This message couldn't be displayed on your device due to copyright...

This message couldn't be displayed on your device due to copyright infringement.

This message couldn't be displayed on your device due to copyright infringement.

This message couldn't be displayed on your device due to copyright infringement.

​​«Народные песни: История современной Британии в 50 записях(музыкальных). Такая вот книжечка попалась. Вдруг вам стало интересно, какие песни,по версии автора, характеризуют остров? Пожалуйста, вот перечень в хронологическом порядке, со 2 мировойдо 2014 (выковыривать ориг. исполнителей из глав непросто, поэтому и не стану. Пост так, для справки. Spice Girls и Эми Уайнхаус вы узнаете и так): 1.   We’ll Meet Again 2.   Coronation Rag 3.   The Ying Tong Song 4.   Rock Island Line 5.   Move It 6.   Telstar 7.   She Loves You 8.   My Boy Lollipop 9.   Dedicated Follower of Fashion 10. A Whiter Shade of Pale 11. Je T’Aime 12. Living in the Past 13. Paranoid 14. Light Flight 15. Starman 16. Give Ireland Back to the Irish 17. Part of the Union 18. 5.15 19. Y Viva España 20. Don’t Cry for Me Argentina 21. Bye-Bye Baby 22. You Should Be Dancing 23. God Save the Queen 24. Solsbury Hill 25. Are ‘Friends’ Electric? 26. Another Brick in the Wall 27. Ghost Town 28. Shipbuilding 29. Our House 30. Gold 31. The Love Cats 32. Two Tribes 33. Smalltown Boy 34. Radio Ga Ga 35. Do They Know It’s Christmas? 36. How Soon Is Now? 37. World in Motion 38. Ebeneezer Goode 39. Things Can Only Get Better 40. Cigarettes & Alcohol 41. Wannabe 42. Tubthumping 43. Brimful of Asha 44. Can’t Get You out of My Head 45. I Bet You Look Good on the Dancefloor 46. Rehab 47. Bleeding Love 48. One Day Like This 49. Bonkers 50. The People’s Song https://telegra.ph/file/48fbc13ba7899697d74d8.jpg

​​​​«Лучшая книга, которую я когда-либо сжигал» — Джон Леннон о книге «Грейпфрут». На новогодние праздники решила зависнуть с книгой «Грейпфрут» (1964) художницы Йоко Оно. У меня, к сожалению, pdf-вариант. К сожалению, потому что «Грейпфрут» сама по себе выглядит как объект искусства – квадратная, с ярко-желтой обложкой и чб фото художницы на ней. Вообще, книга очень популярная и не первый раз переиздается, и одной из ранних ее обложек, например, была изображена голая задница. «Грейпфрут» — памятник концептуального искусства, где главный тезис сводится к тому, что для искусства необходима только идея. С учетом того, что карьера Йоко Оно как художницы постоянно подвергается сомнениям с разных сторон, ранее Энди Уорхол называл ее банальной, а Леннон «самой известной из всех неизвестных художников», тезис про главенство идеи над всем в ее случае работает удачно. Книга состоит из фраз – повелительных, странных или даже порой абсурдистских, предложений, типа поори на стену или в небо, смейся или кашляй всю неделю, заставь группу людей думать об одном и том же в течение 30 секунд и т.д. Это упражнения по искусству или искусству жить интересно, – выбирает тот, к кому попадает эта книга. Каждый читатель переживает опыт: самостоятельно конструирует авторский замысел и смысл прочитанного, может быть, даже создает перформанс или оказывается внутри чужого. "Burn this book after you've read it." — сказала Йоко Оно об этой книге. Прилагаю скрин из книги: https://telegra.ph/file/81dd5dbd6dfe889962d06.jpg

​​️ Основатель движения STREET TEMPLE обратился к нам за помощью и нашим читателем чтобы помочь в приобретении книги Bill Wilson - Whose Child Is This? ️ Именно на английском языке чтобы ребята смогли почитать её и познать еще больше сердце нашего Господа! Давайте поможем им в этом деле! Стоимость книги $9.99 USD Также вы сможете купить индивидуально её и прислать нам https://telegra.ph/file/2867dbdeda05abe72323a.jpg

​Fairies стихи Я редко пишу на английском и стесняюсь выкладывать то, что написала, но это стихотворение опубликовали в одном из англоязычных журналов, так что, может, всё не так плохо. Написано в Ирландии, вдохновлено ею же. The city is here: Cars, People, And electricity. Lights that can make you blind Clubs that can make you happy And drunk It’s here The city protects you. From us. But in the symphony of all the cars and engines, of wheels and wires Of plants and factories, of talking and laughter, of rain, of ships arriving from Faraway lands. Of city’s chaotic music You always hear a quiet, almost soundless rhythm. It never stops, It never ends. You murmur it when you don’t notice Drumming this song your weirdly subtle fingers On the glass, On the wood, On the tables’ surface. It brings you to us. Again and again. You try to hide, You try to be deaf. You try to be high. You try. But our song is always with you. It follows. It brings you back To the hills, To the hollows. And dolmens, And shadowy shimmering lights, To the four-leaf meadows of heather. And clover. Stop hiding. Don’t you see? It’s over. The hills are all yours. Just take. They are waiting. Just come and embrace, Dance with us with all your grace. Dance with us. Dance and forget All the cities you’ve seen And you haven’t seen yet. We are your people, Not them, Not them. Not the cities’ women and men. Return to us, Return to the hills. Maybe not now, But one day You will. https://telegra.ph/file/bca5f7d7d4ecacd5f5f2f.jpg

​Из книги про человеческий голос "This Is the Voice", автор John Colapinto: "О том, что речевые стили очень заразительны, я впервые узнал много лет назад, читая книгу Тома Вулфа «The Right Stuff", в которой рассказывается о подготовке первых астронавтов НАСА, набранных из рядов летчиков-испытателей для армейских ВВС, включая летчика-испытателя Чака (Чарльза) Йегера, первым в 1947 году преодолевшим звуковой барьер в сверхзвуковом реактивном самолете. Йегер, родившийся в шахтерской общине в Западной Виргинии, говорил неторопливым протяжным голосом, настолько эффективным для коммуникации в полете, что его потрясенные коллеги-пилоты не могли удержаться, чтобы не подражать ему. “Военные летчики, а затем, вскоре, пилоты авиалиний, пилоты из Мэна и Массачусетса, Дакот и Орегона и далее везде начали говорить на этом покерно-невозмутимом, западно-виргинском протяжном наречии, - писал Вульф, - или настолько близко к нему, насколько они могли приспособить к нему свой родной акцент. Это также голос, которым по сей день говорит каждый коммерческий пилот-мужчина в Северной Америке, независимо от того, где он родился,—голос, который мгновенно сообщает всем на борту, что парень за штурвалом - то, что надо. Том Фарриер, бывший директор по безопасности Ассоциации воздушного транспорта, недавно опубликовал размышления о "говорке Йегера", включая наблюдение, что большинство пилотов поддерживают его даже во время самых тяжелых чрезвычайных ситуаций. Это недавно продемонстрировал капитан Салленбергер, когда двойной отказ двигателя при взлете из аэропорта Ла-Гуардиа вынудил его посадить самолет на р. Гудзон. Записи из кабины (доступные на YouTube) показывают, что на протяжении всего четырехминутного испытания голос Салленбергера ни разу не теряет лаконичного, низкого, слегка протяжного тона. Подлинный Йегер.» P.S. Йегер умер 3 месяца назад, в 97 лет. В 2012 г., в 65 годовщину своего рекорда, 87-летний Йегер вновь повторил его как второй пилот на F-15. https://telegra.ph/file/2afedf474f8afc30c2a80.jpg

М и Ж по-месопотамски: использование гениталий для обозначения пола рабов: Верхняя левая четверть - женские бедра. Под ней - обнаруживаемая и по сей день на заборах инсталляция из пары круглых объектов и одного продолговатого... Figure 3.2 W 20274: Uruk (modern, “Warka”) Mesopotamian protocuneiform clay tablet. This is a legal document listing identities of female and male slave names (ca. 3350–3000 BC; Iraqi National Museum, Baghdad; courtesy of Robert Englund, Cuneiform Digital Library Initiative, UCLA)

«Девственницы-самоубийцы», Джеффри Евгенидис (The Virgin Suicides, Jeffrey Eugenides) …all this dying was going to be the only life he ever had. The Virgin Suicides – первый роман Евгенидиса, опубликованный в 1993 году. Не так давно я писала о своих приключениях с переводным изданием – и вот наконец книга дочитана (в оригинале), рассказываю. На первый взгляд, содержание романа понятно если не из названия, то с первой же страницы: пять сестер-подростков совершают самоубийство. Этот, конечно же, никакой-не-спойлер нам сообщают в самом начале, и до последней фразы романа ничего в этом плане не меняется. И вместе с тем - никакие ожидания, появляющиеся у читателя при виде такого синопсиса, оправданы не будут. Потому что книга, конечно, об этом, но совсем не про это. Да и сюжет в ней – вообще не главное. Самое необычное в романе – рассказчик. Вернее, рассказчики: это целая компания мальчишек-подростков, живущих по соседству с сестрами Лисбон, тайно наблюдающих за ними и пытающихся разгадать загадку их жизни и смерти. Поначалу их преклонение перед сестрами кажется милым атрибутом взросления и первой влюбленности (тот неуклюже-романтический период, когда представительницы противоположного пола кажутся жительницами другой планеты и все, что происходит с ними, представляется очень интересным и таким таинственным) – но постепенно принимает нездоровую форму и начинает отдавать настоящим сталкингом, хотя в основе его вроде бы исключительно благие намерения. Тем не менее, как бы пристально эти ребята ни следили за Сесилией, Люкс, Мэри, Бонни и Терезой, - кажется, главное они всегда упускают. Ни им, ни нам не удается до конца понять, что происходит за закрытыми дверями дома семьи Лисбон и в головах сестер. Есть только призрачные догадки, разбросанные свидетельства, посторонние мнения – но сами девушки остаются идеальным, недостижимым и непостижимым объектом, не получающим права голоса (на протяжении всей книги они произносят лишь несколько фраз). Then, however, our eyes got used to the light and informed us of something we had never realized: the Lisbon girls were all different people. О самих рассказчиках мы знаем ненамного больше, и это тоже интригует. Нашла забавную цитату Евгенидиса из одного интервью: «Думаю, если бы моя фамилия была не Евгенидис, люди не называли бы рассказчика греческим хором». А в другом интервью писатель рассказывает, что детство его прошло в Детройте, и он вдохновлялся воспоминаниями об упадке города, когда описывал умирающий на глазах дом Лисбонов. Этот рушащийся дом – пожалуй, самый сильный образ романа, такой же загадочный и до конца не понятный, как и все остальное. И вообще вся эта загадочность, призрачность, болезненность и порочность, из которых состоит роман – удивительно, притягательно красивы, как бы странно это ни звучало. Во многом, конечно, благодаря языку романа – удивительно точному и тонкому, с лаконичными, но незабываемыми образами и формулировками. Как вы уже поняли, в переводе вся эта красота не очень сохранилась, так что читать по возможности стоит в оригинале. But in the weeks that followed, Trip spent his days wandering the halls, hoping for Lux to appear, the most naked person with clothes on he had ever seen. … the love he felt at that moment, truer than all subsequent loves because it never had to survive. Her mind no longer existed in any way that mattered. Многие вопросы так и остаются без ответа: что же все-таки происходило в этом доме после смерти первой дочери? Почему родители Лисбон такие странные? Какую роль на самом деле играет их фанатичная религиозность? Почему все сообщество только безмолвно наблюдает за гибелью этой семьи и никак не вмешивается? Но в какой-то момент ты сдаешься, перестаешь эти вопросы задавать (потому что бесполезно) и просто принимаешь происходящее, поддаешься гипнозу текста - а потом долго думаешь о том, как бы выглядела вся эта история с других точек зрения, хотя и ясно, что итог ее был бы таким же.

​День рождения Вы не поверите, но у меня сегодня др. Я планировала дописать третий рассказ “Растворения”, но где планы, а где я? Поэтому я хотя бы решила найти что-нибудь своё про день рождения. И нашла! Уже рассветало, на улице было свежо и прохладно. Даже и не скажешь, что Москва. До метро полчаса пешком, а автобусы и троллейбусы еще не выползли из парков. В джинсовой куртке моментально стало холодно, зато ноги в сапогах не мерзли. Эти сапоги Лина носила и зимой, и летом. Вернее, одну зиму и одно лето. Почти год. Она слишком их любила. Не мартинсы, о которых она мечтала, но визуально почти одно и то же. Уже когда дворы закончились, и Лина уже вышла на Ленинский проспект, она поняла, что забыла телефон. Но возвращаться не стала. Не хотелось. Надо будет позвонить Насте с домашнего и попросить принести его днем. Но это уже после того, как она доберется до дома, до душа, до постели и поспит хотя бы немного. Даже Ленинский в пять был безлюден и мерцал в утренних сумерках. Лина шла медленно, разглядывала себя в витринах, слушала тишину города, а над ней нависали многоэтажные дома. Наступал первый день осени. Через три дня должен начаться новый учебный год. Уже второй курс. Уже восемнадцать лет. Уже совсем взрослая. Она достала из сумки провод CD-плеера, воткнула в уши постоянно выпадающие наушники и с включила Samsas Traum. Vergiss Mich Nicht. «Не забудь меня». Странно, что слова traum (мечта, сон, греза) и trauma (тут даже переводить не надо) так похожи. Лина не знала, имеют ли они общее происхождение. Скорее да, чем нет. Но почему? Следующим выпал Little Angel «Харона». И откуда вообще у нее на болванке эта песня? Бред какой-то. Она перематывала песни, пока не дошла до Sleeping Sun. Ей нужно было что-то такое. Такое. Настя говорила, что Туомас Холопайнен написал ее, когда увидел солнечное затмение. Лина немного завидовала, потому что никогда не видела солнечного затмения. I wish for this night-time To last for a lifetime The darkness around me Shores of a solar sea Но она была рада, что эта ночь закончилась. А впереди простирался день, которого она так долго ждала. Ну и на всякий случай, если захотите поддержать материально: Сбер 5228 6006 7031 0863 И я завела Бусти https://boosty.to/redricus https://telegra.ph/file/2ef7244a3fcfd05a84130.jpg