В очередной раз ввязалась в спор о том, зачем школьникам читать классику, они же всё равно еще ничего не понимают.
Решила сварганить манифест.
Итак, попробую начать с аксиомы: язык – это сознание. Мы мыслим словами. Ради эксперимента попробуйте оформить какое-нибудь размышление только картинками. Вы непременно упретесь в слова. Из этой аксиомы вытекает, что чем богаче язык, тем шире сознание, тем всеохватнее и ярче мысли, тем сложнее устроен человек, а значит, и мир вокруг него.
Без чтения книг язык не развить. Выучить – можно. Никто не рождается с умением читать, но начинает болтать, будучи карапузом. Книги расширяют словарь и помогают организовать речь. Я говорю не только о правильности речи с точки зрения грамматики, я имею в виду еще и ее логику. Бессвязные предложения, даже обсаженные эпитетами или терминами, оголяют хаос, творящийся в голове говорящего.
Но не все книги ценны. Многие книги – всего лишь типографский продукт, которым можно, в лучшем случае, вылечить окосевшую полку. Из школьной программы спокойно, без ущерба для скреп и завуча, можно вышвырнуть часть рекомендуемой литературы. Например, я точно за то, чтобы отправить «Кому на Руси жить хорошо» в плаванье внеклассного чтения. Или «Судьбу человека» Шолохова за лживость – вообще к чертовой матери.
Но как можно ставить под сомнение необходимость чтения классики в школе? Классическое произведение – это текст, в котором люди из прошлого говорят о том же, что мы, и чувствуют то же, что мы. Пусть они там носят парики или широкие платья. Пусть у них там канделябры или примусы. На балах они там, или под лестницей. У них те же страсти, грехи и радости, что и у нас.
Конечно, у детей мало жизненного опыта. Но книги контрабандой протаскивают чужой опыт, волнения и переживания в детское сердце, делая его добрее, а душу – тоньше. Пусть многое из прочитанного не осознается как важное, но оно учит сопереживать, а еще запускает важный механизм – механизм анализа. К тому же литература, как сказал мой друг, – средство от смятения. Прочитанное и осознанное, пусть не до конца, прививает от жизненной тряски.
Закончу словами моего ученика, который пришел ко мне полтора года назад со словами, что он ненавидит читать: «Я наконец-то понял, что люблю литературу! Ведь они все там… живые, как мы!»