нужно продвигать свой продукт, кто-то хочет публично рефлексировать, кто-то заводит блог, чтобы, дав публичные обещания (например: «к декабрю 2020 я закончу книгу»), эти обещания исполнять. Куда блог приведет вас — неизвестно. Однако, если вы прочтете книгу «Как писать для блогов», вы почти наверняка срежете какие-то углы и придете к мечте быстрее. Эта книга поможет начать и не бросить. А ведь «писатель — тот кто не бросил». Да и вообще: «успешный человек — тот кто не бросил». Если у вас есть блог или вы только думаете о том, чтобы завести его — читайте книгу. Хороший нон-фикшн, который поможет в движении к цели. К мечте. https://www.elsaharova.ru/book

В Сергиевом Посаде открыли памятник священнику Павлу Флоренскому. Флоренский был одной из вершин того напряженного, замечательного и чрезвычайно сложного времени рубежа 19-20 столетий, рубежа, породившего сотни талантливейших людей. Это было интереснейшее время, когда все писали стихи, прозу, рисовали, выпускали книги, рассуждали и спорили, время настолько притягательное и сгущенное, что для того, чтобы оторваться от него, большевикам пришлось прибегнуть к террору и репрессиям. Во Флоренском скрестилось сразу несколько путей, по которым шла культура того времени. Он был символистом – все его работы очень поэтичны, образны и представляют собой небывалый до того времени жанр философской, богословской, искусствоведческой художественной прозы. Он был богослов, он был математик, искусствовед, историк, философ, биолог, музеевед, полиглот… С одинаковой легкостью он читал лекции во ВХУТЕМАСе и Московской Духовной Академии, дружил одновременно с Троцким и Розановым и дерзостно посвящал свои труды Богоматери. Эти труды он сознательно усложнял даже внешне (достаточно посмотреть как издан знаменитый «Столп и утверждение Истины»), чтобы читатель подходил к книге со вниманием, читал ее с трудом, а не просто пробегал глазами строчки. Если Леонтьев был последним византийцем, то Флоренский последним платоником. Он был умен каким-то нечеловеческим, небесным умом, что было шутливо отмечено в изданной еще до революции к 100-летнему юбилею Духовной Академии брошюре «Academiae Historia Arcana»: «Павел поп от многия его учености речь ведет темную и неудобь вразумительную: глаголет бо аще и языком русским, обаче словеча его Павловы иноземныя». Он в совершенстве владел искусством перевода языка одной культуры на язык другой и создал богословие, полностью стоявшее на уровне всей современной ему науки. Он мгновенно приспосабливался ко всему, для него все служило предметом анализа и рефлексии. В 1920-е годы он занимался разбором художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры и издал вместе с Ю.Олсуфьевым ряд ценнейших работ по крестам, иконам, панагиям монастыря – эти изданные на плохой бумаге, крохотным тиражом книги стали последним памятником ему. Оказавшись в заключении на Соловках, он стал заниматься морскими водорослями и создал «йод Флоренского», который и сейчас можно купить в аптеках, а его письма из лагеря составили недавно выпущенную антологию. Он так обогнал свое время, что оно не смогло ему этого простить и отомстило – он был расстрелян в 1937 году и могила его неизвестна. Примечательно, что никогда не ставился вопрос о его канонизации – слишком «сложносочиненная» фигура, споры о которой продолжаются до сих пор. Возвращение его трудов на рубеже 1980-1990-х годов стало одним из самых ярких признаков того, что безвременье закончилось. Репринтное издание его «Столпа…» в 1990 году в приложении к журналу «Вопросы философии» стало потрясением и открыло «эпоху Флоренского». Потом в середине 1990-х было четыре тома в «Философском наследии», потом еще и еще… Советую тем, кто его не читал, начать с книги диалогов Флоренского с художницей Н.Симонович-Ефимовой – там много всего. И вот, наконец, памятник. Наконец.

Хотелось бы поздравить всех с Новым годом. Пусть ваш следующий год будет лучше, чем этот, хотя, скорее всего, нас всех ждёт очень непростое время. Но это не страшно. Испытания всегда предлагают выбор - закончить или продолжить, уйти или остаться - и нормальный, «наш» человек, придя в состояние покоя, очень быстро начинает скучать по тому времени, когда был выбор. В окончательном решении всегда есть какая-то эсхатологичность, решенный окончательно вопрос есть зародыш конца мира, который наступит, когда решатся все вопросы или станет ясно, что нет ни одного правильного ответа на них. Поэтому да здравствует недосказанность, без которой нет ни Фауста, ни Онегина, ни «Мертвых душ», ни нашей живой души в целом! Кроме того, жизнь стоит затруднять и усложнять вполне сознательно, иногда нам, умным людям, скучно жить именно потому, что не хватает сложности, переживаний, дополнительных цветов, полутонов. Мы киснем и протухаем в благостной, кисельной, выцветшей благодати, к которой сегодня стремится большинство и куда нас тащат окружающие, и никак не можем понять, что же это такое - все, наконец-то, хорошо, но почему же так скверно? Нам хочется страдать страданиями других над старой книгой, любить безответно, нестись, чувствуя, как между ушей коня дует ветер рая, ворваться к кому-нибудь во главе мятежной толпы и «покончить со всем этим» раз и навсегда, чтобы потом… нет, не успокоиться, а опять искать страданий и трудностей. Всякая дорога из Иерусалима должна быть дорогой в Иерусалим – сказано давно, но точно. Однако и увлекаться теми самыми полутонами не стоит: умный человек отличается от глупца тем, что первый видит полутона, а второй не видит ничего, кроме полутонов. Поэтому хочется пожелать всем тревог и трудностей – это наждак, который счищает ржавчину с сердца. Пожелать не уронить того, что дано с неба. Пожелать чувства вины, что не все сделано, а то, что сделано, далеко от совершенства. Ведь если нет чувства вины - нечего ждать перемен. С Новым Годом!

​​Норберт Элиас. «Придворное общество» Обычно, когда меня спрашивают, какие книжки надо прочесть чтобы резко стать умнее (а так можно, да) я называю две — Элиезер Юдковский «Гарри Поттер и методы рационального мышления» и «Общество» Элиаса. Юдковский до сих пор не издан и издан, видимо, не будет ещё долго. «Джоан Роулинг и авторские права», история о жадности и невозможности издать ничего, что Гарри Поттер, если не хочешь бегать по судам потом. Печальная судьба всех высокохудожественных фанфиков. Подпольно, самиздатовски, конечно, я её печатаю - для друзей и коллег. Элиаса же, слава Богу, переиздать можно было. Тоже не без проблем, так что мы проделали огромную работу. Для начала заново перевели и отредактировали текст. Особый квест был с покупками прав. И вот, наконец, дело сделано — в «Издательстве редких книг» вышла действительно очень редкая и ценная книга. Купить ее уже можно в моем любимом книжном «Москва». «Придворное общество» — это универсальный справочник по элитологии, настольная книга для каждого, кто хочет ориентироваться в понимании процессов, протекающих в околовластных кругах, вне зависимости от времени, страны или правителя. Изначально Элиас писал «Придворное общество» в качестве докторской диссертации, но в Германии 1933 года работа оказалась не ко двору в основном из-за национальности автора. Позже, получив британское гражданство, Элиас превратит сухой академический текст в полноценную книгу о культурных закономерностях развития общества, которую и сегодня можно читать как хороший учебник по формированию элит в обществе. Элиас разбирает управление элитами на примере двора Людовика XIV. Двор тогда был единой системой политического господства. Придворный церемониал основывался на символах социальной дистанции: престиже, чести, достоинстве, знатности. И чтобы оставаться правителем, надо было владеть тонким искусством манипуляции и развитым социальным интеллектом. Кажется, что это так далеко от нас, поэтому не актуально. Но если задуматься, то любое централизованное государство управляется теми же паттернами, что и описывал Элиас. Закрытое, чувствующее себя в безопасности общество двора вынуждено вырабатывать свои особые правила сосуществования, общения, этикета. Там, где раньше было письмо, памфлет и вовремя отдавленная нога, там сейчас появились соцсети, мессенджеры и публичные споры «башен». Создание и развитие таких инструментов — признак устойчивости и цивилизованности, их крах — признак разлада и упадка. И мне кажется, что сейчас самое время об этом напомнить. Даже если эта книга не станет для вас учебным пособием по феодальной интриге, даже если у вас нет амбиций попасть ко двору, то почитать ее стоит хотя бы для того, чтобы начать понимать, как там «у них» все устроено. Осведомлен — значит вооружен. Ну, по крайней мере, вы узнаете, зачем каждое утро полсотни знатных придворных мужей помогали королю сходить на горшок. https://telegra.ph/file/25e2964aeb61b5f514927.jpg

Данила Монтанари «Смерть куртизанки» «Власть, которую ты так неожиданно обрёл, ударила тебе в голову! Пытаешься походить на взрослого, но ты всего лишь самонадеянный мальчишка, и я готова поклясться, что в глубине души ты дрожишь как лист!» В 16 лет Публий Аврелий Стаций становится отцом семейства и раскрывает своё первое дело о воровстве. А спустя 20 лет, будучи известным римским сенатором, он оказывается главным подозреваемым в убийстве куртизанки Коринны и только собственное расследование сможет его оправдать. Отвергнутый любовник, ревнивый покровитель или его жена? А может суровый патриций, устыдившийся слабости плоти? Аврелий напоминает древнеримского Пуаро и по кусочкам собирает историю жизни Коринны, сбежавшей от бедности, но потерявшей намного больше: настоящую любовь. Вместе со своим героем Монтанари изучает противоречивую природу человеческих чувств: страсть, жестокость, зависть. Декорации для детективной истории выбраны неслучайно. Именно в это время в Риме пересматривали принципы многовековой морали и традиций, где-то идя на уступки обществу, а где-то вводя строгие законы и ограничения на удовольствия. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/775735/?point=olskp

«Мой год отдыха и релакса», Отесса Мофшег «Я верила, что у меня все наладится и исправится, если я смогу спать целыми днями». Главная героиня, имени которой мы не знаем – молодая, здоровая, красивая и не стесненная в средствах жительница Нью-Йорка. У нее есть работа и личная жизнь, но однажды она решает, что как-то от всего этого устала, и что здорово будет взять год отпуска и провести его во сне. Поскольку спать целыми сутками организм в норме не способен, героиня вооружается целой горой разнообразных таблеток и, просыпаясь, закидывается ими в разных сочетаниях, чтобы спать дальше. Тема какая-то слишком уж актуальная – кто, скажите на милость, не мечтал хоть раз за 2020 год заснуть и очнуться, когда этот чертов год уже закончится? Ну и на примере героини мы прекрасно видим, что это, конечно, никакое не решение проблем (а они у героини несомненно имеются, это только на первый взгляд она выглядит благополучной). Для меня эта книга о человеке, который на самом деле вообще никого в жизни не любит, и в первую очередь совершенно не любит себя. Читать об этом, с одной стороны, очень грустно, а с другой как-то целительно – понимаешь, что ты, обычный читатель с обычными проблемами, еще в общем-то вполне ничего держишься, если «отдых и релакс» героини не кажутся тебе привлекательными. Еще я, конечно, ждала, когда у девушки печень начнет отказывать с таким ядерным коктейлем препаратов – и очень удивлена, что ничего такого не случилось, а финал и вовсе выглядит так, будто замысел героини сработал (хотя по последним ее мыслям судя, вряд ли можно сказать, что она здорова). Читается книга достаточно быстро и легко, вот только перевод местами удивляет. Он вроде бы совсем свежий, роман вышел на русском в 2019 году, но местами думаешь: у переводчика что, не было доступа к интернету? Иначе как можно объяснить, что, например, тональный крем (foundation cream) переводят как «базовый крем», а объективацию женщины называют «опредмечиванием»? Еще там встречаются «микроволновый попкорн» и «СД» кириллицей (имеются в виду CD-диски), но это уже так, мелочи. Книга хорошо подойдет для чтения в моменты экзистенциального кризиса, когда кажется, что все тлен – только сперва убедитесь, что это не депрессия, а то мало ли. Если история героини кажется вам привлекательной, возможно, это повод отложить книжку и с кем-нибудь поговорить.

Праздники – праздниками, а коротко о новинках января по расписанию: ️Что почитать «Голландский дом» Энн Пэтчетт. Я пока не поняла, что именно из хорошего издадут именно в январе, но я совершенно точно очень жду новую книгу Пэтчетт. Это будет одна из семейных саг, которые так хорошо получаются у писательницы, - история распавшейся семьи, за членами которой мы будем наблюдать несколько десятилетий. Обожаю. ️Что посмотреть «Стража» / The Watch Долгожданный сериал, основанный на цикле книг о Городской страже Терри Пратчетта «Плоский мир». Команда копов-неудачников пытаются следить за соблюдением правопорядка, что практически невыполнимо, ведь закон разрешает горожанам совершать правонарушения. ️На что сходить в кино «Еще по одной» / Druk Четверо преподов средней школы Копенгагена решают проверить гипотезу учёного и психотерапевта Финна Скэрдеруда о том, что содержание небольшого количества алкоголя в крови помогает человеку повысить эффективность и стать счастливее. Мне уже нравится эта идея!

«Когда герои начинают вести себя своенравно, это значит, что дело пошло, значит, книга «покатилась». Значит, текст обретает некое подобие собственных внутренних законов. Но это случается не сразу, не всегда, и, конечно, я на это не рассчитываю. В то же время я далеко не лирический писатель, я не стою за всеми своими персонажами, как, скажем, Платонов. Чем герои от меня дальше, тем мне интереснее. Они выражают точки зрения, далекие от моей, и это меня радует, интригует». Читать интервью: http://papawillcall.ru/dialogi-evgeniy-chizhov http://papawillcall.ru/dialogi-evgeniy-chizhov

​​Глянул тут я, что нам литературного готовит 2021 по версии The Guardian. Несколько хайлайтов. Из глобального: ⠀ 9 апреля – 200-летие Бодлера. ⠀ 1 октября выходит фильм "Дюна" по мотивам фантастической классики Фрэнка Герберта. ⠀ 11 ноября – 200-летие Ф. М. Достоевского!!! ⠀ 12 декабря – 200-летие Флобера. ⠀ Из примечательного: ⠀ The Code Breaker. Walter Isaacson. ⠀ Биограф Леонардо да Винчи и Стива Джобса возвращается с книгой о Crispr, революционном инструменте, который может редактировать ДНК. ⠀ Beyond Order: 12 More Rules for Life. Jordan Peterson. ⠀ После года реабилитации в России скандальный канадский психолог, самозваный "профессор против политкорректности", предлагает продолжение  своего глобального бестселлера "12 правил жизни". ⠀ Noise. Daniel Kahneman, Olivier Sibony и Cass R Sunstein ⠀ Три автора, известные своими книгами "Думай медленно... решай быстро", «Nudge. Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье» и другими, объединяются в исследовании того, как улучшить процесс принятия решений за счет уменьшения “фонового шума”. ⠀ Four Thousand Weeks. Oliver Burkeman Если вы доживете до 80 лет, ваша продолжительность жизни составит четыре тысячи недель ... вдохновляющее и оригинальное исследование того, как хорошо использовать отведенное нам время. ⠀ Foragers and Kings. David Graeber и David Wengrow. Новая история человечества, законченная за три недели до смерти в прошлом году антрополога и анархиста Грэбера. (Обожаю его – KNIGSOVET!) ⠀ Terry Pratchett: The Official Biography. Rob Wilkins. Жизнь горячо любимого читателями автора серии "Плоский мир" от его ассистента и друга на протяжении 25 лет. ⠀ Из прочего: ⠀ Выходит продолжение «Сочувствующего» американо-вьетнамского писателя Вьета Нгуен Тана. Я ждал информации о нем, т.к. хочу сделать своеобразный баттл – сравнить его же нонфик о Вьетнамской войне с романом – что вошло, есть ли какое-то созвучие и т.п. Новый роман, оказывается, о жизни в эмиграции в Париже. Смысла мне его ждать нет, баттл будет по двум уже вышедшим книгам. https://telegra.ph/file/5a343847d4cb53cf4f441.jpg

Вечер, пирожочки. Новый год — самое время для манифестов, обещаний себе и экспериментов. У меня с долгосрочными обещаниями вообще так себе, но есть титаны духа, которые проводят целый год за достижением цели. Ну или не год, но все же! Про три такие книжки расскажу. Кортни Карвер работала рекламным менеджером в редакции модного журнала. Однажды она решила — очень иронично — провести челлендж, в котором три месяца она не станет ничего покупать и будет носить только 33 предмета одежды, обуви и аксессуаров. Из него родился project333 и одноименная книжка. Здесь можно было бы и закончить, потому что главную идею вы уже поняли. В «Проекте 333» Карвер рассуждает о плюсах подобного челленджа: Прощай, усталость от принятия решений! С одной стороны, 33 предмета гардероба это немного, а значит, можно не стоять перед набитым шкафом, грустно вздыхая, что надеть нечего — есть же чего, вы же уже решили. С другой — из 33 вещей можно составить довольно много комплектов (лучше один раз сделать это в свободный выходной). Прощайте, рассылки магазинов одежды, список маст-хэвов сезона и распродажная лихорадка! Три месяца можно пережить и без обновок и спокойно выкинуть из головы эту часть жизни, если она обычно вас стрессует. Здравствуй, диалог с собой! Отложив на время челленджа вот эти 33 вещи, вы кое-что о себе поймете. Какие фасоны, силуэты и ткани вам нравятся? Почему именно эта одежда — вам нравится ощущение себя, когда вы ее носите? Она классно сидит? Она обладает большой сентиментальной ценностью? Какая вы в ней в принципе? Это классный материал для рефлексии. У меня пара комментариев к книжке. Во-первых, она для тех, кто испытывает негативные эмоции, связанные с одеждой и ее количеством. Если «нечего надеть и маленький шкаф» это ваша проблема, то челлендж вам, скорее всего, зайдет. Или как минимум будет любопытно об этом почитать. Если же вас устраивает гардеробный шкаф 3*2, вы искренне наслаждаетесь обновочками и стабильно раз в три месяца покупаете по ключевой новинке сезона, потому что можете, то и класс, не нужны вам ничьи руководства :) Во-вторых, самый сильный эффект от прочтения (и от челленджа, конечно) будет, если вы никогда не разбирали шкаф с одеждой или делаете это крайне редко. Тогда ух и освобождение и классная новая вы. Если же вы стабильно раз в сезон проводите зачистку, гардероб у вас монодроб, и вы в принципе и сами бы подобную книжку написали, то, вероятно, эффект будет слабее. Но узнать о себе что-то новое всегда приятно. Что еще интересного: советы, как проводить отбор, поддержка на пути, много ободряющих страниц про то, как вам станет легче дышать и насколько меньше в жизни будет стресса. Минус книжки — такой себе перевод. В общем, проект мне показался любопытным, чтение на начало года — вполне. Сама не решила еще, буду ли участвовать в таком челлендже, но если буду — расскажу :) Электронная книга на ЛитРесе, бумажная в магазине Book24. Издали книжку . http://bit.ly/35tnMNi

​​Старый ж Новый год! Вот вам факт, если думали, что шведы всегда были организованными. Вычитал тут в новой книге по астрономии: ⠀ "24 февраля 1582 года римский папа Григорий XIII объявил новый календарь. К старому юлианскому календарю, который подлежал замене новым григорианским, следовало добавить десять дней. Это должно было произойти в полночь 4 октября 1582 года, а следующее утро официально становилось 15 октября. Но, несмотря на практические преимущества, религиозное соперничество означало, что не все стремились к этому. Протестантские христианские страны, в частности, не желали следовать примеру римско-католической церкви. ⠀ Например, Великобритания и ее колонии приняли его только почти два столетия спустя. В Швеции реформу календаря планировали проводить постепенно, исключив все високосные годы между 1700 и 1740 годами. Однако они с самого начала почему-то забыли исключить високосные годы в 1704 и 1708, что привело к полному отказу от плана перехода, и поэтому шведам пришлось добавить день в 1712 году, сделав двойной високосный год, чтобы вернуть синхронизацию с календарем старого, юлианского стиля. Путаница, наконец, закончилась 17 февраля 1753 года, когда в полночь была отброшена остальная часть месяца, и Швеция проснулась 1 марта по григорианскому календарю.» ⠀ Россия перешла в 1918 (отсюда у нас завелся Старый новый год. Впрочем, не только у нас), а Саудовская Аравия перешла на григорианский календарь в 2016 (правда, не с юлианского, а с исламского). https://telegra.ph/file/5b6a2c90c384a86e7aab1.jpg

​​​​​ книги Сначала не умереть, а потом думать о будущем.(с) Интерес к темам смерти, бессмертия и вообще к death studies в последнее время сильно повысился, особенно это заметно в российском культурном поле. В онлайн-журнале V-A-C Sreda вышло интервью с бывшей гитаристкой «Соломенных енотов» и преподавателем Гарварда Аней Бернштейн — о теории русского бессмертия, Николае Фёдорове, трансгуманизме, музейном насилии и вечной мерзлоте: https://sreda.v-a-c.org/ru/read-14 Много интересного к размышлению. Про крионику: «Крионика не обязательно говорит языком страхования и инвестиций. Русские крионисты говорят, что вообще хорошо было бы, если бы сохранение тел стало государственной программой, как медстраховка, чтобы это было доступно всем.» Про капитализм: «Они (трансгуманисты) постоянно говорят, что соревнование между фармацевтическими компаниями за лекарство для бессмертия — это совершенно бессмысленно и провально, потому что здесь речь идет лишь о грантах и отмывании денег.» Про воскрешение неугодных: «Если говорить о том, что Pussy Riot будут последними в очереди за бессмертием, то это какая-то своеобразная интерпретация Федорова, потому что у него бессмертие должно быть одновременно. Наоборот, федоровцев все время спрашивают: а как же, условно, Гитлер? <...> был очень четкий ответ, что это будет преображение, ведь у них идея христианского преображения является центральной. <...> То есть это будет уже совершенно другой человек. Они последовательно настаивают на том, что воскрешать надо всех, причем одновременно.» Про панк в русском космизме: «По степени радикальности самой идеи иммортализма они все кажутся мне панками. Таких вещей, какие придумал Федоров, никто не придумал! Взять и воскресить всех умерших, и вот прямо здесь и сейчас. Такое неуважение к биологическим законам кажется мне верхом панка, как и сама идея поставить статус этих «законов» под сомнение.» Про музей и самоархивирование: «Музей как некоторое утопическое сообщество людей, где каждый является архивистом своей жизни и жизни предков. Я связала эту теорию музея с двумя современными кейсами: один — это самоархивирование. <...> Раньше это называлось, кажется, lifelogging, когда человек собирал про себя полный архив. Современные трансгуманисты тоже занимаются чем-то похожим, скажем, постоянно себя записывают, ходят с камерами. Это один пример. А второй пример — это некоторая спекулятивная возможность сделать архив из геномных данных и применить его в деле универсального восстановления всех умерших.» Про музеи, психическое расстройство и насилие: «Речь идет о hoarding, психическом расстройстве, связанном с собирательством. В Америке это очень распространенный феномен, есть реалити-шоу про людей, которые не могут ничего выкинуть. Где грань между таким собирательством и собирательством, которое осуществляет музей? Как осуществить собирательство, которое предлагает Федоров, — без селекции, без насилия? <...> Федоров пишет о насилии, которое осуществляется в самой идее музея, в идее отбора, и о возможности создать музей, в котором не будет отбора.» Про человека: «...человек — это некий архив — геномный архив, архив памяти, записей, архив электроимпульсов, подсознания.» Фото: обложка книги The Future of Immortality: Remaking Life and Death in Contemporary Russia. https://telegra.ph/file/2e56651a54c3141bddbdf.jpg

Простите, сейчас будет еще один философский пост в догонку последнему. Подумала — и правда, чем конкретно меня тронул рейтинг Артгида? Дело в том, что мне показалось, что он отражает фундаментальную разницу в понимании искусства в прошлом и настоящем — то, что вскрыл ковид в том числе. Пандемия показала, что рамка искусства — в виде стен музеев, галерей и институций, закончилась. Искусство продолжает успешно развиваться и распространяться без музеев, галерей, премий, рейтингов и монструозных выставок, по каким-то самопроизрастающим самовоспроизводящимся вирусным принципам. Искусство — это мысль, идея, текст, образ, впечатление, и оно живет не в музеях, галереях и институциях, а в пространстве между людьми — на экранах, на стенах, на улице. Наверное, такую аналитику я как читатель хотела бы видеть в итогах года от крупного издания о современном искусстве. Этот же список с его подводкой наоборот манифестирует читателю Артгида вертикальность и иерархичность искусства, он заявляет: "Искусство — это мы, большие дяди и тети с деньгами и связами. Это мы делаем искусство, удивляя своими масштабными проектами и разруливая денежные потоки, а вы, если у вас нет 10000$ или миллиона подписчиков, никому неинтересны, и даже не звоните нам." Неужели искусство сегодня — это про это?

кино В жанре быстрых рецензий. Честно говоря, не хотела писать про сериал «Мертвые души» Константинопольского, просто потому что это очень плохо. Но читая многие отзывы о том, что это смешно и остроумно, вставлю свои пять копеек. Начнём с того, что в 2020 году (а уже и в 2021) переиначивать произведения классиков, перенося все действие в сегодняшний день, — ну такое себе. Это уже давно сделали Богомолов и Серебренников, чуть ранее (примерно 50 лет тому назад или даже больше) это делали в европейском кино. Есть вопрос: доколе? Произведения Гоголя, как и Некрасова, как и Салтыкова-Щедрина и тд, создали целую вселенную русских архетипов, которые будут актуальны ещё очень долго. Однако, осовременивание классики, которая как бы обращена к универсальным и вечным темам, это и есть суррогат. В этом плане произведение Константинопольского претендует на индивидуальность творческого высказывания, но таковым не является. (Сноска: это как сделать выставку и перенести ее в онлайн пространство, тупо воспроизводя ее в 3D и забывая, что законы построения оффлайн и онлайн произведений отличаются.) Самое прекрасное, что есть в этом сериале, это актёр Цыганов, он же Чичиков. И я, кстати, тут недавно прям вот охуела, когда прочитала у Антиглянца, который ведут вроде культурные женщины, что Цыганов здесь «наконец, играет, а не ходит "на байнорическом" с сумрачным лицом». Налицо удивительное незнание матчасти. Если вы тоже согласны с Антиглянцем (на что, конечно, имеете полное право), то посмотрите фильм «Человек, который удивил всех». Делать из Чичикова фсбшника-коррупционера и при этом заставлять зрителя невольно испытывать к нему симпатию и даже сочувствие — зыбкий приём. Напомнило выставку Триеннале в Гараже со слоганом «Да здравствует коррупция и любовь», где нам потом объясняли, что коррупция это не всегда плохо. Да неужели? Давайте вы об этом расскажете, когда от коррупции перестанут в прямом смысле умирать люди. При всем вышеописанном от просмотра не отговариваю, но советую при этом прочесть интервью Константинопольского, которое он дал Зинаиде Пронченко: https://kinoart.ru/interviews/gordyatsya-chto-sozdali-kinoindustriyu-a-byl-sozdan-surrogat-i-otrava Там прекрасный диалог, из которого лично мне особенно полюбилось и запомнилось про упрощенное мировоззрение массового зрителя и самоцензуру, которая убивает всё. https://kinoart.ru/interviews/gordyatsya-chto-sozdali-kinoindustriyu-a-byl-sozdan-surrogat-i-otrava?utm_source=telegram.me&utm_medium=social&utm_campaign=grigoriy-mihaylovich-konstantinopolskiy

театр док искусство Театр, документальное кино, компьютерная игра и утопия, короче, очень странно, но дико круто: https://apollonia.today/ubi Речь о новом проекте куратора Вити Вилисова Sitting In A Room. I Am (SIARIA), для которого нужен только хороший (мощный) телефон, ≈450 рублей на оплату приложения и где-то 2 метра свободного реального физического пространства перед вами. SIARIA был сделан во время самоизоляции и объединил сразу несколько видов деятельности: документальное кино, цифровое искусство, подкаст, игра и спектакль с дополненной реальностью. Посетить театр, не поднимая жопы с дивана – не новость. На фоне беспомощных попыток многих наших деятелей культуры безуспешно сыграть в диджитал, проект Вилисова имеет под собой серьезный исследовательский подход и конструирует абсолютно новые смыслы – это не о вечных темах добра и зла и тд и тп, эта работа о нас с вами здесь и сейчас. В основу спектакля легла концепция о безусловном базовом доходе (ББД). В современном мире наиболее незащищенные люди умирают, а мир до сих пор живет по формуле «выживает сильнейший». ББД это некоторая стандартная прожиточная сумма, полагающаяся каждому (любому) человеку и не позволяющая ему умереть от голода, холода, коллекторских преследований и тд, то есть о того, что так часто случается в неолиберальной системе, подобно дементорам пожирающей человеческие жизни. А 450 рублей, которые необходимо заплатить, ну фактически, и корпорации зла тоже, смахивает на злую иронию. Идея безусловного базового дохода для современного общества — утопичная и подрывная: в самом деле, если всем платить деньги, то кто будет работать, и как скоро они закончатся? На этот вопрос в игре-спектакле приводится лаконичный ответ: деньги не закончатся, а люди будут работать все равно. Безусловный базовый доход даст человеку больше свободы в выборе любимого дела, отменит рабский труд и работу за мизерную оплату; для женщин, не имеющих работы и вынужденных сидеть дома с детьми, такой доход станет определенной подушкой безопасности. В общем, получился внушительный по-настоящему исследовательский материал. Если вы интересуетесь театром и современным искусством, рекомендую пройти этот "спектакль-опыт", совсем не характерный для привычного российского театра. Ну, просто еще раз увидеть, что театр уже не начинается с вешалки. http://apollonia.today/ubi/

​​ литература «Когда мы с Мишей раньше здесь проходили, был один пустой домик, я всегда смотрелся в стекло, и Миша тоже останавливался посмотреться, я думал, в такое темное зеркало не так видны двенадцать лет нашей разницы.» — Евгений Харитонов, рассказ «Духовка» Поэт, писатель, драматург и режиссёр Евгений Харитонов считается родоначальником русской современной гей-культуры, начавшейся в 70-е годы — время, когда гомосексуальность активно называлась гомосексуализмом и также активно подлежала уголовному наказанию. У Харитонова очень своеобразный стиль, пластичный, страдальческий, сочетающий в себе сразу несколько литературных традиций 20 века. Это джойсовское письмо, машинописный текст и постмодернизм. Произведения Харитонова, в целом, предвосхитили концептуалистскую преимущественно раннюю прозу Сорокина. В своих произведениях (в «Духовке» в том числе) Харитонов создаёт определённый тип человека, которому в силу главенствующих в обществе законов-запретов невозможно открыться. Его герой смущён обстоятельствами, мнением окружающих и собственными мыслями, он задыхается в признаниях и страдает, но при этом в нем нет роптания и бунта. Он принимает участие в этой игре-конспирации. Вообще по Харитонову информации с гулькин нос, впрочем, как и оставшихся после его смерти литературных трудов: переводы новой немецкой поэзии, пьесы собственного сочинения и рассказы. Писателем он был ‘самиздатовским’, и широко печатался разве что в эмигрантских изданиях типа журнала об искусстве «А-Я». Известно, что он закончил ВГИК, руководил студией пантомимы, трудился режиссёром-постановщиком в ДК «Москворечье», работал с Бари Алибасовым над постановкой программы группы «Интеграл». Умер от разрыва сердца, на московской улице, не дожив до широкой известности. Фото: Евгений Харитонов в своей московской студии, 1977 год https://telegra.ph/file/5a08467175adbc64388f4.jpg

Вчера я первый раз сходила в бассейн, ибо устала делить свой день между ложем и компьютером. (Это аллюзия на героиню из романа «Мастер и Маргарита», которая была автором похоронена и в финальную рукопись не вошла; у той, правда, вместо компьютера был телефон.) Неподалеку от дома есть муниципальный центр с залом для фитнеса и бассейном. Но в этот центр прежде надо записаться. Это тоже целая история, куда входят заполнения разных форм, созвон с администратором и проч. Кроме всего, ковид по-прежнему морщит людское существование, поэтому количество мест ограничено, а оплачивать сеанс нужно заранее. Пройдя огородами мимо украшенных скелетами и тыквами стареньких домиков из фильмов про ужасы, мы вышли к центру. В здании несколько дверей – закрытых. Мы стучались, махали руками, мяли какие-то кнопки – глухо. Стоим, значит, сиротливо, томно ругаемся. Купальные принадлежности подвывают из рюкзаков нестройным резиново-матерчатым хором. Тут двери открываются, чтобы выпустить какого-то парня, и мы забегаем внутрь. Бравые домушники. Ну а что делать-то? Внутри стол, на нем спирты и измерители температуры (в этот момент из-за нервного напряжения я точно была горяча; если бы мою температуру измерили, то решили бы, что у меня не только ковид, но и бубонная чума). И снова - никого. Пришлось, обойдя жёлтое заграждение и нарушив таким образом все мыслимые канадские законы, подняться на второй этаж и попросить помощи у работников из фитнес-зала. Они оказались дружелюбными (главное, что они вообще оказались) и провели нас в сам бассейн, где обнаружилось, что заходить надо было через черную дверь за пятнадцать минут до сеанса. Мы попытались доказать появившейся бассейной женщине, что танцевали у той двери ровно в нужное время. Потом еще выяснилось, что моя заявка в базе не отображается. Если бы не скриншот чека, я бы плавала дома в слезах. В общем, минуя босса с жёлтым поплавком, мы прошли наконец к бассейну. Там большая комната с очень теплым воздухом и приятной водичкой. И народу – три человека. Соглядатаев больше, чем купальщиков, ей-богу. Мы с подругой нашли место поглубже и с чувством исполненного долга стали дельфинить. За мною плавала мысль, что это сюрреализм: я в канадском бассейне. Муниципальном. Куда практически вломилась. Господи, хорошо, что у меня есть слова и я могу с их помощью передать хотя бы часть этой цветной, пахнущей хлором картины моей странной жизни.

В очередной раз ввязалась в спор о том, зачем школьникам читать классику, они же всё равно еще ничего не понимают. Решила сварганить манифест. Итак, попробую начать с аксиомы: язык – это сознание. Мы мыслим словами. Ради эксперимента попробуйте оформить какое-нибудь размышление только картинками. Вы непременно упретесь в слова. Из этой аксиомы вытекает, что чем богаче язык, тем шире сознание, тем всеохватнее и ярче мысли, тем сложнее устроен человек, а значит, и мир вокруг него. Без чтения книг язык не развить. Выучить – можно. Никто не рождается с умением читать, но начинает болтать, будучи карапузом. Книги расширяют словарь и помогают организовать речь. Я говорю не только о правильности речи с точки зрения грамматики, я имею в виду еще и ее логику. Бессвязные предложения, даже обсаженные эпитетами или терминами, оголяют хаос, творящийся в голове говорящего. Но не все книги ценны. Многие книги – всего лишь типографский продукт, которым можно, в лучшем случае, вылечить окосевшую полку. Из школьной программы спокойно, без ущерба для скреп и завуча, можно вышвырнуть часть рекомендуемой литературы. Например, я точно за то, чтобы отправить «Кому на Руси жить хорошо» в плаванье внеклассного чтения. Или «Судьбу человека» Шолохова за лживость – вообще к чертовой матери. Но как можно ставить под сомнение необходимость чтения классики в школе? Классическое произведение – это текст, в котором люди из прошлого говорят о том же, что мы, и чувствуют то же, что мы. Пусть они там носят парики или широкие платья. Пусть у них там канделябры или примусы. На балах они там, или под лестницей. У них те же страсти, грехи и радости, что и у нас. Конечно, у детей мало жизненного опыта. Но книги контрабандой протаскивают чужой опыт, волнения и переживания в детское сердце, делая его добрее, а душу – тоньше. Пусть многое из прочитанного не осознается как важное, но оно учит сопереживать, а еще запускает важный механизм – механизм анализа. К тому же литература, как сказал мой друг, – средство от смятения. Прочитанное и осознанное, пусть не до конца, прививает от жизненной тряски. Закончу словами моего ученика, который пришел ко мне полтора года назад со словами, что он ненавидит читать: «Я наконец-то понял, что люблю литературу! Ведь они все там… живые, как мы!»

Написала тред про Толстого. Формат треда подразумевает лишь цветное конфетти из наиболее впечатляющих фактов биографии творца. В треды про Чехова или Булгакова я добавляла элементы анализа текстов, но поскольку у публики это практически не возбудило интереса, оставила всё натурально литературное для «Патреона» или вот для этого канала, хотя здесь больше личный блог, чем матерая книжная эссеистика. И всё же, конечно, нашлись люди, которые возмутились плоско представленным Толстым. Это были просто плакальщики, не понимающие, что значит написать о великом человеке рассказ в жанре коротких сообщений, каждое из которых – само по себе законченная история. Другую же группу критиков – более озлобленную – я назвала толстоносцами (по аналогии с богоносцами). Те накинулись на меня за то, что я вообще посмела писать о Льве Николаевиче. Настрочили уйму комментариев, что я ничего из себя не представляю, чтобы о нем говорить. Здесь мне вспоминается Фромм и его размышления о свободе слова. Он писал, что свобода слова бесполезна, если люди транслируют чужие мысли, а не свои оригинальные. (Под оригинальностью он имел в виду и не исключительность идей, а выводы, к которым человек пришел самостоятельно). Так вот любой культ личности, любая сакрализация означает в конечном счете отсутствие свободы слова. Поклонение изничтожает критическое мышление. Уверена, кстати, что набежавшие идолопоклонники в жизни не читали Толстого. Но мемориал есть мемориал. На могиле неизвестного солдата цветы тоже не вянут. Однако многие до сих пор «готовы повторить».

2020 запомнится всем. Мне еще и тем, что я перебралась на другой континент и теперь точно знаю, что имел в виду Бродский, когда писал: Спи. Земля не кругла. Она просто длинна… Теперь я живу в Канаде под лай гусей и скрип лопат. А летом – под звуки газонокосилок. Я приехала в феврале и почти сделала круг. Осталось снять пробу только со здешнего января… Еще в этом году умер отец. Еще я нашла чудесных, сердечных людей, которых загадывала когда-то. И точно поняла, что хочу жить у теплого моря. Это важно – точно понять. Закончила первую ступень в институте гештальтистов. Перешла на вторую. Мало написала за год. Подразумеваю, конечно, прозу. Но то, что написала, вышло, на мой взгляд, хорошо. Судить, впрочем, не мне, а вам. Желаю, чтобы в 2021 укачивало меньше. И любви.

Лоел Цвекер «Краткая история мира» «Когда мы знаем прошлое, мы можем лучше понять настоящее» Возникновение Земли, первые растения и бактерии, Древний Египет, письменность, греческая демократия и эпос, падение Римской империи, влияние церкви в Средние века, майя и ацтеки, Тюдоры, Кортес, промышленная революция. Если вы хотели освежить в памяти всемирную историю вплоть до нашего времени — Лоел Цвекер вам в этом поможет. Ненавязчиво и как верно подмечено в названии кратко. Цвекер не просто заваливает вас фактами. Все события структурированы и связаны между собой. Так намного проще проследить с чего всё начиналось и чем закончилось, оценить последствия. Ведь у каждого открытия и прогресса есть обратная сторона. Наша жизнь и поведение определены прошлым. Цвекер не морализаторствует и предлагает читателям самим решить, какие уроки истории важны для настоящего.

​​​​​​ кино «Фрагменты женщины» Корнела Мундруцо — венгерская мелодрама с голливудскими актерами и предыстория сказки «Дюймовочка». Полагаю, по уровню драмы и величию замысла «Фрагменты женщины» задумывался как ‘Marriage Story’ Ноа Баумбаха (тоже нетфликсовский хит), но таковым в итоге не стал несмотря на убедительную игру и Кирби, и Лабафа. Простота и даже незамысловатость сюжета (родители переживают потерю ребёнка) выглядят органично, — американский кинематограф показательно все больше уходит в реализм без нарочито усложнённых метафор, поворотов и героев (как пример, та же «Брачная история» или «Кто в пятницу родился» Эдвардса). Наверное, даже можно говорить о новой волне американского кино, которая формируется прежде всего благодаря авторскому кино с его умением выводить не передний план глубинные переживания человека. «Фрагменты...» снимал венгерский режиссёр, и неудивительно, что фильм получился выдержанным в лучших традициях венгерского кино последних 15 лет — неброская, психологически точная и пронзительная мелодрама на обыденную, но очень личную тему. Здесь есть место и притчевости, и герои должны сделать осознанный выбор на пути к обретению счастья (или спокойствия, как угодно), что тоже, кстати, характерная черта для венгерского пост-социалистического кино (банальное: все устали от социализма, и нужна надежда). Ну, а режиссёр Корнел Мундруцо — «чудо из экс-соцстраны», признанный мастер и вообще любимец Каннского кинофестиваля. Тема беременности/абортов/выкидышей/детской смерти, как мы знаем, неплохо эксплуатируется в массовой культуре (особенно этим грешит отечественное кино, из свежего вспоминается совсем уж неуклюжий фильм «Чего хочет Слава» Оксаны Бычковой). У Мундруцо нет эксплуатации детского образа, хотя из описания к фильму именно она и ожидается. Режиссёр все внимание смещает на отношения между взрослыми членами семьи, вначале на главных героев, женщину и мужчину, а потом происходит странное — фокус переводится на главную героиню и ее мать. Примерно к 2/3 фильма становится понятно, что антагонистом главной героини является не ее партнёр, отец ребёнка, как нам было показано вначале, а ее мать. И фильм в итоге не о том, как семейная пара переживает родную смерть, а об отношениях между матерью и дочерью. Но даже такой интересный режиссерский ход не оправдывает и не объясняет внезапный слив героя Шайи Лабафа (боже, какая горькая ирония). Фрагменты женщины есть, но непонятно, что стало с фрагментами мужчины. Финал, однако, прекрасен — без невыносимости бытия, без открытой концовки, но индивидуальный для каждого зрителя. Чем хотите, тем фильм и закончится. Фото: кадр из фильма «Фрагменты женщины» https://telegra.ph/file/75b12ca619a05002a6aae.jpg

«Дурная кровь» Роберт Гэлбрейт Говорят, вчера был самый грустный Blue Monday в году. А я вот вздохнула с облегчением, ведь я дочитала огромнейший, тянущийся за мной с прошлого года должок. Что мы тут имеем: ни много ни мало (но только ни мало) 1100 страниц истории загадочного исчезновения некой Марго Бомборо. И вроде по ходу дела все идет неплохо, но тут вылезает мое любимое "Да, но..." Да хорошо написано (хотя местами странно переведено), и сюжет неплохой, но зачем так много? Какая разница кто там кого убил, когда пошла 900-ая страница плотного, напичканного ненужными подробностями текста? Тебе просто хочется, чтобы это закончилось. Не знаю, может книга нравится тем, кто любит страдания длиною в жизнь, но для меня такая графомания, еще и в детективной истории, совершенно не оправдана. Спокойно можно было бросить читать на середине, не узнать куда пропала эта тетка и будут ли вместе Страйк и Робин и жить себе дальше. 3 из 5️ https://www.goodreads.com/book/show/56098498