Визуализация текста - причина, по которой я ввязался в писательство. Хочу...

Всем Со времен книги «Вторая жизнь Уве» я не читала ничего столь же доброго, милого и трогательного как книжка молодой норвежской писательницы Марии Парр «Вафельное сердце». Скандинавские авторы создали отличную литературную среду, где уживаются и леденящие душу триллеры, и согревающие сердце семейные истории. А российские переводчики-скандинависты отлично работают с этими классными и очень живыми текстами. «Вафельное сердце» - чудесная история приключений девятилетнего мальчика и его лучшей подружки, напоминающая одновременно о Пеппи Длинный чулок, и о «Счастливы вместе», и, как уже упоминалось, об Уве. Книжка тоненькая и легкая, рассказывать подробности незачем. Пока читала, успела и посмеяться, и пореветь. И теперь ее, конечно, максимально всем рекомендую: почитать детям (как раз приободрить накануне начала учебного года), почитать самим - потому что накануне осени и последующих холодных дней немного тепла и уюта совершенно точно не помешает! Доступно, например, тут: https://www.labirint.ru/books/184796/ Книжку мне рекомендовала консультант моего любимого книжного при кинотеатре «Пионер» (ребята оттуда плохого не посоветуют), там она тоже продается в бумажном формате. https://www.labirint.ru/books/184796/

Алексей Поляринов «Центр тяжести» ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ СТЕНА Ну ведь могут же, могут, что за радость — книга, написанная как будто для меня — первая мысль, а вторая — я совершенно не могу о ней рассказать, не клеится отзыв, рассыпается на детали: Первая деталь — молодой российский автор, плотный сюжет, чистый язык, ум без снобизма, юмор без пошлости, отсылки без цитирования. Автор прославился как «внимательный читатель» и как переводчик «Бесконечной шутки» Уоллеса (на толстое тело которой я малодушно смотрела год, а потом продала к чертям на авито, жалею теперь очень). Когда читатель становится писателем, то торопится в первой же книге вывалить весь свой багаж знаний: смотри, тут и Сервантес, и Диккенс, и Сэлинджер, а ещё Барнс и Тарт, и немножко Стивена Кинга — вооот сколько я всего прочитал (но я уже заметила выше, делает он это тонко и без снобизма, хотя все равно нарывается на похвалу). Вторая деталь — не проставить тег этой книге, не навесить ярлык. Роман начинается как очень странные дела в русских девяностых, перескакивает через лето взросления — перетекает даже, прямым течением, рекой времени и превращается в причудливую мультижанровую сказку. «Киберпанк» — шепчутся рецензенты, поставившие 4 звёздочки, «политическая сатира» — гневаются оценившие книгу на 3; «каша какая-то бесконечная» — заканчивают самые недовольные. «Я живу на этом свете достаточно, тринадцать долгих лет, и уже успел понять: взрослым плевать на то, какой ты есть там, внутри, это неважно, — главное, чтобы ты был объясним» — говорит Петро, один из главных героев, и пожалуй что эти слова можно отнести к читателям — вот, читатель, тебя удивили, насыпали тебе гору сказок и немножко попугали, а ты хочешь сделать эту книгу объяснимой, каталогизировать ее в своей голове — будь же ребёнком в данном случае, посмотри внутрь, наслаждайся. Высший смысл текста — не быть понятым, пишут немецкие филологи, но доставлять удовольствие самим процессом чтения. Деталь третья, уже тоже отмеченная выше — очень плотный сюжет. За 480 страниц, которые пролетают на одном дыхании, повествование идёт от лица трёх героев: вот Петро, который умеет крякать как пьяный селезень, мамина надежда на воплощение своих нереализованных мечт, умеет назвать число пи до какого-то знака после запятой, тщательно это скрывает (чтобы не превратиться в своего отца, внешне — неудачника-математика) и становится журналистом. Вот Егор, у которого ещё больше знаков после запятой, он младший брат, но становится Большим братом, придумав и внедрив нейросеть, следящую за всеми россиянами — этакий мистер Робот наоборот, вундеркинд, заглушающий мораль морфином. Вот Марина, сводная сестра, человек-травма, человек-тень, Бэмби с пластидом в рюкзаке. Россыпь других героев, и у каждого свой интерес — писательство, высшая математика, фотография, генетика, синхронное плавание, судьбы России... И нет конца этой истории, что верно, то верно — после эпилога хорошо бы пост и пост пост эпилог — автору точно есть, что ещё сказать. «В целом все очень и очень неплохо, только я так и не понял, куда пропало третье озеро» — точнее (и главное — короче!) чем я, отрецензировал книгу кто-то на Livelib. Кому читать: таким молчаливым и уставшим-уставшим от работы мальчишкам Что пить: не сладкий и немножко нагревшийся портер, но не больше двух бокалов

Запуская в рамках конкурса «Блог-пост» дополнительную номинацию EWA — Eksmo Writing Academy, издательство «Бомбора» предложило несколько тем, из которых я выбрал ту, что пытается склеить вечные вопросы литературы с модной в последнее время актуальностью. Речь идёт, разумеется, о русской литературе. Возьму сразу с места в карьер: никаких вечных вопросов современная русскоязычная проза и близко не касается. В расширенной версии этой заметки (а там у меня целая статья на 17К символов) я объясняю этот феномен литературной слепоты и пустотности влиянием на писателей до сих пор довлеющей советскости. Советскость в моём понимании – это внешний маркер своего рода литературного карго-культа, который хоть и определяет суть пустотного феномена современной прозы, но имеет мало отношения непосредственно к советской литературе. Сама по себе советская литература, на самом деле, вечным вопросам была не чужда. Наследовавшая традициям классики XIX века, она по инерции пыталась дать свои ответы на эти вопросы, заглянуть за метафизический горизонт, однако как-то постепенно сдалась под натиском активно насаждаемого соцреализма, была погребена под монолитом безликой графоманско-номенклатурной прозы. Определяющие черты советскости проявляются прежде всего в книгах так называемой «большой литературы». Это, во-первых, литература чернушного, зачастую трешового реализма, которая давно уже наскучила не только обычным людям (писал об этом в статье, опубликованной в 4-м номере 2020 года журнала «Сибирские огни»), но и самим писателям, активным движителям лит-процесса. Референсы такой литературы можно найти в любом номере виднейших наших журнальных лит-толстяков. Во-вторых, ещё одна характерная черта советскости – устремлённость в не такое уж далёкое прошлое: свой повествовательный невод писатели «боллитры» (или то, что ей притворяется) закидывают не дальше и не глубже 30-х годов прошлого века. Заметная какая-то болезненная фиксация на теме трагического тоталитарного прошлого – как в художественных текстах, так и в документально-мемуарных. К характерным чертам современного лит-процесса, несущего на себе отпечатки советскости, можно отнести также относительную закрытость литературной тусовки, внутреннюю клановость, проявляющуюся порой весьма затейливым образом, протекционизм как в премиальном, так и в издательском сегменте и т. п. Вот именно всё это, если коротко и тезисно, и мешает прорасти в современной русской прозе тем вечным вопросам, которым посвящали свои романы классики золотой эпохи русской литературы. EWA_контракт_с_издательством EWA_контракт_с_Bombora EWA_контракт_с_Eksmo

А вот и видеозапись, организованного «РЕШ» литературного клуба «Читаем с редактором». Первый зум-сбор был посвящён книге Евгения Чижова «Собиратель рая» – обсудили вместе с редактором, Дарьей Сапрыкиной, большой круг тем, связанных с романом. И немножко обо всём понемногу вокруг текста, очень-очень, например, отозвалась тема болезни Альцгеймера – неприятная, да, замалчиваемая в нашем обществе, но нужная (тема вообще любой серьёзной, страшной болезни должна быть обсуждаемой, ваш кэп). Подытоживая дискуссию, сам Евгений Львович отметил высокий интеллектуальный уровень беседы, которого он не ожидал после чтения лайвлибовских рецензий (тут можно было сконфузиться в ироничном кеке, поскольку мой отзыв там тоже есть). Ну а мы что, мы, читатели, могём, когда захотим. Кстати, тут уже вполне сформировано расписание следующих выпусков «решовских» «Читаем с редактором», и по секрету всему свету, но Шамиля Идиатуллина я сейчас как раз ненасытно читаю, чтобы успеть сформироваться мыслями к 11-му декабря, а то и разродиться рецензией. В соответствии с расписанием будет вот так, приходите в гости к лит-зумерам, если что: «11 декабря, в пятницу, в 20.00 редактор Вероника Дмитриева поговорит про новый роман Шамиля Идиатуллина «Последнее время». 23 декабря, в среду, в 20.00 редактор Алексей Портнов проведет обсуждение нового романа Дмитрия Захарова «Кластер». 14 января, в четверг, в 20.00 поговорим о новом романе петербургской писательницы Елены Посвятовской «Важенка» с редактором книги Верой Копыловой». https://www.youtube.com/watch?v=fD9T4bjOja8

Интересный кейс о том, как можно "зарабатывать" на текстах, конвертированных в формат приложения и размещённых в Гугл-маркете. Технические заморочки с конвертацией, насколько понимаю, вполне преодолимы даже для людей, которые захотят узнать в гугле что за зверь такой HTML вот прямо сейчас. Однако слово "зарабатывать" даже при авторском роялти в 70% беру в кавычки только потому, что это ж всё равно надо вкладываться в маркетинг, рекламу приложения, а будет ли оно отбиваться ещё - бабушка надвое шепчет.

​​Друзья, а чувствуете ли вы приближение Нового Года? Ну такое, чтобы всё вокруг мерцало-померцивало в блестяшках-снежинках приближающегося праздника, а сердце, как в детстве, замирало в тёплой волне ожидания – ведь что-то обязательно должно измениться едва часы пробьют заветных двенадцать раз под шипение бенгальского огня… Как бы там ни было, а я вот решил объявить для подписчиков канала литературный конкурс. С призом! Не денежным, отнюдь, долой весь этот примитивный меркантилизм, у нас всё-таки праздник на носу или что? Про приз ниже, а сначала условия конкурса. До 10-го января 2021 первого года я принимаю в личку () рассказы новогодней тематики с хэппиэндом, либо просто с обнадёживающим окончанием истории. Прочь чернуху, треш и депрессию, давайте уже писать о чём-то светлом. Из дополнительных условий: текст не более 10 тысячи символов, при этом можно отправлять на конкурс любой рассказ – напечатанный/не напечатанный, опубликованный/неопубликованный в соцсетях или специально написанный под это самое дело. Победитель конкурса у нас будет один, и он получит в подарок замечательную керамическую кружку ручной работы от творческой мастерской Kerama Mama с эксклюзивным новогодним льняным пакетиком ручной же работы в подарок (см. фото). Кроме того, рассказ победителя будет отрецензирован профессиональным критиком и нашим петербургским писателем Еленой Одиноковой, более известной в миру под псевдонимом Упырь Лихой. Напомню, что Елена – один из самых нестандартных писателей и интереснейших критиков, работающих уже не первый год в рамках литературной премии «Нацбест», кроме того – она профессиональный филолог, чутко подмечающий все недостатки и достоинства текста. Если что, книжки Упыря можно посмотреть и приобрести на соответствующей странице «Лабиринта». С наступающим Новым, дорогие друзья и подписчики, и – жду от вас в личку самые лучшие тексты (уверен, что все присланные тексты будут замечательными, и нам с Упырем придётся попыхтеть, выбирая среди них самый-самый). https://telegra.ph/file/f0c11efcbaee741e63d89.jpg

Арина Обух, наша питерская очень хорошая писательница, посмотрела некоторые мои рассказы и прокомментировала, высказав в целом ряд очень полезных и важных рекомендаций. Ко всему прочему отметила то, что некоторые люди говорили и раньше: типа, в своих рецензиях на книги ты раскрываешься лучше, больше, полнее, живее. А рассказы, как будто, пишешь, включив голову, подбирая зачастую не совсем удачные метафоры-сравнения, углубляясь в лишние детали и нагромождая чего-то там. И я сначала запротестовал, не соглашаясь, а потом подумал… И ещё раз подумал. Ещё немного подумал, и теперь вынужден согласиться – ведь со стороны людям, наверное, виднее. Тут одно только, важное. Написать рецензию на стороннюю книгу, с одной стороны, тоже непросто, ну, написать так, чтобы она цепляла, задевала за живое и давала (внимание, сейчас будет банальное) пищу для размышлений. Но, с другой стороны, тут как бы всегда есть непроговариваемый шаблон, сообразуясь с которым, ты пишешь. Он, этот шаблон, есть даже в рецензии в стиле сторителлинга – ты всё равно чувствуешь, когда, где и какие триггеры (в том числе эмоциональные) нужно расставить по тексту. И в этом смысле написать рецензию куда как проще, хотя и в этом формате я всегда стараюсь придумать что-то пооригинальнее, не во вред смыслу, конечно же. С художественной прозой всё куда сложнее. Тут действительно нужно включать прежде всего голову, хотя иногда на волне эмоциаонлаьного вдохновения несёшься сам чёрт знает куда, но это не факт, что несёшься в правильную сторону. Холодная голова при написании худлита нужна для, чтобы текст внутренне не разваливался, не висел в вордовском пространстве рыхлой тестообразной массой – ни туда, не сюда. Никто же не отменял определённые правила композиции, сюжетостроения, внутренней гармонии оформления идеи и т. д. И вот при учёте этого приходится иной раз жертвовать эмоцией и свободным парением текста в разные стороны: баланс прежде всего. Ну а то, что есть у меня своего рода тяжеловесность, да и погрешности против гладкописи – это и так понятно. Я и так знаю, что есть, иногда сознательно пытаюсь поэкспериментировать, сделать неправильно на участке небольшого текстового отрезка. К примеру, вот в одном из ковидных рассказов при описании некоего города идут просто строки – «красивая улица», «симпатичный дом» и всё в таком роде. Вроде нарушение правила «показывай, а не рассказывай», но я точно помню, что, начиная этот рассказ, я хотел вот именно тут, в этом месте обойтись лаконичным нанизыванием ни о чём не говорящих слов – потому что, по сути, это и не важно было там ничего описывать, не нужно, зачем? У меня вот вообще зреет идея – как-нибудь когда-нибудь попробовать написать текст, по максимуму используя всевозможные штампы и шаблоны начинающего автора, с рубящей и взрывающей мозг любого нормального человека стилистикой. Почему бы и нет? Тоже своего рода эксперимент, вызов самому себе, потому что это невероятно сложно сделать. И даже, , кажется, ну а чего терять время на такое дурацкое безумие? Вот только если это безумие будет подчёркивать на идейном уровне что-то важное, какую-нибудь мысль о том, что и эффект графомании в какой-то момент может преломляться чем-то по-настоящему гениальным, неземным по силе воздействия если не на читателя, то хотя бы на самого творца. Тогда почему бы и нет? А так… Да, сложно всё. Очень сложно с этими вашими буквами и смыслами.

«Новая этика» в литературной критике (?) vs карнавал имени Alterlit (https://www.alterlit.ru/) Громко заявившая о себе в соцсетях так называемая «альтернативная критика», как мне видится, ничего интересного из себя не представляет – а я ж специально, выжидаючи, понаблюдал за «критиками» со стороны. Делается ведь тут всё просто. Выезжает, жалобно поскуливая, на фейсбучный майданчик допотопный, времён начала «удаффкомовски» нулевых грузовичок, выходит из него исполин в китайской шапочке, но с огромной поролоновой помидориной на носу и зазывает публику: – А вот, что у меня есть, почтеннейшие дамы и господа, спешите видеть, только сегодня, только сейчас – шоу века и на века!!!! Широко знаменитый в узких кругах писатель N в авторском исполнении коллектива одесского ДК комедии и сатиры имени Остапа Балалайки!! Подходите же поближе, шоу уже транслируется по Первому каналу, а трансглюкационный сигнал отправляется в район Альфа Центавры, где нас смотрят наши братья по разуму – имхочиани. Человек достаёт из ларца с надписью «РЕШ» куклу, отдалённо кого-то напоминающую, называет её именем писателя N и начинает представление. Ну, то есть как представление: гонит несчастную куклу по тропинке книжного текста, заставляет спотыкаться в нужных местах об незначительный камешек речевой или фактологической ошибки и дико при этом регочет. Смешно же, бедолага N запнулся о дату или же напутал с технической деталькой в устройстве синхрофазотрона. А, значит, кто у нас этот самый N, почтенные дамы и господа? Всё правильно – гра-фо-ман, мугага, так его, писателя этого, с подвыподвертом в речку через тёщин забор. Действительно же забавный феномен «альтернативной» «критики» и в некотором роде новаторство заключается в том, что за то, чтобы поглазеть на шоу провинциального карнавала, не публика платит деньги, а это её, публику, приманивают призрачным намёком поживы. Вот буквально, достаёт исполин из-за пазухи тугой мешочек с нарисованной суммой в 100 000 (и еле проступающим на холще копирайтом в виде питона), подмигивает, и говорит: – Видали? Мешочек может достаться тебе, если будешь щедро лайкать представления нашего балагана и засылать креативы на «литературный» конкурс. Старайся, камрад, что я зря, что ли, перед тобой с фигуркой N выплясываю? И послушные зайки с казиношными нулями в круглых глазах прыгают вокруг грузовичка, лайкают-комментят, – схема безупречная. А иначе кого заинтересует скучные до зевоты, однотипные один в один простыни якобы смешного текста? Ну, а теперь, под занавес заметки, немного по серьёзу. Я вот думаю, модная в последнее время тема «новой этики» должна же себя, наверное, как-то проявить и в литературной критике? Не в том плане, что обозреватель должен с чопорным видом раскланиваться перед писателем и сыпать елейными комплиментами в адрес любой разбираемой книги. Критика на то и критика, чтобы разбирать произведение с критической точки зрения (сорри за сплошные масла масляные). «Новая критическая этика» в моём идеальном мире должна бы выработать такие правила разбора текста, которые бы позволяли действительно вычленять что-то важное в книге и, если и покусывать автора в холку, то за идейную недоработанность, композиционную рыхлость, неумение выстроить сюжет и т. д., – то есть за то, что держит общий каркас рассказа, повести или романа. А со стилистическими блохами и фактологическими косяками в текстах пусть играются на обочине лит-процесса сотрудники одесского карнавала: всё одно ведь даже и этот скудный репертуар публике надоест в скором времени. Сколько бы ты там мешочков с шестью нулями не вытаскивал из шляпы фокусника. https://www.alterlit.ru/

«Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать», Ирина Якутенко «До сих пор ученые забивали на исследования простудных заболеваний не в последнюю очередь потому, что такие исследования гласно и негласно считались неважными: на них было трудно получить деньги, а результаты почти гарантированно нельзя было опубликовать в престижных журналах. И когда глобальную пандемию вызвал именно простудный вирус, мир оказался беззащитен и несколько месяцев тыкался вслепую, пытаясь срочно разобраться в патогенезе COVID-19 и подобрать лечение». Словарь Collins уже выбрал «локдаун» словом года 2020, остальные словари еще не определились – но в целом понятно, каким именно событием больше всего запомнится этот год всему миру. Если у вас, как и у многих, среди главных итогов года – полный хаос в голове при мыслях о коронавирусе, эта книга поможет утрясти льющиеся отовсюду потоки информации, отделить правду от домыслов и попытаться наконец понять, что за зверь этот COVID-19. Из всей лавины сведений о коронавирусе, заполнивших мир в этом году, автора книги выбрала всю самую важную и (главное!) научно подтвержденную информацию, разложила по полочкам и пересказала в понятной обычному читателю форме. В книге рассказывается, что собой представляют вирусы в целом и какими особенностями обладает именно коронавирус SARS-CoV-2; откуда он взялся и какими путями передается; что происходит при попадании коронавируса в организм человека; почему от коронавируса до сих пор нет лекарства и чем лечат пациентов в его отсутствие; какие бывают вакцины и тесты, правда ли нужен карантин и «когда все это закончится». В книге несколько глав, разбитых на компактные разделы, каждый из которых посвящен конкретному вопросу. Помимо основного текста, в разделах есть врезки с углубленной информацией – если материал в них кажется слишком сложным, их можно пропустить без ущерба для общего понимания книги или вернуться к ним позже. Особо закрученные описания сопровождаются иллюстрациями. В общем, здесь есть все, чтобы максимально облегчить читателю восприятие сложной биологической теории. Неправильно было бы сказать, что эта книга ответит на все вопросы о ковиде – ну, просто потому, что на многие вопросы у науки в принципе до сих пор нет точного ответа. Кроме того, информация о COVID-19 обновляется настолько стремительно, что некоторые данные, приведенные в книге, уже не совсем актуальны. Книга была написана в октябре, поэтому, например, информация о второй волне заболевания в европейских странах не полная: так, написано, что в Чехии «второй пик… до первого не дорос и был сбит до относительно приличных 135 человек в день» - в то время как на сегодня Чехия уже видела прирост по 15000 человек в день, и его уже удалось снизить. Постоянное дополнение имеющихся знаний – штука неизбежная; может когда-нибудь, лет через -дцать, кто-нибудь сможет написать исчерпывающий труд обо всем этом безобразии под названием «ковид», но в текущем моменте приходится довольствоваться тем, что имеем. Главная ценность этой книги, на мой взгляд, - фундаментальная информация, которая тоже может, конечно, уточняться и дополняться, но базовой актуальности не потеряет (например, информация о том, как работает иммунитет, как устроен вирус, какие бывают типы вакцин и на чем основана работа тестов на COVID). Я тот человек, которому книга «Пандемия» Сони Шах показалась излишне эмоциональной, поэтому «Вирус, который сломал планету» для меня пример близкого к идеальному биологического научпопа: без лишних эмоций и отвлечений от темы, с четким и лаконичным изложением информации и очень логичной структурой повествования. Книга вполне может пригодиться в качестве домашнего справочного пособия, в которое не лишним будет заглянуть время от времени – ибо жить с коронавирусом нам, похоже, еще какое-то время предстоит.

Чимаманда Нгози Адичи, «Половина желтого солнца» «Мне говорили, что биафрийцы сражаются как герои, но теперь я знаю, что герои сражаются как биафрийцы» 1960-е годы, Африка. Нигерия только-только стала независимым государством. И, как и многие молодые африканские страны, была образована искусственно, без учета этнических, религиозных и языковых особенностей людей, в ней проживавших. Как итог, в 1960 году страну населяло 60 миллионов человек, принадлежавших к 300 (!) разным этническим и культурным группам. Большую часть населения составляли три группы: исповедующие ислам полуфеодальные хауса-фулани и продемократические игбо и йоруба, среди которых было много христиан. Во взглядах и интересах они, мягко говоря, не сошлись, и прогрессивные игбо стали бороться за независимость. Все это вылилось в кровавую Гражданскую войну (1967-1970) со страшным геноцидом и голодом. В ходе войны игбо провозгласили собственное государство Биафра, которое, правда, почти никто не признал. Через три года игбо капитулировали, Биафра прекратила существование. Чимаманда Адичи родилась в Нигерии в 1977 году, в семье игбо. Ее родители работали в Университете Нигерии в Нсукке (там же, где работает один из главных героев романа), а во время войны семья потеряла практически все. Неудивительно, что в своем романе писательница решила описать эти ужасные события. И это все, безусловно, очень важно и познавательно: до прочтения книги я знала о Нигерии только то, что она есть, а теперь вникла немного в историю этой страны. Проблема в том, что писательница, похоже, рассчитывала, что ее читатель уже достаточно подкован в истории Нигерии. Мне постоянно не хватало контекста происходящего в романе, приходилось без конца лезть в Википедию, чтобы понимать, на фоне чего происходят бурные словесные перепалки и не менее бурные романы героев. В той части, где начинается война, очень сложно понять, кто воюет с кем, а главное, за что. Есть только полное ощущение хаоса и разрухи. Роман, вероятно, и не ставит себе целью глубокую рефлексию политических событий, он просто описывает жизнь нескольких героев. Но если произведения в подобном жанре отлично читаются, когда герои живут в более близких и знакомых нам исторических реалиях, то здесь из-за малоизвестности событий на фоне и личные переживания героев воспринимаются сложновато. Очень не хватает в тексте красочных описаний, позволяющих нарисовать в голове картинку этого далекого мира. Описаний не хватает, зато очень, ОЧЕНЬ много слов на языке игбо. Прописанных прямо латинскими буквами, и к каждому слову идет сноска с переводом. Примерно на десятом слове я задолбалась нажимать на сноски. И знаете что? Если не узнавать перевод этих слов, понимание прочитанного вообще никак не страдает. В целом, мне кажется, что роман вышел слишком плоским для такой большой и пафосной темы: весь мир в нем черно-белый, плохие нигерийцы и благородные биафрийцы, обилие штампов и лозунгов, в том числе в репликах героев. Сами герои словно с наклеенными ярлычками: Кайнене – деловая и резкая, Оланна – красивая и добрая, Оденигбо – умный и благородный, и нет за этими ярлычками никакого двойного дна и глубины. Темп романа тоже получился не совсем ровный: повествование то тянется, то несется вперед, нам могут на двух страницах рассказывать, как герой идет в гости, и рассказ вроде не окончен, но в следующем абзаце уже прошел месяц и происходят вещи, никак не связанные с предыдущим рассказом. Короче, вывод такой. Если любите читать художку о разных странах, этот роман попробовать можно. В конце концов, он входил во всякие там топы и завоевывал призы. Читается быстро. Опять же, проблематику поднимает важную. Но вот стала бы я его дочитывать, если бы не книжный клуб? Не уверена.

Джон Браннер “Всем стоять на Занзибаре” (1968) В начале нам предстоит решить философский вопрос: можно ли читать хорошую книжку полгода? Если вы считаете, что нет, дождитесь следующей недели, там будет обзор на книгу Петера Хандке. Если да, тогда все звезды к твоим ногам. В сентябре 2019 я взял новую книжку с собой на паром из СПб до Хельсинки в надежде, читать ее как кайфарик по масти, развалившись на палубе с каким-нибудь хрючилом. В таких пасторальных историях что-то всегда идет не так, правда? По первым страницам складывалось лютое ощущение, что автор выпихивает тебя из текста под крики “Занято!”. Книга шипит и противится чтению, как учебники по уходу за магическими существами в “Гарри Поттере”. Браннер показывает абсолютно поехавшее общество, заедающее психотравмы целым межгалактическим парадом планет наркотиков. Беспорядочные половые связи изуродовали генофонд до неузнаваемости. Кругом нищета, грязь, перенаселение, грязь, кровь, гроб, транквилизаторы, кишки наружу, кровь - спуск в эту книгу долгий и омерзительный. “Ну и зачем это читать?” - резонно спросите вы. Хочется быть фокусником и достать на этом вопросе заветный ответ из цилиндра “а вот зачем!”, но у меня в рукаве припасен только полудохлый голубь на случай тяжелой зимы. Это очень злая и честная книга. Ее честность сравнима с ситуацией, когда стоматолог говорит, что все зубы придется вырвать, а внешне они выглядят абсолютно здоровыми. Кажется, что он бредит, но в глубине души вы знаете, что врач прав, и тут уже нужна ваша особая читательская смелость добраться до финала. Некоторую фантастику столь почтенного возраста хочется как-то пожалеть, уступить место в трамвае, напомнить принять таблетки. Роман “Всем стоять на Занзибаре” не просто не потерял актуальности, а только зреет гроздьями гнева и набирает обороты, а самое страшное - нет причин поворачивать назад. Через первые страниц 300 нужно просто прорываться с боем. Награда будет значительной, слава - вечной. Самая мрачная антиутопия эвэр. 8 из 10.

По стопам редактуры Ошибка не очень частая, но раз она имеет место, считаю должным разобрать: «Десятки лет тренировок заставили тело среагировать (на летящую стрелу)», — налицо кривая лексическая конструкция. Что не так? Заставить поступить так или иначе могут либо персонажи — в прямом смысле, либо мысли/эмоции — в переносном, (либо какая-то мистическая сила), другими словами, — то, что может так или иначе здесь и сейчас воздействовать на персонажа. Ни годы, ни тренировки, как таковые, на это не способны. Поэтому конструкция смотрится крайне нелогично. Автор явно хотел сказать, что благодаря опыту герой сумел среагировать. П. С. Для любителей слова реакция есть отдельный котёл в лексическом аду. Весьма неприятный англицизм (reaction), который сильно бьёт по восприятию художественного текста. Так что всегда лучше подыскать хорошую и более точную замену. В этом случае «увернуться» (от стрелы) смотрится гораздо уместнее. правки

​​Памятка любителям физиологических, биологических и анатомических реакций организма на раздражители После подобного вступления многие писатели наверняка поморщились. И это неспроста — заголовок набит медицинскими терминами, а также англицизмами. Пусть это и касается в основном совсем уж начинающих писателей, но некоторые, даже более опытные любят использовать в своих текстах нечто подобное: «У Васи участился пульс» или «У Васи зашкаливал адреналин», — явно не самые лучшие формулировки для художественного текста. Можно сказать, что Вася слышал/чувствовал, как часто бьётся его сердце, пусть это и немного заезженная фраза, но и она лучше представленных выше вариантов. Что уж говорить о любителях использовать такие термины, как дофамин, серотонин, окситоцин, кровяное давление и пр. опять же для описания ощущений — это и вовсе неприемлемо. Недавно в писательском паблике читал статью, в которой на полном серьёзе кто-то разбирал, какой гормон за что отвечает в организме человека, дескать, пусть начинающие хотя бы правильно применяют термины. Да, если ваш герой медик, то знание таких вещей для него станет плюсом, и то, если они вписаны в речь и мысли персонажа, либо автор использует их исключительно как литературный приём. Помним, как Паланик в «Бойцовском клубе» описывал эмоции рассказчика: «Я предстательная железа Джека» и т. п. Когда это является «фишкой» персонажа — совсем другое дело. Подытожу: если герой Вася, занимаясь сексом, чувствует прилив серотонина, для художественного текста такое описание крайне губительно, пусть даже это и правильно с точки зрения научной. В таком случае читатель будет чувствовать, что перед ним медицинская брошюра, а не художественное произведение. У нас есть целый спектр ощущений и действий, которые можно использовать, а также множество литературных приёмов, благодаря которым читатель увидит и поймёт то, что чувствует герой. И напоследок маленький отрывок из книги Стивена Кинга, где описывается сцена секса без всяких там серотонинов, впрысков адреналина и повышения пульса: «Оргазм ударил, как сладкая разрывная пуля, и разлетелся осколками по всему телу. Её ноги взлетели дюймов на шесть выше кухонной двери (один тапочек слетел с ноги и приземлился в гостиной), голова откинулась назад, и её тёмные волосы легли ему на предплечье лёгким щекочущим ручьём; и на самом пике удовольствия он поцеловал её в нежную белую шею». писательство https://telegra.ph/file/06e1c21f5fa6c7fa558c5.jpg

​​Подтекст истории и его восприятие читателем Задумайтесь, как часто вы говорите то, что чувствуете и как часто вообще говорите правду? Представьте диалог с начальником, который сообщает, что в этом месяце вы не получите премию, потому что у компании упала прибыль. Скорее всего ваш ответ будет нейтральным, вы постарайтесь сохранить самообладание, хотя внутри у вас будет закипать гнев. Представьте сцену ссоры с любимым человеком. Вы сердитесь на него, но при этом говорите, что всё в порядке, ведь не хотите ранить его чувства. Представьте, наконец, что сослуживец, который постоянно тырит из вашего ящика чай, сломал палец. Нормы общения требуют выразить соболезнование и скорее всего вы так и поступите, хотя в душе будете хихикать над его неудачей. Человеку свойственно по той или иной причине поступать не так, как он думает и скрывать эмоции. В этом и есть настоящая ирония нашего мира. Поэтому и в литературном произведении герои должны действовать так же. Если персонаж говорит то, что думает, значит сцена вряд ли воздействует на читателя на эмоциональном уровне. В сцене должен быть подтекст, который читатель будет впитывать через действия или мысли персонажа. С другой стороны, иногда мы позволяем себе проявлять честность. Когда мы говорим своей второй половинке «Я люблю тебя», то чаще всего поступаем по велению сердца, но подобная сцена в книге будет казаться скучной. Эта фраза может стать хорошей кульминацией пройденного пути, когда позади тяжёлые испытания чувств персонажей, но для читателя нужно эти чувства показать. Когда персонаж бросается за тридевять земель, чтобы достать хрустальные черевички или возвращается за девушкой в горящий проезд — вот настоящие проявления любви. Поступки героев — это и есть основная ценность истории. Слова — всего лишь первый уровень текста. Подтекст — то самое зерно, которое необходимо для того, чтобы читатель прочувствовал все грани вашей истории. писательство https://telegra.ph/file/658bba148b6a87323c1a9.jpg

​​​​Вдогонку к посту про обложки Подумал тут, чем я хуже Эльвиры Барякиной и... нет, не решил толкать картинки с надписями по цене шедевров, а созрел состряпать обложку для своей будущей книги. Буквально за полчаса с помощью Фотошопа, фантазии и картинки из фотостока, сделал вот это. Не факт, что обложка — финальное решение, но мне пока что очень даже нравится. Игру слов придумал по ходу дела. Хорошо помогает визуализация: написал название, и тут же в голове возникла идея. Кстати, лайфхак для тех, кто хочет посмотреть, как обложка будет смотреться вживую: забиваем в интернете «Мокап книги» (подготовленный файл, на котором можно разместить дизайн обложки), выбираем понравившийся и скачиваем. Никаких танцев с бубном — мокап сразу идёт в формате PSD. Далее открываем через ФШ и кладём готовую обложку на нужный слой. Вуаля! Как вам обложка? https://telegra.ph/file/0ee25725c4b7be99615ac.jpg

Несколько главных черт хорошего писателя: фантазия, усидчивость, умение структурировать сюжет, сила воли, жизненный опыт, творческое мышление. Казалось бы, что ещё можно добавить? Но есть ещё одна немаловажная деталь. И это грамотность. Конечно, кто-то скажет, что Word подчеркнёт многие косяки текста, и потом, корректорскую работу никто не отменял. С одной стороны эти люди будут правы, но наверняка некоторые из вас замечали ошибки не только в электронных книгах самиздата, но даже в печатных изданиях. Всё потому, что и корректоры, и редакторы — тоже люди. Глаз у них замыливается так же, как и у нас с вами. И чем больше в тексте ошибок, тем быстрее это происходит, так что в наших же интересах писать изначально грамотно. Ошибаются даже умнейшие люди, но всегда есть к чему стремиться. Поэтому один из моих верных спутников самообразования — Записки редакторки. Почему? Сложные примеры объясняются легко и доступно. Ежедневно выходит несколько интересных постов, причём с примерами. Без воды, без излишнего ханжества, с юмором. Рекомендую заглянуть! https://t.me/zapiski_redaktorki

​​Писательские приемы: Сравнение Когда слышишь фразу «литературные приемы», сразу накатывают воспоминания про школу, занудные уроки литературы и языка, кучу непонятных терминов, которые хрен различишь. И много лет спустя, когда сам признаешься себе, что хочешь быть писателем, рано или поздно приходится-таки познакомиться с этими непонятными терминами. Каждый из нас использует литературные приемы, даже если не знает их названий и никогда не учился их употреблять. Мы перенимаем их из других книг, достаем из глубин фантазии, примеряем к своим героям и историям. Они, в свою очередь, делают текст текучим, живым, наделяют его голосом, формой и цветом. И если знать эти приемы в лицо, то применять их будет в разы проще. Сегодня мы поговорим про сравнения. Их легко распознать — чаще всего сравнения употребляются с союзами «как», «будто», «словно». Есть и косвенная форма, когда сравнение узнается лишь из контекста. Суть сравнения в том, чтобы сопоставить по своей природе разные, но похожие в отдельных деталях вещи. В результате, сравнение дает читателю возможность ярче представить предмет, который ты описываешь. Оно создает стойкие ассоциации, особенно, если употреблять сравнение в описании героев. Проще понять это на примерах. Простое сравнение: «Когда она качала головой, ее волосы шевелились, как тени от ветвей» «Мелодия тянулась, точно поцелуй» «Они не столько вспыхивали, сколько трепетали и подергивались, как крыло умирающей птицы» Косвенное сравнение: «Его доспех вспышкой мелькал меж тенями врагов» «Щеки мальчишки горели пламенем — никакая вода не потушит» «Она взглянула на меня побитой собакой, ожидая оскорблений, или, хуже того, побоев» Примеры показывают, насколько богаче становится образ, если добавить к нему яркое сравнение. Но в сравнениях скрыты подводные камни. Многие из них уже стали штампами, которые бесят, вместо того, чтобы обогащать образы: голодный как волк, голубой словно небо, храбрый как лев, могучий как дуб. Если все таки хочется использовать их, то у меня на такие случаи есть совет. Можно взять заезженное сравнение и переделать его на лад своей истории. Ничего не мешает тебе сравнить голубой с цветом воды в подземных источниках; храбрость с отвагой матери, защищающей свое дитя; голод с назойливым насекомым, что с каждой секундой гудит над ухом все громче. Как всегда, вопрос только в фантазии. А ты часто используешь сравнения в своей истории? MeWrite https://telegra.ph/file/bb4430ecf5b5104d4e19f.jpg

​​Продолжаю делиться своим непопулярным мнением о новинках современной русскоязычной прозы. Сегодня под прицелом новый роман Алексея Поляринова «Риф». Безусловно, Алексей Поляринов – новое громкое имя в современной русской литературе. Заработав внушительный кредит доверия участием в переводе легендарной «Бесконечной шутки» Дэвида Фостера-Уоллеса, он закрепил успех, выпустив дебютный роман «Центр тяжести», у которого сразу появилась армия поклонников. Новый роман ждали с нетерпением, и, как только он вышел – сразу стал локальной литературной сенсацией. Одно упоминание «Рифа» Галиной Юзефович на «Вечернем Урганте» гарантировало массовый всплеск интереса к новинке. Ну, что поделать, все побежали, и я побежал. «Риф» выглядит как смесь «Солнцестояния» Ари Астера, «Тайной истории» Донны Тартт и мифов и легенд русского Севера. Мы наблюдаем за происходящим глазами трёх героинь: Киры – учительницы из вымышленного городка Сулим в Мурманской области, которой суждено разгадать тайны прошлого этого места, Ли – американки с русскими корнями, попавшей под травмирующее влияние своего профессора и Тани – девушки из Москвы, мать которой ушла в секту. Прежде всего, читать «Риф» легко и приятно. Несмотря на скупость в использовании художественных средств, Поляринову удалось создать натянутую и слегка тревожную атмосферу, но, самое главное, – придумать по-настоящему увлекательный сюжет, с неожиданными поворотами, ненадёжными рассказчиками, в общем, всем, что мы любим. Отдельное удовольствие – пытаться связать друг с другом внутренние рифмы и символы, щедро раскиданные по тексту, сочинять на их основе безумные теории и гадать, насколько они соотносятся с авторским замыслом. Чувствуется, что Поляринов проделал большую работу, собирая материал о сектах, северных легендах и антропологических исследованиях, но это – и плюс, и минус одновременно. Сложилось впечатление, будто автор так и остановился на этапе сбора данных и их первичного анализа. Местами, результат заявленного обширного ресерча выглядел как банальный пересказ википедии и баек из интернета, а хотелось бы, чтобы собранный материал был переработан в художественные образы и интегрирован в повествование на более глубоком уровне. Вот именно глубины в романе отчаянно не хватает. Мотивация персонажей, механизм работы секты, - всё это показано широкими мазками. Совсем ничего нет о том, как именно происходит слом личности, почему люди идут за, вроде бы, ничем не примечательным человеком, как людям вообще приходит в голову организовать культ имени себя и т.п. То, что есть – очень напоминает чуть расширенный сценарий для потенциальной экранизации, которая вполне может стать мощнее оригинала. Пожалуй, так вышло из-за того, что автор слишком рьяно стремился подогнать роман под широкую читательскую аудиторию, спрятав лишь парочку пасхалок «для своих». Чувствуется, что роман задумывался как максимально френдли для читателя – и композиционно, и содержательно. Безусловно, забота о читательских чувствах – это прекрасно, но в «Рифе» она уже начинает перерастать в гиперопеку. Но, самое главное: закрыв последнюю страницу «Рифа», уже на следующий день я о нём забыла напрочь, а через неделю – с трудом могла вспомнить, что же меня зацепило и о чём можно рассказать. Тем не менее, «Риф» вполне может понравиться тем, кто интересуется феноменом сект и культов (особенно тем, кто до этого ничего по этой теме не читал), любителям искать в текстах отсылки на разные культурные явления и всем, кто хочет скоротать пару вечеров за просто крепким увлекательным романом. А я буду ждать нового романа Алексея Поляринова – уже более продуманного и осмысленного. А что вы думаете по поводу нового Поляринова? Кстати, «Риф» мы читали в рамках совместных чтений в - обсуждение романа можно найти по тегу риф. До 15 ноября читаем «Американскую грязь» Дженин Камминс - я уже предвкушаю дискуссию о культурной апроприации! Если вы тоже хотите влиться в наше сообщество и читать и обсуждать интересные книги - присоединяйтесь. https://telegra.ph/file/d3fca3ab2000d935547ec.jpg

Многие трагедии, на которых строятся сюжеты классических литературных произведений, сегодня кажутся не стоящими выеденного яйца. Если отстраниться от характеров, общественной обстановки и прочего контекста, то метания героев порой выглядят абсурдно. «Униженные и оскорбленные» Достоевского — что это такое с точки зрения фабулы? Всего лишь история о том, как Ваня и Наташа дружили с детства, а когда подросли — влюбились друг в друга и обручились. Всё бы славно, но тут Наташа знакомится с сыном старого друга своего отца, и уже к нему испытывает глубокое чувство. Образуется новая пара — Наташа и Алёша. Родители их ссорятся, детям запрещено видеться. Тогда Наташа уходит к Алеше, в квартиру, которую он для них снял. Верный Ваня, во френдзоне, пытается смягчить ситуацию насколько возможно. Но всё заканчивается очень плохо. И ведь причиной тому вовсе не демонический князь Валковский (которого мы прям ненавидим, ох и удаются же Достоевскому злодеи). Настоящие причины — власть отца над чадом, пусть и взрослым; жуткий позор и нравственная пропасть сожительства вне брака (причём только для девушки); чудовищное расслоение общества на нищих и роскошествующих; недоступность для первых таких элементарных благ, как питание и медицина; и так далее. Сегодня мы избавлены от многих этих бед. Живётся ли нам счастливее, чем современникам Достоевского?

​​Прежде всего, конечно, следует помнить, что «Капитанская дочка» не только исторический роман, но и роман воспитания. Из мальчишки, больше всего на свете интересующего голубями, Пётр Гринёв за несколько месяцев превращается во взрослого мужчину. Его опыт – тот же опыт Ивана из «Иванова детства» Тарковского или Флёры из «Иди и смотри» Элема Климова. Нас не должно обманывать отсутствие натурализма при описании жестоких военных сцен: Пётр Гринёв видел смерть, и именно это заставило его повзрослеть. Пушкин проводит героя сквозь ад: война, убийство близких, выбор между честью и жизнью, похищение невесты, судебный приговор. Концентрация ужасных событий такова, что через них невозможно пройти, не изменившись. Взросление Петра обусловлено событиями ненормальными, неестественными для человека. Именно этим объясняется разница между честным, но наивным и капризным (сцены с Савельичем!) мальчишкой в начале романа - и взрослым, знающим утрату и смерть мужчиной в конце. «…герои и героини Пушкина (Евгений Онегин, Татьяна Ларина, Петруша Гринев, Маша Миронова и др.) предстают перед нами в конце произведения совсем другими, нежели в начале. И в «КД» занимают важное место вопросы развития и изменения человека в связи с законами движения времени, действия общих и неотвратимых законов жизни», - пишет канд.филол.наук Сим Джи Ен в своей работе «Повесть А.С. Пушкина «"Капитанская дочка": движение истории и развитие характеров». Чтобы постичь глубину характера Гринёва (как и остальных), нужно вглядываться в текст и между строчками текста. Намеренно лаконичное повествование даёт читателю возможность самому разгадывать загадку «Капитанской дочки». «Психологическое исследование писателя во многом базируется на рационально-эмоциональных проявлениях героев в определенных ситуациях, которые бесконечно богаче протокольных записей Гринева-рассказчика, - пишет Е.Ф. Манаенкова в статье «Торжество сердечности в романе «Капитанская дочка». - Ценностные авторские критерии в пушкинском произведении выражаются не в прямой оценке, а в выделении мотивов с той или иной (рациональной или эмоциональной) доминантой». Как отмечает канд.филол.наук Т.П. Баталова в статье «"Капитанская дочка" А.С. Пушкина: семантика заглавия», имя Гринёва – Пётр Андреевич – также служит средством характеристики персонажа, создавая у читателя к библейские ассоциации. При этом в романе есть и второй «Пётр» – это Пугачёв, выдающий себя за императора. «Истинный», «библейский» Пётр и Пётр-самозванец противопоставлены друг другу: это один из любимых Пушкиным зеркальных приёмов. Сим Джи Ен полагает, что Пушкин использует «сказочный образ Иванушки-дурачка» для изображения своего персонажа: везучего, доброго, руководствующего в своих действиях понятиями о том, как «должно» и как «не должно». Именно нравственное начало позволяет Гринёву (и Маше Мироновой тоже) развиваться и меняться. Отсутствует же оно, например, у Швабрина – и он не способен измениться. Пётр Гринёв – это торжество духа над любыми реальными обстоятельствами, и, безусловно, один из недооценённых современниками автора и интереснейших для изучения характеров. https://telegra.ph/file/3884d8b9ebc5c9f5a2c7a.jpg

​​Неймдроппинг — забавное явление, когда человек использует в речи имена известных людей, чтобы приподнять свою значительность. Применительно к литературе это означает, что книга называется «Мотоцикл Кафки», а Кафка в тексте возникнет один-единственный раз в реплике героини: «Какой странный мотоцикл! На таком мог бы ездить Кафка». И реплика эта будет исключительно чтобы оправдать броское название, которое благодаря упоминанию Кафки как бы приближает «Мотоцикл» по масштабу к творчеству самого австрийского писателя. Неймдроппингом часто страдают местечковые музыкальные группы, интернет-издания, книги начинающих писателей. Как уже рассказывалось, «Вкрации» изначально должны были называться «Толстой и тогдалие», ибо канал предполагал особенное внимание ко Льву Николаевичу, но искушение удалось побороть. Неймдроппингом исследователь Йон Кюст назвал излюбленный приём Иосифа Бродского — насыщение стихотворного текста именами мифологических персонажей. «Это одновременно и речевой акт, обозначающий принадлежность к определенной общественной группе, и способ создания вневременного поэтического пространства». Пример использования неймдроппинга в речи приводит А. Жолковский: «Как-то потребовалось объяснить смысл этого отсутствующего в русском языке оборота. В качестве хрестоматийного примера я привёл стилистику недавно (в 1995 г.) опубликованной книги мемуаров. Собеседник попросил меня быть конкретнее. Тогда я вспомнил фразу из этой книги, являющую поистине квинтессенцию щеголяния короткостью с великими: «Когда ехали по шоссе хоронить Ахматову, Бродский показал мне место, где погребён Зощенко». Простительная слабость?) https://telegra.ph/file/33b8b34e3b2a862c966f9.jpg

​​Концепт судьбы в произведениях Ф. М. Достоевского – один из наиболее значимых. Судьбе в этой понятийной системе противоположна свобода. Писатель ставит вопрос о том, насколько человек свободен в своем волеизъявлении, способен сам творить свою жизнь, и насколько играет роль детерминизм. Этот концепт является определяющим в романе «Игрок», где азартная игра – это модель жизни, в которой всё решается слепым случаем. «Важно то, что в романе все играют в основном в рулетку. Если карты могут символизировать как предсказуемую судьбу (при использовании для гадания), так и непредсказуемый случай (игра), то рулетка символизирует чистый случай. Карты упоминаются несколько раз, но играют в них только однажды, когда Алексей срывает банк в казино. То есть акцент в романе несомненно ставится на непредсказуемом, случайном», - замечает Т.В. Бузина в работе «Динамика концепций судьбы и свободы в творчестве Ф. М. Достоевского». Другой пример (а их множество) – линия семьи Смитов из романа «Униженные и оскорбленные». Все члены этого семейства отмечены роком, судьба неминуемо ведёт их к гибели – даже маленькую Нелли, которая, казалось, была спасена Ихменевыми. Можно сказать, что среди персонажей Достоевского есть целый ряд героев, отмеченных печатью рока. К таким персонажам относится и Настасья Филипповна из романа «Идиот». Вообще практически всего герои «Идиота» тем или иным образом испытывают свою судьбу или следуют ей, ведомые некой непреодолимой внешней силой (это свойственно не только роману «Идиот», но и другим произведениям Достоевского). «Судьба занимает важное место в пространстве романа, организуя события и структуру текста, многообразные линии сюжета. Будучи промежуточной концепцией, судьба обладает коннотациями, связанными со смертью, случаем, свободой, с темой пути», - отмечает Н. В. Сабаева в своей работе «Мифологемы «судьба» и «путь» в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Впервые мы видим Настасью Филипповну не во плоти, но на портрете, изображающем «необыкновенной красоты женщину». Портрет этот попался князю Мышкину случайно – и в этой случайности, конечно, нет ничего случайного (как, скажем, и во встрече князя с Рогожиным-попутчиком, и в десятках других подобных происшествий). Уже тем же вечером князь оказывается на развилке, и выбор его снова связан с персоной Настасьи Филипповны: вмешиваться в её жизнь или нет – и результат этого выбора определяет дальнейшую судьбу героев (например, это вызывает нападение Рогожина). Надо сказать, что печать рока лежит на Настасье Филипповне с самого начала, с её несчастливого детства и отрочества, омрачённого сиротством и «благодетельством» Тоцкого. Её сущность – хаос, она импульсивна, непредсказуема как сама судьба, и с нею, как с самой судьбой, невозможно совладать. Мышкин, уезжающий за нею в Петербург, снова ведом судьбой, которой он не в силах противостоять. «Все, что происходит – виной ли тому случайные происшествия или осознанные действия героев, – это лишь звенья одной цепи, этапы жизненного пути, диктуемые судьбой. Путь – это испытание, постижение неких тайн бытия, получение знаний о мире и о себе самом. С одной стороны, путь князя Мышкина – это путь трагической неизбежности, он ведет не к цели, а к катастрофической развязке. С другой стороны, смысл пути Мышкина в том, что герой до самого конца сохраняет веру в ценность сострадания и любви», - резюмирует Н.В. Сабаева. Бердяев указывал на несамостоятельность образа Настасьи Филипповны в романе. «Женщина интересует Достоевского исключительно как момент в судьбе мужчины, в пути человека. Человеческая душа есть прежде всего мужской дух. Женственное начало есть лишь внутренняя тема в трагедии мужского духа, внутренний соблазн», - писал он. Но Настасья Филипповна не просто женщина, которую любит князь; это стихия, самая злая судьба, губящая тех, кто ищет её: мужчины смущены и околдованы ею, а Мышкин и Рогожин оказываются погублены. Рок, лежащий на ней, распространяется и на окружающих. Вам жалко Настасью Филипповну? https://telegra.ph/file/3f8d4911336b1d6ef9076.jpg

​​​​25 ноября - Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. В этом году на русском языке вышло две книги, объединенные темой домашнего насилия, от которого страдает каждая третья женщина в мире. «Ты не виновата. Почему домашнее насилии - это не про любовь» Диана Садреева Журналистка Диана Садреева начинает разговор о домашнем насилии с истории, когда она впервые с ним столкнулась: 10-летняя Диана услышала, как сосед сверху бьет свою жену. «Прошло больше двадцати лет с того момента, когда я впервые столкнулась с тем звуком. Я сменила несколько городов, бесчисленное количество дешевых комнатушек и дорогих квартир, и - в каком бы месте ни оказывалась - рано или поздно мне практически всегда доводилось слышать одно и то же: резкий шум, крик, приглушенную возню» Свое журналистское расследование она начала в 2018 году - пять подробных разговоров с женщинами, пережившими насилие, вошли в первую часть книги. Вторая часть - о законах: как они защищают и не защищают нас сегодня. Если вы давно хотели узнать, как предлагают изменить российское законодательство адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, депутат Оксана Пушкина и правозащитница Алена Попова, то здесь все расписано достаточно подробно. Одна из важнейших частей, «Как понять, что в отношениях есть абьюз», включает интервью с юристом и учредительницей проекта «Насилию.нет» Анна Ривиной и клиническим психологом и основательницей движения «Круг доверия» Александрой Олейник. Они подробно рассказывают о том, как себя может вести предполагаемый автор насилия, и опровергают главные мифы. Завершается книга разговором о том, что делать женщине, если она решила уйти. Реальные истории, статистика, практические советы - здесь есть все, чтобы перестать игнорировать проблему, оценить ее масштаб и попытаться помочь. Последний пункт предполагает разные варианты: от пожертвования в один из фондов до правильной поддержки подруги, родственницы, соседки. «Домашнее насилие. Так будет не всегда» Ольга Размахова и Анна Край (можно почитать здесь) Книга практикующих психологов Ольги Размаховой и Анны Край устроена иначе. Она не только о женщинах. Вопросами куда идти, что делать и как помочь авторы задаются по отношению к детям, людям с инвалидностью, пожилым людям, мужчинам, ЛГБТИК+. Домашнее насилие определяется ими как система, в которую входит физическое, сексуальное, репродуктивное, экономическое, материальное и психологическое насилие. Общее одно: «ситуации/переживания, связанные с домашним/партнерским насилием, имеют свойство заканчиваться, из них можно выбраться, с ними нужно работать, о них важно говорить». Здесь, как и в книге Дианы Садреевой, вы услышите голоса людей, переживших насилие. Но большая часть текста «Так будет не всегда» все же отдана прямой речи экспертов, психологов, активисток. Кроме самой Анны и Ольги мы слышим здесь врачей-сексологов, психотерапевтов, клинических и гендерных психологов, активисток, художниц, блогеров. Они объясняют, что такое насилие, согласие на секс, гендерное насилие, сталкинг, а также перечисляют факторы, повышающие вероятность попадания в ситуации домашнего насилия, и возможные последствия этого. Самой подробной стала глава о том, что делать, куда обращаться и где искать помощь для себя и своих близких. Каждый этап расписан максимально подробно, но даже такое внимательное отношение сразу ко многим аспектам, увы, не дает универсальной помогающей схемы. Наши ресурсы и опыт разнообразны: что подходит для одного, никак не пригодится другой. Какую бы книгу из этих двух вы не выбрали, посыл каждой из них однозначен: в насилии никогда не виновата жертва, а всегда виноват насильник. Иллюстрация Ники Водвуд https://telegra.ph/file/de887a409a3f737624952.jpg

С удовольствием перечитываю Hogfather (Санта-Хрякус) Терри Пратчетта. Несколько цитат хотела сохранить и запостить, но понимаю, что без контекста они будут совсем не такими смешными. В "Санта-Хрякусе" вещи, в которые верят люди, вдруг начинают материализоваться. Например, Зубная фея. Она, оказывается, не сама выполняет свою работу, а платит небольшую комиссию девушкам, которые ходят по домам и собирают зубы детей. Или, например, Джек Фрост - человек, который зимой стоит снаружи домов и разрисовывает окна узорами. Все мило и хорошо ровно до того момента, когда понимаешь, что материализуется абсолютно все,в том числе и страшилки для детей – например, о монстре под кроватью. Или о персонаже немецкой детской сказки, написанной в середине 19 века - о мужике, который ходит и отрезает большие пальцы детям, которые продолжают сосать их несмотря на увещевания родителей. Сидишь и думаешь: это как надо ненавидеть детей, чтобы рассказывать им такие сказки? Впрочем, здесь есть и нестрашные создания - например, Бог похмелья или Пожиратель носков (а куда, вы думали, они деваются). Таков мир Терри Пратчетта – никогда не знаешь, что здесь может произойти, и это прекрасно.

"Рутледжская хрестоматия по философии цвета" - ни больше ни меньше. Вот это нормальный подход к философии! А то, помню, нам, вчерашним школьникам, на первом курсе предложили познакомиться с текстами Мерло-Понти, Мамардашвили и Ортеги-и-Гассета, надолго отбив интерес к ней (а у многих и навсегда). Вот, например, текст последнего "Что такое философия?", который чем дальше, тем непроходимее: https://gtmarket.ru/library/basis/5600/5602

«Конечность жизни делает саму жизнь невероятной». — говорит Марина Степнова. Мы встретились с Мариной и сделали огромное интервью, котороые выйдет в «Юности» в январе. А пока несколько цитат для вдохновения: Литература — это круче всего, что только есть на белом свете. Ничего круче я не испытывала. Секс тоже хорошая вещь, не поспоришь. Но литература круче, хотя бы потому что трудно представить себе непрерывное занятие сексом на протяжении десяти лет. Мало кто может позволить себе это технически. А ты можешь десять лет жить в этом мире. Нормальные люди книг не пишут. Я не думаю, чтобы это была такая, знаете, совсем патология… Хотя писатели мастера доводить себя крайней точки —когда надо уже капельницу ставить, санитаров вызывать. Любой пишущий человек отчетливо сдвинут по всем швам в ту или иную сторону. Это очевидный факт. Нормальных среди нас нет, счастливых среди нас нет, но это побочный эффект того, чему ты посвящаешь жизнь. Писательство — схима. Мы готовы отказаться от множества реальных вещей ради вещей нереальных, несуществующих. Никакой надежды на успех нет. Никто ведь не гарантирует, что ты вообще хоть что-то получишь. Многие из нас и не получают. Самое страшное не то, что твою книгу не напечатают. Самое страшное — это когда книгу напечатали, и никто ее не заметил. Магия текста в том, что он действует на одного читателя и совершенно не действует на другого. Это такая система отмычек и замков. Очень сложная система. Меня забавляет, что никто не знает, как это работает: ни тот, кто продает, ни тот, кто пишет, ни тот, кто читает. Кто поймет как это все работает, будет делать бестселлеры и станет великим. Такого чистого читательского счастья как раньше я больше не испытываю. Есть современные книги, которые мне безумно нравятся, писатели, которых я читаю с наслаждением. Исигуро – абсолютный восторг. Но я стала профессиональным читателем. Даже в момент наивысшего наслаждения я подмечаю: потолок можно было бы и побелить. Это очень горько, конечно, эта профдеформация личности. В младенческой беспомощности очень много умилительного, в старческой беспомощности нет ничего, кроме трагедии.

Book: «Трава забвения» Валентин Катаев Очень жаль, что в позднесоветское время Катаева позиционировали как детского писателя. И, надо отдать должное, для детей он писал великолепно (самолично наблюдала, как дня за три одной маленькой школьницей с восторгом проглотились «Сын полка» и «Белеет парус одинокий» ). Но кто бы мне в детстве сказал, что еще пару лет и надо обязательно читать взрослую прозу Катаева… Ничего не буду говорить про южную литературную школу России и потрясающе насыщенный язык Катаева – таких лекций достаточно. Больше всего в «Траве забвения» не отпускает попытка понять: Катаев действительно так наивен и так коммунист, что не понимает, что всё, что он пишет в плюс революции и Советскому Союзу, на самом деле минус? Или он всё прекрасно понимает и просто желает увидеть вещь опубликованной? Бунин. Предательство любимого ради великой страны. Маяковский. Две трагические истории и одна история спасения (хотя Катаев-то считает, что Бунин погубил себя, когда уехал навсегда из России). Как прекрасна Одесса даже начала гражданской войны. Как кошмарна Москва времен 30-х. И как страшна девушка Заремба, в симпатичной головке которой каким-то образом долг победил нормальную человеческую порядочность (уж бог с ней, с любовью даже). И как справедлива судьба и тот, кто ею управляет, по отношению к человеку, так мерзко преданному любящей комсомолкой. Один из лучших романов, который (мне) точно доказывает, что лучше умереть в забвении, но в свободе, чем жить в золотой клетке и пытаться поздними текстами оправдывать свою кормушку. Или глупо застрелиться. Мой личный рейтинг: 8/10 https://peresmeshniki.com/books/trava-zabvenija-valentin-kataev/

Два текста и две подборки книг про секс: "Как хочет женщина": тут собрала советы экспертов, как улучшить секс, если вы женщина. Проверить, как у вас с базовыми потребностями, настроить секс-позитивный контекст и полюбить себя вот этими вот руками. "Как хочет мужчина": здесь про хороший секс с мужской точки зрения — как свободно общаться с партнершей/партнером о сексуальных предпочтениях и как улучшить работу своей главной эрогенной зоны — мозга. В обеих подборках фигурируют две книжки: "Близость" Натальи Фомичевой и "Сексуальный интеллект" Марти Кляйна. Они отличные, горячо их рекомендую! Все, на этом с итогами прошлого года все, завтра вернусь с новыми рецензиями! https://mybook.ru/sets/10504-kak-hochet-zhenshina-knigi-o-zhenskoj-seksualnosti/

1. Сможете прочитать письмо-ребус Льюиса Кэррола (автор Алисы)? 2. Рукописная копия текста из Декрета Грациана (памятник западного канонического права примерно первой половины XII в.), окруженного двойным слоем комментариев разными почерками, датируемыми XIII и XIV веками.

10 самых ожидаемых переводных книг 2021 года (по версии книжного странника) Рассказываю, на что собираюсь тратить деньги в этом году. 1. Кейт Элизабет Рассел - "Моя Ванесса", издательство Синдбад Судя по восторженным отзывам критиков, читавших роман в оригинале, "Моя Ванесса" - это главная книга прошлого года и самая ожидаемая новинка на русском языке. Главная героиня переосмысляет свой школьный роман с учителем и пытается понять, что это было - настоящая первая любовь или акт абьюза. История автобиографична, поэтому - искренна и пронзительна. Жду драматичное, но всем нам полезное чтение. 2. Микаель Ниеми - "Дамба", издательство Фантом Пресс Микаель Ниеми плавно перекочевал в разряд автопокупаемых авторов благодаря моему знакомству с его романами "Сварить медведя" и "Популярная музыка из Виттулы". Аннотация обещает первый роман-катастрофу в истории Швеции. Думаю, можно ожидать историю о том, как меняются жизни самых разных людей под воздействием непредвиденных обстоятельств - очень созвучно дню сегодняшнему, не правда ли? 3. Дэвид Митчелл - "Утопия Авеню", издательство Азбука История становления вымышленной рок-группы 80-х годов вперемешку с мистикой, путешествиями во времени и фирменным митчелловским повествованием. Отзывы противоречивые, но я настолько люблю книги, пронизанные любовью к музыке, что пройти мимо точно не смогу. 4. Хосе Карлос Сомоса - "Этюд в чёрных тонах", издательство Азбука История о том, как доктор Конан Дойл приезжает в психиатрическую больницу и знакомится с загадочным мистером Х - мастером в разгадке преступлений. Да, да, выглядит как очередная спекуляция на образе Шерлока Холмса, но Хосе Карлос Сомоса - ни разу не спекулянт, а гений постмодернистского детектива и автор прекрасных "Афинских убийств", которые я советую всем, кто любит романы, выходящие за рамки жанра. Поэтому, эту, на первый взгляд, непримечательную новинку я не пропущу. 5. Антония Байетт - "Дева в саду", издательство Азбука Первая часть тетралогии о "елизаветинской эпохе" "Квартет Фредерики" Антонии Байетт - живого классика британской литературы. Обязательно для всех поклонников плотного текста, чарующего слога и глубокого погружения в литературный и исторический контекст. 6. Одри Лорд - "Зами: как по-новому писать моё имя", издательство No kidding press No kidding press продолжают радовать нас переводами на русский язык культовых контркультурных книг. На этот раз они готовят к изданию ещё одну важную книгу, знаковую для фем-движения: "Зами: как по-новому писать моё имя". Этот роман в самобытном жанре "биомифография"  о взрослении молодой чернокожей квир-женщины в Нью-Йорке 1950-х годов. 7. Ник Хорнби - "Just like you", издательство Азбука Описание подсказывает, что нас ожидает типичная лав стори: Люси встречает Джозефа, с которым у неё ничего общего, но (вы только представьте!) может, их встреча неслучайна? Я бы вряд ли обратила внимание на эту книгу, если бы её написал не Ник Хорнби, у которого даже самые банальные сюжеты всегда задевают за живое. 8. Уилл Гомперц - "Думай как художник", издательство Синдбад Новинка от автора легендарного "Непонятного искусства" - книги, которая доступно и увлекательно объясняет, почему банан, прикленный скотчем к стене - это искусство. Надеюсь, "Думай как художник" удержит планку и действительно поможет понять, что творится в голове у художников. 9. Энн Пэтчетт - "Голландский дом", издательство Синдбад История брата и сестры, тесно переплетённая с судьбой второй половины ХХ века. Нам обещают плотный и ладно скроенный роман без актуальной остросоциальной повестки, но со всем знакомыми проблемами самых обычных людей. Для всех, уставших от пост- и мета-, и скучающих по старому доброму классическому нарративу. 10. Fence by C. S. Pacat & Johanna the Mad и Check, please! by Ngozi Ukazu, издательство Popcorn books Да, это young adult комиксы от Попкорна! Лично я собираюсь отдать дань уважения юношескому увлечению и скупить все тома. А на английском в 2021 году выходят новые романы Джонатана Франзена, Кадзуо Исигуро и Салли Руни.

Итогов не будет. Личная потеря года — Эдуард Лимонов. А книга, прозвучавшая в унисон трагическому и тяжелому 2020-му, — его «Старик путешествует», вышедшая посмертно и как будто декларирующая: дед покинул этот бренный мир, он все знал и всех обхитрил. Сборник коротких записок, заметок и воспоминаний писателя, которые станут нашими общими воспоминаниями не только о прошлой эпохе, но и об уходящем годе, где Лимонов успел написать даже про коронавирус и предсказать свой уход. Так было, есть и будет — Лимонов был легендой ещё при жизни и стал последним великим русским писателем. Про итоги же года приведу отрывок из лимоновского текста: «Зачем я езжу по странам? Ну ясно, фильм обо мне снимают. Такую форму предложили. А если глубже? Ну, я болен и ищу мою, свою, его, героя, смерть. Достойную меня. Но смерти не нашёл. Так что, вперёд в будущее? Вперёд в будущее. Которого от нескольких дней до нескольких месяцев? Ну да, вперёд в будущее, которого нет, потому что оно успевает стать настоящим. И сразу прошлым. Непрерывный процесс.» С Новым годом! Вперёд в будущее!

Всё, что видишь во сне, – ты сам Сны – это попытка бессознательного пробиться сквозь цензуру сознательного. В классическом психоанализе интерпретируются символы, форму которых приобретают подавленные потребности и переживания человека, а в гештальте фокус внимания смещается на чувства, возникающие во время сна. Однако суть подходов одна: всё, что нам снится, – мы сами. В книге выдающегося гештальтиста Джона Энрайта описан любопытный случай. Терапевт попросил человека сопоставить себя с каждым объектом, увиденным накануне во сне. Человеку приснилось, что он на вокзале – провожает друзей, уезжающих на поезде. Сначала, разумеется, клиент сопоставил себя с собой во сне – провожающим. Потом с друзьями, далее – с поездом. Но энергия при этом у человека не поднималась. Если нет энергии, значит, то, о чем он говорит, не имеет отношения к его истинным чувствам и потребностям. Но когда клиент, по просьбе терапевта, соотнес себя с вокзалом, попёрло. Подскочила энергия, человек стал жаловаться, что вокзал – лишь функция, что его редко убирают, что люди им пользуются и уезжают и проч. Короче, выражал потребность в любви через чувство обиды. По-моему, прелюбопытнейшая иллюстрация того, как, перемещаясь от символа к символу, можно лучше понять себя. Собственно, это и с текстами работает, и с картинками. Возьмите любое изображение, опишите, что видите и что чувствуете к увиденному. Вы всегда будете замечать только то, что для вас важно на данный момент. И, кстати, если какое-то переживание сейчас непереносимо, а образы на картинке напомнят об этом, бессознательное «проморгает» их. То же и со снами: люди с очень сильным подавлением чувств и желаний часто говорят, что не видят снов. На самом деле, они их видят, просто не хотят помнить, потому что – возвращаемся в начало текста.

Творческие записки, 4: Несколько эссе, публикация нового рассказа, и два таинственных проекта Пока в Британии наслаждаются единственным доступным во время локдауна развлечением — сервисами Click & Collect частных книжных (именно так я и купил прямо перед отлетом три юбилейных томика Геймановского The Sandman), я вернулся в Москву, потому что мне нужно где-то играть в теннис, а в Эдинбурге все корты закрыты. Творческий распорядок у меня теперь немного изменится, и свою авторскую деятельность я в ближайшее время не буду разделять на работу над художественными текстами и текстами нехудожественными или академическими — теперь они будут находиться у меня в одной категории. Вот что у меня в планах на ближайшие несколько месяцев: - Один из моих последних художественных рассказов на русском языке был недавно принят в литературный журнал "Дружба Народов". Пока не уверен, в каком выпуске он будет опубликован — судя по всему, это случится весной. Обязательно о нем расскажу! - Эссе о феномене непризнанных в свое время гениальных произведениях, с примерами как из Средневековой литературы, так и из современной. Это академическая работа, но написана она будет понятным языком для широкой аудитории — публикация состоится на русском в специальной рубрике на портале syg.ma. - Академическая статья о взаимосвязи добровольно принимаемого одиночества и героизма в неоконченном романе Джона Стейнбека "Деяния Короля Артура и его доблестных рыцарей". Тема очень важная, публиковаться будет на английском, скорее всего в журнале Steinbeck Review. - Я приступил к проекту, в рамках которого провожу исследовательскую работу, связанную с современным рынком изобразительного искусства. Мне нужно прочитать некоторое количество книг о том, как смотреть, понимать и оценивать искусство, в том числе современное. После я напишу для вас небольшую статью или пост на тему "Что почитать, чтобы научиться понимать изобразительное искусство и фотографию", с подборкой лучшего из того, что мне попалось. Ждите много книг, изданных Garage и Ad Marginem. - В рамках еще одного потенциального проекта я пытаюсь улучшить свое понимание того, как работают комиксы и графические романы. Нет никаких сомнений, что среди них есть гениальные произведения смешанного искусства и яркие примеры великолепного сторителлинга, и мне хотелось бы понять, интересно ли мне работать с таким форматом в будущем. Пока я просто много читаю о том, как создают графические романы, и планирую рассказать вам о том, почему и как их можно читать, в видео на своем ютуб-канале (а заодно сделать подборку самых-самых для ВЧТ). Кстати, по поводу книг про изобразительное искусство — я принимаю рекомендации. Пишите:

«Дурная кровь» Роберт Гэлбрейт Говорят, вчера был самый грустный Blue Monday в году. А я вот вздохнула с облегчением, ведь я дочитала огромнейший, тянущийся за мной с прошлого года должок. Что мы тут имеем: ни много ни мало (но только ни мало) 1100 страниц истории загадочного исчезновения некой Марго Бомборо. И вроде по ходу дела все идет неплохо, но тут вылезает мое любимое "Да, но..." Да хорошо написано (хотя местами странно переведено), и сюжет неплохой, но зачем так много? Какая разница кто там кого убил, когда пошла 900-ая страница плотного, напичканного ненужными подробностями текста? Тебе просто хочется, чтобы это закончилось. Не знаю, может книга нравится тем, кто любит страдания длиною в жизнь, но для меня такая графомания, еще и в детективной истории, совершенно не оправдана. Спокойно можно было бросить читать на середине, не узнать куда пропала эта тетка и будут ли вместе Страйк и Робин и жить себе дальше. 3 из 5️ https://www.goodreads.com/book/show/56098498

Малоизвестный факт обо мне: когда-то очень давно я писала стихи. В последний свой приезд в Минск нашла тетрадку с ними — и с удивлением обнаружила, что за некоторые из них мне до сих пор не стыдно) ⠀ Но мои стихи остались в прошлом (тетрадку ту я с собой не забрала и теперь жалею), а вот чужую талантливую поэзию я очень ценю. Талантливость определяю просто: если от текста по спине бегут мурашки, значит, мне понравилось. От стихов в блоге Космопоэтесса мурашки на месте Стихи Алисы — о космосе и океане, то есть о самых великих, волнующих и загадочных мирах, притом абсолютно реальных и научных, и это неспроста. ⠀ В этом блоге есть не только стихи. Алиса учится в аспирантуре и изучает, как научные и очень ненаучные понятия сосуществуют в психике (по-моему, это просто невероятно круто). В «Космопоэтессе» она также пишет тексты в жанре New Weird, рассказывает о своих путешествиях, о книгах и о науке (вот здесь, например, пост о науке в «Интерстеллар» - и о книге Кипа Торна с таким названием). Блог, в котором наука объединяется с поэзией на самых разных уровнях, вы точно еще не видели. Не пропустите!

Когда книгу напечатали, мы очень расстроились узнав, что тираж всего 7 тысяч экземпляров. Нам тираж показался неимоверно маленьким! Но оказалось, что это только начало. Один раз мы с Катей Оковитой пришли в издательство и в лифте услышали разговор двух женщин из детской редакции. Они сказали: «Матюшкина-Оковитая хорошо пошла, за две недели весь тираж продали». Вышел второй тираж, он разлетелся за месяц, потом был еще тираж, еще и еще. Так книга за год стала бестселлером и была напечатана суммарно тиражом около 100 тысяч. Это был полный успех! С этого момента мы стали известными. До сих пор мы с Катей удивляемся, как у нас хватило сил выдержать эти два с половиной года. А потом были другие книги… Сегодня тираж моих книг более трех миллионов. Книги находятся во всех детских библиотеках страны, по ним сняты мультфильмы и записаны аудиосказки. Меня часто называют современным классиком, но расслабляться нельзя. Я все так же стараюсь. И сегодня работаю с текстами так же серьезно, как и в первый раз. Изучаю рынок и стилистику разных писателей, слушаю лекции по детской и подростковой психологии, постоянно обучаюсь и преподаю на курсах литературного мастерства. И еще. Я по-настоящему люблю свою работу, верю в сказки и совершенно уверена, что если к делу подойти серьезно, то самая заоблачная мечта станет реальностью.

​​​​ док искусство пригов Когда неважное настроение, нужно читать стихотворения Пригова или слушать его интервью. В субботу вечером посмотрела «Москвадва», документальную киноработу Максима Гуреева, снятую им в 2007 году незадолго до смерти Дмитрия Александровича. В «Москведва» Пригов выступает в роли гида и проводит экскурсию по Москве, рассказывая о себе и значимых для него местах. Такое его путешествие носит и личный и культурологический характеры. В конце, надев крылья ангела, совершает восхождение на крышу Дома на набережной, откуда открывается вид на Кремль. Известно, что у Дмитрия Пригова отношения с Москвой всегда были особенными, близкими, очень теплыми. Москва, будучи для него одновременно и личностью, и пространством, и эпосом, становилась героиней его поэтических и художественных произведений, например, текста «Беляево 99 и навсегда», поэтического сборника «Москва и москвичи» и даже листовок «Обращение к гражданам», которые Пригов расклеивал на улице в конце 1980 гг. «Граждане! Как хочется счастья!» Фото: кадр из фильма «Москвадва» https://telegra.ph/file/6073d2f8544762d0f9abf.jpg

Главным событием 2020 года в русскоязычной литературной среде стала дискуссия о феномене прозы Салли Руни. Кажется, что о «Нормальных людях» и «Разговорах с друзьями» высказались все: и профессиональные критики, и те, кто читает одну книгу в год (что тоже совершенно нормально). Причём, я не встретила ни одного равнодушного мнения: были либо мгновенные признания в любви, либо полное неприятие написанного. В чём же всё-такие секрет Салли Руни? Почему её творчество или любят, или ненавидят, но всё равно продолжают обсуждать? На мой взгляд, главная заслуга Руни в том, что она написала по всем признакам типичный любовный роман, от которого не тянется рука к лицу на каждой странице. Если читать «Нормальных людей» ради сюжета, то получится самая скучная книга на свете: мальчик и девочка начали встречаться, потом расстались, потом снова сошлись, а потом снова расстались. Встретятся ли они вновь в будущем? Не исключено, цикличность отношений – одна из важных тем в творчестве Руни. С «Разговорами с друзьями» похожая история, только главных героев здесь четверо, и их отношения иногда выстраиваются в причудливые геометрические фигуры. Но для Руни совершенно не важно, что происходит, важно то, что её герои чувствуют в этих обстоятельствах. Она описывает тот эмоциональный слой жизни людей, который обычно остаётся за кадром, используя при этом минимум художественных средств. Удивительно, как ей удаётся показать противоречие чувств простым, лаконичным, но при этом невероятно поэтичным языком. Романы Руни часто относят к жанру «миллениальная проза». Но, мне кажется, если и классифицировать эти тексты, то упор нужно делать не на возраст, а на способ чувствования. «Нормальные люди» и «Разговоры с друзьями» будут близки не только условным миллениалам, но всем всегда сомневающимся в себе натурам, тем, кто внешне остаётся холоден, но внутри сгорает от противоречивых чувств и эмоций и никак не может в них разобраться. А тем, кто чувствует и мыслит по-другому, понять поступки персонажей Руни будет непросто. Социальная тематика Руни тоже не чужда. Так, в «Разговорах с друзьями» поднимаются вечные темы, например, отношения главной героини с отцом: когда ты своего родителя не понимаешь, иногда стыдишься, но по-своему любишь. Или мысли о работе: когда в юности не хочешь причислять себя ни к одной институции и мечтаешь получать бешеные гонорары за рассказы о себе и разговоры на умные темы, а потом идёшь работать хоть куда-нибудь, чтобы оплатить счета. Но центральная тема творчества Руни – это дискоммуникация. Если бы её герои просто сели и поговорили друг с другом «словами через рот», то они моментально превратились бы в сверхлюдей и истории бы не случилось. На реальную жизнь это правило, тоже, к сожалению, распространяется, поэтому многих тексты Руни так триггерят – не всегда легко признать, что твои большие и сложные проблемы со стороны выглядят именно так и в теории решаются очень просто. Я сама очень ждала выхода романов Руни на русский язык, а «Нормальных людей» так и вовсе прочитала в первый же день появления книги на Литрес (а некое подобие рецензии пишу только спустя девять месяцев после прочтения, даже шутить не буду по этому поводу). Мне, как и многим читателям, очень не хватает текстов, написанных про людей, живущих со мной в одном и том же контексте, и я рассчитывала, что тексты Руни смогут закрыть этот гештальт. Не могу сказать, что им это удалось, и я что-то новое про себя поняла. Но есть всё-таки некая магия в текстах Руни, которая заставляет возвращаться к ним снова и снова, какое-то глубокое понимание человеческой натуры, легко и непринуждённо выраженное на бумаге. Жду новый роман, выход которого запланирован на осень этого года, и, надеюсь, что вокруг него будут такие же бурные обсуждения. Читали ли вы «Нормальных людей» или «Разговоры с друзьями»? Что скажете?

​​ книги искусство Давно собиралась почитать французского ученого-медиевиста Мишеля Пастуро, а тут с начала января я внезапно вновь увлеклась историей средневекового искусства и эпохой Возрождения, так что его книги по исторической семантике цвета в заподновевропейском обществе пришлись в самый раз (к тому же люблю и уважаю издательство Новое литературное обозрение). Начала я с монографии «Черный. История цвета». С содержанием все просто. В центре внимания Пастуро один из самых загадочных и противоречивых цветов – черный. Сама книга при этом написана как детективное расследование: как цвет тьмы перекочевал в одеяния монахов и сильно позже стал любимым цветом чиновников и адвокатов, а также маркером шика и повседневности одновременно. Однако, далее приведу выдержку из текста Пастуро, которая мне показалась занятной и, если претендовать на уникальность, важной при анализе культурного произведения или события. Вот Пастуро пишет: «Вдобавок документы, созданные тем или иным социумом, будь они текстовыми или визуальными, никогда не бывают нейтральными и однозначными. Каждый документ обладает собственной спецификой и дает собственную интерпретацию реальности. Специалист по истории цвета, как и любой другой историк, должен с этим считаться и признавать, что у каждой категории документов есть свои средства кодификации и свои правила функционирования. У текстов и у изображений совершенно разная система понятий, поэтому их нельзя изучать и использовать, прибегая к одним и тем же методам. А мы нередко забываем об этом, в частности когда, вместо того чтобы находить информацию об изображениях внутри них самих, механически переносим на них информацию, которую черпаем из других источников, например из текстов. Признаться, иногда я завидую исследователям первобытного общества, которые, не располагая никакими текстами, должны анализировать наскальные рисунки, находить в самих этих изображениях отправные точки для гипотез, поводы к размышлениям, возможные варианты смысла. Историкам стоило бы воспользоваться теми же методами, по крайней мере на начальном этапе исследования.» и там же чуть дальше: «Система, которая сегодня признана всеми, доказана и подтверждена множеством экспериментов, а через два, пять или десять столетий, возможно, будет вызывать улыбку или будет объявлена безнадежно устаревшей. Ведь понятие «научного доказательства» также является фактом культуры, у него есть своя история, свое обоснование, свои идеологические и социальные задачи.» Мне эти высказывания напомнили о споре вокруг актуальности марксистской литературы. Ряд марксистских текстов (например, к таковым можно отнести труды советского исследователя, историка искусств Михаила Лифшица) отличает бескомпромиссность и радикализм позиции по отношению к мировому, прежде всего западноевропейскому, искусству, а также неприятие классовых неравенства и эксплуатации. Это не означает, что вследствие своей ангажированности написанные тексты дают ложные свидетельства и представление, но в контексте современности их необходимо объяснять. С другой стороны, вот художник Гутов для себя Лифшица нашёл как раз очень актуальным. В общем, всё относительно. Скачать в фомате epub книгу Мишеля Пастуро «Черный. История цвета»: https://yadi.sk/i/wmbKjOIoLhL7qw https://telegra.ph/file/55a60dbc07576a96ca460.jpg

Задачка вам: определите КПД этого текста, исходя из его информативности (это я продолжаю сдавать февральский номер журнала "Аэроэкспресс" и читаю тонны пресс-релизов). Мой КПДометр текста, описывающего парфюм, дал оценку 0%. А что думаете вы? “Аромат встречает бодрящим глотком свежего воздуха, а после демонстрирует более пылкий характер, раскрываясь во всем своем элегантном обаянии; завершается композиция на высокой ноте, оставляющей незабываемый шлейф; именно поэтому все самое лучшее он бережет до конца: притягательную чувственность и глубину — это аромат успеха”. И вот этот абзац и есть воплощение того мира, в котором мы живем сейчас. Об этом мире очень хорошо сказал Чак Паланик: "Мы покупаем вещи которые нам не нужны, за деньги которых у нас нет, чтобы впечатлить людей, которые нам не нравятся." А значительно раньше выссказался Раймонд Чандлер: "Качество несовместимо с массовым производством. Оно не нужно потому что слишком долговечно. Вместо качества предлагают стиль жизни — коммерческий обман, направленный на искусственное устаревание вещей".

Прходите ко мне прокачивать навыки написания текстов. Если пишете книгу или только хотите начать, если застряли, не знаете, как прийти к заветной точке. Приходите, если хотите узнать, как нейрофизиология влияет на наши поступки и что делать, чтобы писать тексты, когда тексты не пишутся. Этот курс — результат многих лет работы с текстами, работы над большими и малыми формами, опыта, ошибок, взоетов и падений. Расскажу обо всем, что знаю и помогу не наступать на грабли, по которым много и основательно так — пока шел в эту точку — ходил. https://litschool.pro/kak-pisat-i-redaktirovat/ А вотпромокод для подписчиков —REZULTAT. Действует до 7 февраля включительно, дает скидку 12%. Курс стартует 7 февраля 2021. Есть очная и заочная форма обучения. В какой бы точке мира вы не находились, мы будем общаться и делать вместе крутые домашки. https://litschool.pro/kak-pisat-i-redaktirovat/

«Книга Дины», Хербьёрг Вассму «Горе – это картины, которых человек не видит, но тем не менее должен носить в себе». Кажется, нет ни одной аннотации этой книги, где ее не назвали бы «Унесенными ветром на скандинавский лад» (или типа того). Ну, значит, история успеха скандинавской Скарлетт такова: в пять лет обварила мать кипящей щелочью, после чего та скончалась; в восемнадцать лет столкнула сани с больным мужем в пропасть (итог понятно какой). Это не спойлеры, это события первых страниц тридцати – ну просто чтобы вы понимали степень, так сказать, скандинавскости. Время действия – вторая половина 19 века. Место действия – север Норвегии, где в усадьбе на берегу моря живет юная Дина. Детство у Дины не задалось, с матерью случилась трагедия, и все теперь винят в этом Дину, считают ее исчадием ада и всячески ее избегают. Ну а Дина не разочаровывает, ведет себя крайне странно и в то же время довольно расчетливо. Вообще, конечно, если сравнивать их со Скарлетт, то Дина мне больше нравится. В ней больше глубины и какой-то тайны, так до конца и не понимаешь, остается она вечным ребенком в душе или только прикидывается. И она совершенно точно вызывает у меня больше сочувствия. «Женщины и завидовали ей, и презрительно морщили носы». А если продолжать проводить параллели, то мне вот еще и «Сто лет одиночества» вспоминались, когда слушала «Книгу Дины». Здесь все куда менее эпично, показано только одно поколение, но вот этот замкнутый и жутко-уютный мир одного конкретного поселения, плюс щепотка мистики (Дина всю жизнь видит призраков своих мертвых), плюс прямо-таки болезненно подробные описания телесности… В общем, навевало. Про уют я серьезно, кстати. Несмотря на все эти случаи жестокой гибели персонажей и прочий скандинавский шарм, сама усадьба (со всеми ее обитателями, ставшими друг другу совершенно родными, хотя одни из них хозяева, а другие – слуги; с четко налаженным бытом и устройством, с суровой природой вокруг, неотъемлемой частью которой и эта усадьба, и люди в ней живущие являются; с религией и мистикой, тесно сплетенными между собой и занимающими важное место в жизни этих людей) кажется удивительно мирным и по-своему комфортным местом, и слушать о жизни этого места тоже было очень мирно и покойно. «Книга Дины» - только первая часть трилогии Хербьёрг Вассму под названием «Дина». Есть еще «Сын счастья» и «Наследство Карны». По первой книге сняли фильм «Я – Дина» (этими словами в романе начинаются регулярные вставки от лица Дины, такие обрывки мыслей обо всем происходящем, приоткрывающие дверь во внутренний мир героини). Очень подходящие для зимы произведения, сейчас для них самое время, кажется. Слушала я «Книгу» в исполнении Григория Переля с участием Виктории Исаковой – и с удовольствием рекомендую, в аудио роман мне понравился намного больше (начинала читать в виде текста).

​​Поговорим о деепричастных оборотах и проблемах слетающих шляп Деепричастный оборот — это деепричастие с зависимыми словами. Оборот используют для того, чтобы показать два действия одновременно. Пример: «Уплетая завтрак, Вася поглядывал на часы». Вася одновременно завтракал и поглядывал на часы. Используя деепричастные обороты, легко попасть впросак. Чехову принадлежит фраза «Подъезжая к станции, у меня слетела шляпа», и в этом случае фраза является литературным приёмом, но очень часто я наблюдаю ошибки, связанные с неправильным использованием д.о. Дело в том, что оба действия должны совершаться одним и тем же субъектом: «Подъезжая к станции, я понял, что у меня слетела шляпа». Теперь оборот построен правильно, но при этом с художественной точки зрения вставка «я понял» выглядит чужеродно, ведь, согласитесь, тяжело не понять, когда порывом ветра у тебя сносит шляпу. Вставка выглядит как лишнее уточнение. Поэтому тут желательно и вовсе убрать деепричастный оборот: «Когда я подъезжал к станции, у меня слетела шляпа». Как мы видим, далеко не всегда д.о. необходимы, а часто для неопытного автора они становятся камнем преткновения. Но вышеуказанная проблема вовсе не единственная, связанная с д.о. Самое интересное — это ляпсусы, которые допускают начинающие. Вот один из таких: «Что за бред! — воскликнул парень, закусив нижнюю губу». То есть можно предположить, что закусив губу человек способен что-то промямлить или фыркнуть, но воскликнуть — увы не получится при всём желании. Здесь важно сопоставлять действия в уме, чтобы избежать в обороте взаимоисключающих понятий. Некоторые стараются впихнуть в предложение двойной оборот: «Выходя на балкон и закуривая, Вася думал о Лизе». Здесь вообще основное действие (выход на балкон и курение) и действие, происходящее на фоне (мысли о Лизе) перепутаны местами. Правильно было бы: «Думая о Лизе, Вася вышел на балкон и закурил». Многие и вовсе страдают частым употреблением д.о. без особой надобности, должно быть считая, что так текст выглядит красивее. Нет! Это весьма популярное заблуждение. Надо помнить, что д.о. усложняют восприятие текста, делают слог тяжелее. Там, где нет прямой необходимости, лучше избегать их использования. писательство https://telegra.ph/file/2368d7a5c5d4657c4aae8.jpg

Есть три черты в людях, которые меня сразу подкупают: чувство юмора, начитанность и любовь к животным. У автора блога «Твоя воображаемая девушка» - три из трех. Про чувство юмора все понятно уже из названия канала: это был один из первых блогов, на которые я подписалась, только заведя телеграм, и название сыграло в этом не последнюю роль. Хозяйка блога Эми – читатель с хорошим вкусом и большим опытом, она одинаково трепетно относится к научпоп литературе и фантастике, классике и модерновым веяниям, к известным комиксам и европейскому самиздату. Вот здесь, например, классный пост о комиксах Нила Геймана, а здесь – отзыв на книгу Стивенсона «Алмазный век, или букварь для благородных девиц», которая лежит у меня в отложенных для прочтения. А вот тут – подборка книг, которые могут пригодиться при эмоциональном выгорании, в наше время просто бесценно, я считаю. И план чтения Эми тоже недавно составила, там много интересных идей, что почитать. Вот что сама Эми говорит о книгах: «Мне кажется, что книга - это одна из немногих вещей во Вселенной, которая с гарантировано высокой вероятностью может понять душу человека, успокоить и согреть. Поэтому всегда ищу свою, ту самую, но с уважением отношусь к любым вкусам и мировоззрениям». А еще у Эми есть совершенно прекрасный кот, который тоже появляется в ее блоге. Подписывайтесь на Твою воображаемую девушку и наслаждайтесь классными текстами о книгах, юмором и котиками

Постмодернизм здорового человека и постмодернизм курильщика Попался мне в глаза пост Елены Сафроновой с приглашением на познакомиться с текстом Виталия Аширова «Хур». И я прочитал, благо что там чтения-то повести на полчаса неспешного хода глазами. Прочитал и подумал, что в российской литературе есть всё же два типа постмодернизма (см. заглавие заметки). Постмодернизм здорового человека – это, конечно, в первую очередь Владимир Георгиевич Сорокин. Как бы ни относились к товарищу, но практически каждый текст его советского периода – это последовательная идейная деконструкция самой разной мифологии СССР (литературной, партийной, бытовой и т.д.). Он, если хотите, заложил основы постмодернистского канона, которые, к слову, после распада СССР размылись постепенно и в его текстах – неслучайно же романы нулевых по форме представляют фантастические и сатирические формы практически по классике этих жанров (ну, там сохраняются, конечно, местами элементы деконструкции, но это такая личная дань фирменному же стилю, виньетки на манжетах). Постмодернизм курильщика – это чистой воды эпигонство, основанное исключительно на заимствовании приёмов и методов сркн-стайла. Вот что из себя представляет повесть Аширова? Это набор сваленных в кучу стилистических словесных игр на основе всего корпуса прочитанных автором текстов вокруг одного-единственного фант-допущения (хуры – это такие живущие в земле непонятные треугольные ... – сорри, иначе не обозначишь – непонятного генеза и функциональности). Всё, больше ничего. Зачем текст написан, какая тут идея, к чему автор трудился лапками по клавиатуре – вообще непонятно. Не спасает даже ироничная как бы саморазоблачающая и бичующая отстройка Аширова от критиков в виде приложения-пародии на разгромную статью Кузьменкова. Сорри, конечно, я филфаков этих ваших не заканчивал, но, как человек постоянно что-то пишущий, на интуитивном уровне догадываюсь, что у любого, даже самого малюсенького текста, малейшей подводки к статье, должна быть идея. Идея рождает текст, нет идеи – нет текста. Это аксиома. А реферативный постмодернизм в стиле "потому что могу, а чому бы и нет, собственно?" – это не текст, а студенческое упражнение в аудитории на парте маркером, состоящее из трёх исключительно русских букв.

​​«История старой квартиры», Александра Литвина (иллюстрации Ани Десницкой) Я обожаю многодетальную графику и авторские комиксы. Если бы не съемная квартира и неясные жизненные перспективы, все полки забила бы книжками с картинками. А так - покупаю бумажные книги редко и понемногу, а комиксами и графическими романами чаще любуюсь издалека. Впрочем, есть надежда и для таких как я. Чудесную книжку «История старой квартиры» я нашла в бездонном каталоге Букмейт – подписного сервиса, в котором есть не только электронные и аудиокниги, но и комиксы тоже. В конце этого поста вас ждет приятный сюрприз, не переключайтесь. Но сначала про книжку. «История старой квартиры» - это графический рассказ о жизни одной большой московской (сюрприз!) квартиры и ее многочисленных обитателей на протяжении целого века, с 1902 по 2002 год. Сто лет – целая история, отразившаяся в одном жилом помещении: начиная с царской России через революцию, Великую отечественную войну, оттепель и перестройку – к современности. Жители старой квартиры погибали на войне, эмигрировали, исчезали в ночи в тридцатые – но еще, конечно, влюблялись, женились, рожали детей, праздновали, наряжались, смотрели телевизор, пели песни под гитару и вели задушевные разговоры на коммунальной кухне. Обо всем этом мы узнаем разными способами: из текста, оформленного в виде записей в детских дневниках и коротких исторических справок; ну а главное – из восхитительных, стильных и скрупулезных иллюстраций, изображающих интерьеры квартиры в разные периоды, ее жителей и многочисленные предметы их быта. Красочностью и обилием мелких деталей книжка немного напоминает «Найди Волдо», только вместо Волдо можно часами рассматривать предметы советской действительности, время от времени восклицая «У нас была точно такая же салатница!» Утверждается, что предназначена книга для «младшего и среднего школьного возраста», но лично я с удовольствием купила бы ее для себя в бумаге, чтобы еще раз как следует рассмотреть этот удивительный нарисованный мир. Ну и обещанная хорошая новость: если вы тоже хотите познакомиться с «Историей старой квартиры» и огромным количеством других книг на Букмейт, промокод YOLKA даст вам возможность целый месяц пользоваться сервисом совершенно бесплатно. Промокод действителен до 31.12.2021 для новых пользователей букмейта, активировать его можно по ссылке. https://telegra.ph/file/e0e21cab0378674cf2114.jpg

Book: «Дом» У этой книги очень благородная цель – она создана, чтобы поддержать проект «Ночлежка». Поэтому если у вас есть возможность, купите этот сборник рассказов. А если захотите, можете его и прочитать. Но сразу расскажу вам, как. ️ Должна оговориться: все рассказы в этой книге отличные. Да и как могут плохие тексты написать Людмила Улицкая, Дмитрий Быков, Евгений Водолазкин, Борис Акунин, Людмила Петрушевская, Нарине Абгарян и другие известные и любимые ️ наши писатели. Однако у меня есть серьезная претензия к редактору сборника. Понимаю, что собирать рассказы под одну тему очень трудно и ясно, что знакомое имя привлечет больше читателей, но все-таки, все-таки… Сборник рассказов «Дом» очень депрессивный. Вы не найдете в нем ни одного позитивного текста. В лучшем случае – глубокая ностальгия. В худшем – мрачные воспоминания и горькое настоящее. И это очень жаль. Потому что после каждой грустной страницы (как, например, в «Москве – место встречи» или «Птичьем рынке» ️️) должна идти веселая, потому что после дождя всегда выходит солнце, ну вот просто всегда. И даже казалось, что единственный человек, который понял, что редактор явно склоняет всех к депрессии, это Леонид Парфенов, чей рассказ отдает здравым смыслом и понимаем того, что весна непременно будет. Поэтому мой вам совет – не читайте эту книгу каждый день. Растяните ее по рассказу в месяц, и тогда целых два года у вас будет о чем подумать и о чем попереживать. Мой личный рейтинг: 6/10 https://peresmeshniki.com/books/dom/

​​Тут Вадим Чекунов, этот грозный и непримиримый ниспровергатель «антилитературы всея шубинской Руси», в большом декабрьском ещё интервью изданию «Финбан» сподобился уделить мне целый разоблачающий абзац (см. скриншот). Ну и, поскольку по своей привычке пересказал как в том анекдоте насвистанную по телефону Рабиновичем арию, имею внести сюда ясность. 1. Идея отнюдь не романа, а рассказа в реалиях советско-финской войны у меня действительно сидит в голове. Рассказ предполагается фантастический, условно попаданческий – условно, потому что, если и будет написан, то и близко не по дурацкому шаблону каких-нибудь графоманских серий уровня рыночного книжного развала. Для того, чтобы написать этот рассказ мне действительно нужно будет засесть за изучение темы, чтобы минимально описанное в тексте соответствовало историческим реалиям (и уж тогда, Вадим, в том числе в работу пойдут в том числе и присланные вами материалы, за них я реально благодарен). Написание рассказа в ближайших планах, увы, не стоит, пока в реализации всякое другое, так что о чём тут говорить… 2. Что касается опять же уловленной вами из испорченного телефона стратегии личного продвижения в литературной тусовке – ерунда же. Да, действительно, представители «Редакции Елены Шубиной» приглашали меня на встречи своего читательского клуба. И на двух таких встречах я даже виртуально побывал, на обсуждении книги Евгения Чижова «Собиратель рая» и на обсуждении романа Шамиля Идиатуллина «Последнее время» (видео с обоих встреч лежат на ютубе). «Последнее время» Шамиля мне не понравился, о чём я честно сообщил ему и коллегам литблогерам на встрече, и даже попробовал объяснить, почему мне он не понравился. Более того, я написал даже довольно жёсткую и злую рецензию на роман Шамиля, эта рецензия, правда, пока что хранится в папке ноутбука, практически никуда на публикацию её не отправлял. Если бы вы, Вадим, действительно внимательно следили за моей страничкой на том же Фейсбуке, то, наверное, заметили, что уж в чём в чём, а в полировке различных частей партийных литературных бонз я замечен ни разу не был. Достаточно почитать те же самые прохладные рецензии на книги Яхиной или хотя бы рецензию на «Дождь в Париже» Романа Сенчина (книги, которые как раз выходили в «РЕШ», на секундочку). Забавно, кстати, что даже после моих отрицательных рецензий «РЕШ» приглашает поучаствовать в обсуждениях их книг. И не потому, что я какая-то там важная птица-говорун, а просто, наверное, у людей политика такая – привлекать к обсуждению книг лит-блогеров с внятной позицией, которые критикуют не на основе выщипывания мелких блох из текста, а с позиции чего-то более серьёзного, концептуального (ок, пусть глупо звучит, но лучшего слова сейчас не подберу). Понимаете, наверное, почему на ваши реплики в ФБ действительно красивая (тут я с вами согласен на 100%) пиар-менеджер «РЕШ» не реагирует от слова совсем?=)). 3. По итогу хочу дать дружелюбный совет, Вадим. Вы, если уж берётесь, кого-то в чём-то разоблачать, так хотя бы изучите матчасть, внимательно почитайте о чём пишет исследуемый вами объект, понаблюдайте за его дискуссиями с коллегами и т. д. Вроде бы ж банальная, как раз редакторская работа, а вы и с такой мелочью не справляетесь(((. И ни в коем случае не слушайте арий Рабиновича по телефону, там такого напоют… https://telegra.ph/file/f7d8cfff0df42d773fc50.jpg

БЛИЦ-ТЕКСТ И БЛИЦ-ИСТОРИЯ. Если в тексте больше 10 000 слов, его не дочитает до конца 95% аудитории. Ведь на это потребуется целый час! А среднее время посещения страницы в интернете — менее 1 минуты. Но что делать, если ваш текст – лонгрид? Можно ли привлечь аудиторию и заставить её дочитать до конца? Можно. И это успешно практикуют настоящие мастера. Сегодня поговорим о секретах, которые заставят усидеть перед контентом целый час. А, может, и больше. РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ? Какие тексты лучше – короткие или длинные? Сколько слов должно быть в тексте, чтобы его дочитывали до конца? Как удержать аудиторию? Уже лет 15 маркетологи и аналитики задают себе одни и те же вопросы и пытаются на них ответить. На эту тему есть 3 мнения: • Аудитория не читает длинные тексты. • Аудитория охотно читает длинные тексты. • Всё зависит от площадки, дня недели, времени суток. У каждой из этих позиций есть свои сторонники и даже убедительные исследования. Но объективными эти данные назвать нельзя. Всё целиком и полностью зависит от конкретной площадки, тематики и аудитории. Если моим читателям больше нравятся компактные тексты, это совсем не значит, что такие же понравятся читателям Forbes или любого другого издания. Универсального рецепта не существует. Это факт. Но есть определенные тренды, которые необходимо учитывать и правильно применять. СОВРЕМЕННЫЕ ТРЕНДЫ: • Сокращение времени концентрации внимания до 8 секунд. • Гиперактивность, повышенная тревожность аудитории. • Желание быстро понять суть, не тратить время на воду. Что это значит? Решение читать или не читать человек принимает за первые 8 секунд. Это примерно 20 слов. Но, помимо этого, современному человеку трудно усидеть на месте, он постоянно переключает своё внимание с одного на другое и не любит тратить драгоценное время напрасно. Конечно же, если он пришёл в интернет за ответом на конкретный вопрос, то полотно текста его отпугнёт. Как поступают в таких случаях профессионалы? Они пишут блиц-тексты. ЧТО ТАКОЕ БЛИЦ-ТЕКСТ? Если коротко, то это главная ценность, ради которой текст стоит прочитать от начала до конца. Анонс, если хотите. На телевидении мы это называем шпигелями. Это компактный абзац с яркими интригующими фразами и обещанием раскрыть секреты, научить, объяснить, вывести на чистую воду. Яблоки покрывают специальным воском. Так они лучше и дольше хранятся. Нам говорят, что этот воск легко смыть тёплой водой или специальным мыльным раствором. А ещё нас убеждают, что этот воск – безвредный. Но так ли это на самом деле? А что, если эту химию невозможно смыть? Тогда сколько грязи и парафина съедает человек в год? Блиц-история примерно то же самое. Её ставят перед обширным текстом, чтобы заинтриговать. Приведу один из примеров, который недавно попался на глаза. Киллер с офицерской честью. История одного из самых кровавых убийц Москвы. Лёшу-Солдата из ореховской ОПГ долгое время считали мифической фигурой. Киллер прославился не только громкими убийствами, но и своеобразным кодексом чести — он брался только за авторитетов и отморозков. Его пули боялись главари банды, даже когда оказались в камере СИЗО. Если текст очень большой, то его лучше делить на блоки. Перед каждым блоком писать заголовок, а сразу под заголовком блиц-текст. Это визуально облегчит сплошное полотно, а блиц-вставки помогут удержать внимание и интерес аудитории. Благодаря блиц-текстам и правилу золотой рыбки телевизионщики удерживают аудиторию у экранов в течение часа. Это средняя продолжительность программы. Пользуйтесь сами. Делитесь с коллегами и друзьями! ПИШЕМ ИНТЕРЕСНО с Екатериной Авалиани

ПИСАТЬ И ПЕРЕПИСЫВАТЬ. МЕТОД ААРОНА СОРКИНА «Социальная сеть», «Человек, который изменил всё», «Большая игра» и телесериал «Служба новостей» или «Новости». Это самые известные работы Аарона Соркина. Однажды ему задали вопрос – как бы он охарактеризовал себя. «Я человек, который не боится всё переписать с нуля», - сказал Соркин. И сегодня я расскажу о нескольких правилах, которым стоит следовать. Правило 1. Если что-то не клеится – лучше всё стереть и начать заново. Не пытаться исправить изначально негодный текст, а переписать с нуля. Правило 2. Написать блестящий текст с первого раза не просто сложно. Это практически невозможно. Особенно, если тема сама по себе не из простых. Но если потренировать мысли и привести их в порядок на первом варианте, выстроить в чёткую логическую цепочку на втором, а отшлифовать и довести до совершенства на третьем – может получиться отличная работа. Правило 3. Когда автор пишет новый текст, он ещё не знает, чем закончится его история. Но когда первый вариант готов – становится очевидно, чего в нём не хватает. Возможно динамики, действий, остроты, эмоций. Да мало ли чего ещё. Если можно сделать лучше – нужно сделать лучше. Правило 4. Иногда именно после прочтения первого варианта текста неожиданно рождаются новые идеи. Если они сделают текст лучше и интереснее – нужно всё переписать. Правило 5. Говорят, что лучшее – враг хорошего. Но если вы хотите быть лучшим автором, то вам придётся быть перфекционистом и не довольствоваться просто хорошей работой. Честно себе признаться, что работа получилась так себе, могут единицы. Но именно это отличает большого профессионала от всех остальных. Бесполезно ремонтировать изделие с изъяном. Лучше переделать. Поэтому, метод Аарона Соркина очень актуален. Особенно на рынке, где всё и всегда пытаются сделать на скорую руку. Пользуйтесь сами. Делитесь с коллегами и друзьями! ПИШЕМ ИНТЕРЕСНО с Екатериной Авалиани