Тебе необходим человек, сказав которому: "Я устал(а)", тебе тут же полегчает.

Всем Продолжение: 3. «И повсюду тлеют пожары» Селесты Инг. Это глубокая семейная драма от автора книги «Все, чего я не сказала» (которая стала книгой года 2014 по версии Амазон, я писала о ней ранее), история экстремального подросткового бунта против отполированного идеализма среднего класса и вынужденной принадлежности к родственникам с чуждыми взглядами. Сюжет крутится вокруг взаимоотношений двух семей: идеальное семейство с четырьмя детьми в декорациях фильма «Степфордские жены», представители upper-middle class, потомки основателей города, и на контрасте - недавно переехавшие в город мать и дочь, без внятного источника доходов и с туманным прошлым. Весь роман - это динамика взаимоотношений между подростками из этих семей, их родителями, соседями и одноклассниками, напряженная цепочка открытий и разочарований. В фокусе необходимость и выбор, мечты и крушение иллюзий каждого из основных героев. «...Пожары» звучат в голове спокойным сдержанным голосом рассказчика, в глубине которого чувствуешь напряжение и ярость. Очень сильный и живой текст. Я в восторге от Селесты Инг, пока только два романа - но оба пробирают до мурашек по коже. Очень рекомендую оба!

Нельзя ходить в большие храмы не стоит доверять вождям Ведь там не скажут тебе правды Терзают душу только там Пытаясь научить нас жизни Все видят выгоду вокруг Они все падки и корыстны Не нужен им твой честный дух Им нужно золото, веселье Власть, секс и кокаин Днём в рясе, может быть с портфелем А вечер - сразу же блудим. Всего разврата мы не видим Ведь тайной жизни узок круг Кулисы скоро мы поднимем И озариться мир наш вдруг. Разгоним лживых мы министров Разоблачим народных слуг И веры разной пропагандистов Не станет в одночасье вдруг. Останутся простые люди Которые хотят мечтать О жизни, о любви, свободе Хотят работать, а не спать. Тогда настанет светлый вечер Где будут вместе все вокруг В сердцах горят, как будто, свечи Огни добра и нет там вьюг. Мы будем строить, созидать Преумножать - не воровать Любить мы будем и рожать О вас с ухмылкой вспоминать.

Спустя года, живу я вольно, Но нет прощенья мне теперь. Сперва, я думал, что мне больно, Но ей намного тяжелей. Одна средь города и мира Она искала лишь плеча. Всегда держалась, что есть силы, А ты все время лишь молчал. Она надеялась, любила И тихо верила живя, Свою судьбу тебе вручила И счастью предалася вся. А ты, когда сгустились тучи, Не смог прийти к ней хоть на миг. Ты полагался лишь на случай, А мог обнять ее, старик... И заглянуть в святую душу, Ту, что лелеяла тебя. Она просила ведь: «Послушай, Не доводи ты до огня...». Она ждала, терпела, звала Тебя сквозь слёзы, города... Она тебе «Приди...» - шептала Ну что ж, вини теперь себя... Она ушла...Куда не знаю. А может и ушла к кому... Себя я в этом обвиняю Ну а ее, я все ж люблю!

Эмоции - есть смысл жизни... Пусть кто-то думает не так, Живя душой и сердцем чистым Ты можешь быть для всех дурак. Тебе не нужно много денег, За двести пульс - ты молодой! Плыви с того на этот берег И чувствуй друг, что ты живой!

Майкл Шейбон «Потрясающие приключения Кавалера и Клея» ЛЮБОВЬ ОТКРЫВАЕТ ВСЕ ЗАМКИ Люблю женщин, из которых постоянно что-то сыпется: заколки, окурки, идеи, смех, хлопушки, воздушные змеи, осколки разбитых сердец. Женщин, что умеют вкусно готовить, самозабвенно творить и окружать себя миллионом предметов, вылепливая эстетику из созданного ими хаоса. Женщин, что с виду богемные блудницы, но в душе их живет большая еврейская мама, и ее объятья всю жизнь распахнуты всем. И хоть, как мы видим из названия, огроменный-во-весь-отпуск- роман Майкла Шейбона вовсе не для Розу Сакс, описанную мной выше, а про Джо Кавалера, Сэма Клея и приключения, созданные ими на бумаге, начала я именно с Розы, как сердца этой истории. Поскольку Шейбон ещё на полюбившемся мне «Лунном свете» доказал, что писатель он слегка отстранённый и мужской, мальчишеский даже. И сюжет же весь про это: на всю жизнь дружба, уважение и партнёрство, история американского комикса через краткий экскурс в историю фокусов, никуда без войны и эмиграции. Но 700 страниц дружеской саги никуда не годились бы без музы, поэтому ещё раз поблагодарю автора, что он дал мне Розу Сакс, немало скопировав в ней с айнрэндовской Доминик Франкон, но таковы уж архетипы, много нового к ним не прилепить. Что ещё тут хорошо (кроме правда очень затянутого объёма): • Как строятся некоторые главы, будто стрип в графическом романе (начинается описание, и непонятно, описание ли это жизни героев, или сюжета комикса, и комиксовые, выдуманные черты впархивают в повествование постепенно). • Очень силён дух Нью-Йорка 50-х— выйти на Манхэттен и перехватить сэндвич или сигарету, бармен не нальёт тебе, если ты ему не понравился; постепенная смена стилей и эпох — в музыке, одежде, развлечениях, потреблении информации Кому читать: трудоголикам, фокусникам, мальчишкам Что пить: не с сюжетом, но со столь эффектной героиней этой книги увяжу я потрясающий полусухой рислинг от «Усадьбы Перовских», что я давеча попробовала; рислинг этот вам необходим, чтобы ощутить чуть бензиновое жаркое легкое летнее опьянение, на вкус он как прогулка по большому городу, в конце которой любимая женщина, только что поев устриц и освежив помаду, легко и коротко вас поцеловала, ничего этим не обещая. Что почитать после (из моего списка «хочу прочитать»): не сломать мою страсть к толстым американским сагам, поэтому на очереди «4321» Пол Остера — в ней аж 866 страниц

Стивен Кинг «Противостояние» ОТ КОШМАРА ЕСТЬ ОДНА ПОЛЬЗА — ПРОСНУТЬСЯ И ОСОЗНАТЬ, ЧТО ЭТО СОН Кошмары с этой книгой снились мне целый месяц: наяву я заболела и прочитала 750 страниц из 1300 за один день, а оставшуюся половину растянула на следующие три недели, и каждую ночь переносилась в Нью-Йорк или Чикаго, где среди трупов и в полном одиночестве искала что-то странное типа фонаря с дальним светом. Напугать читателя историей, в которой меньше чем за месяц от гриппа умирает 99,9% населения планеты — не надо и стараться, особенно сейчас; сложнее вынести из этой истории какую-то мораль, поскольку Кинг в любимой манере перекидывает ответственность: смотрите, это Бог решил всех убить, ой нет, это демон, а нет, это снова люди сами с собой такое сделали — что ж, пускай люди между собой теперь разбираются: «Ответственность— это пирог; ты просто дурачишь себя, если думаешь, что тебе не достанется большого, сочного, горького куска». Почему люди, даже оставшись в маленьком количестве, продолжают истреблять друг друга? Объединяться вокруг добра — то же, что и вокруг зла? Почему надо обязательно выбирать сторону? Казалось бы, раз уж ты выжил и случайно оказался из тех счастливчиков, у которых есть антитела — живи и радуйся, не засоряй природу, рожай детей, но нет, «выживание» и «борьба» давно идут рука об руку неразрывным устойчивым словосочетанием, и извлекут ли люди из этого урок на будущее? «Не знаю»— отвечает Фрэнни, героиня, которой суждено стать не только Евой, но и летописцем этого нового мира. Ее дневник — способ рассказывать себе и может потомкам об исчезнувших и не обязательных вещах — рок-группах, кинотеатрах и еде. (Я такой вела на «первой» изоляции, почему-то все в основном про запахи да гедонизм: например, около метро Медведково лет 10-15 назад была пиццерия, и как же вкусно там пахло и как замечательно запекался корочкой сыр по краям; в детстве я любила чипсы эстрелла с укропом; в маяке была дивная водка-мартини... Ещё вспомнила, как пахли видеокассеты из видеопроката, потому что их давали в пластиковой коробке, а не в картонной, такой сладкий запах, вроде лакрицы... Смешно будет, если мир умрет, родится заново, я конечно выживу и заставлю потомков восстанавливать не интернет и беспилотные автомобили, а видеопрокаты и водку-мартини)... И вот ещё хороший вопрос, что важнее для переживших конец света — воспоминания, культурные знания или уметь вырезать аппендицит и доверять людям? Читать Йейтса по памяти или водить снегоход? Кинг не даёт ответа, однако просит и в том, и в другом случае спрятать подальше оружие — мало ли что вам приснится о ближнем своём. Ну и бонусом мое ворчание. С переводом Вебера надо что-то кому-то сделать: с каждой книгой все труднее у меня получается понять, цитату из какой песни имел в виду автор, но я не сдалась и смогла собрать для вас постапокалиптический плейлист: https://music.yandex.ru/users/yakovleva.respublica/playlists/1047 Кому читать: напуганным второй волной Что пить: нет ничего приятнее для переживших пандемию, чем выпить холодного пивка. Выше, под другой постапокалиптической книгой Кинга «Под куполом», я уже разбирала способ охладить пиво без электричества, а здесь лишь добавлю, что есть сорта, которым не обязательно быть холодными, чтобы быть вкусными, например, почти всем бельгийцам. Что почитать после (из моего списка «хочу прочитать»): пусть будет сборник Йейтса, выше упомянутого — страниц в нем несравнимо меньше, а тьмы и смерти в разы больше, особенно в стихотворении «Второе пришествие» https://music.yandex.ru/users/yakovleva.respublica/playlists/1047

Алексей Поляринов «Центр тяжести» ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ СТЕНА Ну ведь могут же, могут, что за радость — книга, написанная как будто для меня — первая мысль, а вторая — я совершенно не могу о ней рассказать, не клеится отзыв, рассыпается на детали: Первая деталь — молодой российский автор, плотный сюжет, чистый язык, ум без снобизма, юмор без пошлости, отсылки без цитирования. Автор прославился как «внимательный читатель» и как переводчик «Бесконечной шутки» Уоллеса (на толстое тело которой я малодушно смотрела год, а потом продала к чертям на авито, жалею теперь очень). Когда читатель становится писателем, то торопится в первой же книге вывалить весь свой багаж знаний: смотри, тут и Сервантес, и Диккенс, и Сэлинджер, а ещё Барнс и Тарт, и немножко Стивена Кинга — вооот сколько я всего прочитал (но я уже заметила выше, делает он это тонко и без снобизма, хотя все равно нарывается на похвалу). Вторая деталь — не проставить тег этой книге, не навесить ярлык. Роман начинается как очень странные дела в русских девяностых, перескакивает через лето взросления — перетекает даже, прямым течением, рекой времени и превращается в причудливую мультижанровую сказку. «Киберпанк» — шепчутся рецензенты, поставившие 4 звёздочки, «политическая сатира» — гневаются оценившие книгу на 3; «каша какая-то бесконечная» — заканчивают самые недовольные. «Я живу на этом свете достаточно, тринадцать долгих лет, и уже успел понять: взрослым плевать на то, какой ты есть там, внутри, это неважно, — главное, чтобы ты был объясним» — говорит Петро, один из главных героев, и пожалуй что эти слова можно отнести к читателям — вот, читатель, тебя удивили, насыпали тебе гору сказок и немножко попугали, а ты хочешь сделать эту книгу объяснимой, каталогизировать ее в своей голове — будь же ребёнком в данном случае, посмотри внутрь, наслаждайся. Высший смысл текста — не быть понятым, пишут немецкие филологи, но доставлять удовольствие самим процессом чтения. Деталь третья, уже тоже отмеченная выше — очень плотный сюжет. За 480 страниц, которые пролетают на одном дыхании, повествование идёт от лица трёх героев: вот Петро, который умеет крякать как пьяный селезень, мамина надежда на воплощение своих нереализованных мечт, умеет назвать число пи до какого-то знака после запятой, тщательно это скрывает (чтобы не превратиться в своего отца, внешне — неудачника-математика) и становится журналистом. Вот Егор, у которого ещё больше знаков после запятой, он младший брат, но становится Большим братом, придумав и внедрив нейросеть, следящую за всеми россиянами — этакий мистер Робот наоборот, вундеркинд, заглушающий мораль морфином. Вот Марина, сводная сестра, человек-травма, человек-тень, Бэмби с пластидом в рюкзаке. Россыпь других героев, и у каждого свой интерес — писательство, высшая математика, фотография, генетика, синхронное плавание, судьбы России... И нет конца этой истории, что верно, то верно — после эпилога хорошо бы пост и пост пост эпилог — автору точно есть, что ещё сказать. «В целом все очень и очень неплохо, только я так и не понял, куда пропало третье озеро» — точнее (и главное — короче!) чем я, отрецензировал книгу кто-то на Livelib. Кому читать: таким молчаливым и уставшим-уставшим от работы мальчишкам Что пить: не сладкий и немножко нагревшийся портер, но не больше двух бокалов

«Новая этика» в литературной критике (?) vs карнавал имени Alterlit (https://www.alterlit.ru/) Громко заявившая о себе в соцсетях так называемая «альтернативная критика», как мне видится, ничего интересного из себя не представляет – а я ж специально, выжидаючи, понаблюдал за «критиками» со стороны. Делается ведь тут всё просто. Выезжает, жалобно поскуливая, на фейсбучный майданчик допотопный, времён начала «удаффкомовски» нулевых грузовичок, выходит из него исполин в китайской шапочке, но с огромной поролоновой помидориной на носу и зазывает публику: – А вот, что у меня есть, почтеннейшие дамы и господа, спешите видеть, только сегодня, только сейчас – шоу века и на века!!!! Широко знаменитый в узких кругах писатель N в авторском исполнении коллектива одесского ДК комедии и сатиры имени Остапа Балалайки!! Подходите же поближе, шоу уже транслируется по Первому каналу, а трансглюкационный сигнал отправляется в район Альфа Центавры, где нас смотрят наши братья по разуму – имхочиани. Человек достаёт из ларца с надписью «РЕШ» куклу, отдалённо кого-то напоминающую, называет её именем писателя N и начинает представление. Ну, то есть как представление: гонит несчастную куклу по тропинке книжного текста, заставляет спотыкаться в нужных местах об незначительный камешек речевой или фактологической ошибки и дико при этом регочет. Смешно же, бедолага N запнулся о дату или же напутал с технической деталькой в устройстве синхрофазотрона. А, значит, кто у нас этот самый N, почтенные дамы и господа? Всё правильно – гра-фо-ман, мугага, так его, писателя этого, с подвыподвертом в речку через тёщин забор. Действительно же забавный феномен «альтернативной» «критики» и в некотором роде новаторство заключается в том, что за то, чтобы поглазеть на шоу провинциального карнавала, не публика платит деньги, а это её, публику, приманивают призрачным намёком поживы. Вот буквально, достаёт исполин из-за пазухи тугой мешочек с нарисованной суммой в 100 000 (и еле проступающим на холще копирайтом в виде питона), подмигивает, и говорит: – Видали? Мешочек может достаться тебе, если будешь щедро лайкать представления нашего балагана и засылать креативы на «литературный» конкурс. Старайся, камрад, что я зря, что ли, перед тобой с фигуркой N выплясываю? И послушные зайки с казиношными нулями в круглых глазах прыгают вокруг грузовичка, лайкают-комментят, – схема безупречная. А иначе кого заинтересует скучные до зевоты, однотипные один в один простыни якобы смешного текста? Ну, а теперь, под занавес заметки, немного по серьёзу. Я вот думаю, модная в последнее время тема «новой этики» должна же себя, наверное, как-то проявить и в литературной критике? Не в том плане, что обозреватель должен с чопорным видом раскланиваться перед писателем и сыпать елейными комплиментами в адрес любой разбираемой книги. Критика на то и критика, чтобы разбирать произведение с критической точки зрения (сорри за сплошные масла масляные). «Новая критическая этика» в моём идеальном мире должна бы выработать такие правила разбора текста, которые бы позволяли действительно вычленять что-то важное в книге и, если и покусывать автора в холку, то за идейную недоработанность, композиционную рыхлость, неумение выстроить сюжет и т. д., – то есть за то, что держит общий каркас рассказа, повести или романа. А со стилистическими блохами и фактологическими косяками в текстах пусть играются на обочине лит-процесса сотрудники одесского карнавала: всё одно ведь даже и этот скудный репертуар публике надоест в скором времени. Сколько бы ты там мешочков с шестью нулями не вытаскивал из шляпы фокусника. https://www.alterlit.ru/

«Посмотри на него», Анна Старобинец «There is no reason why you should be in pain». Эта книга из тех, которые мало кто решится читать по своей воле, очень уж тяжелая в ней затронута тема. Но при этом было бы очень хорошо, если бы ее прочитали как можно больше людей – независимо от пола и наличия у них детей. Потому что она не только о личной трагической истории, но и о вопиющей безжалостности системы по отношению к женщинам, попавшим в подобную ситуацию, и чем больше людей знает об этом, тем больше шанс, что когда-нибудь это все же изменится. Сама я узнала об этой книге из рассказа самой Анны Старобинец в одном из интервью (еще один пример к посту о влиянии личности автора и тот случай, когда проникаешься симпатией к автору как к человеку и после этого тянет срочно прочесть все его книги). «Посмотри на него» - история из жизни самой Анны, которой пришлось перенести аборт на позднем сроке по медицинским показаниям. Все, с чем она столкнулась, Старобинец описывает с журналистской точностью и огромной человеческой искренностью, не без эмоций, но с опорой на здравый смысл. Нет никакого ощущения, что автор старается выжать из нас слезу, - но, повторюсь, тема настолько непростая, что стараний особых на этот счет и не требуется. Книга состоит из двух частей. Первая часть – автобиографическая, подробный рассказ о жизни Анны с момента, когда она во время очередного УЗИ узнала о патологии развития плода. Вторая часть – беседы с женщинами, потерявшими детей в подобных обстоятельствах, и интервью с немецкими врачами. Интервью с врачами российскими по замыслу тоже должны были войти в книгу, но ни один из врачей на такое интервью не согласился – и это, пожалуй, самый симптоматичный факт во всей этой истории. Мне сложно понять женщин из второй части книги, которые, слыша от врачей о высоком риске для жизни не только плода, но и самой матери, о необходимости срочной госпитализации и прерывания беременности, собирались и уезжали домой, чтобы в домашних условиях родить мертвого ребенка естественным путем. Но это не мое дело – понимать их. Просто, учитывая историю, рассказанную в первой части, я все время, пока слушала, задавалась вопросом: а если бы в клиниках была создана более этичная и доверительная атмосфера, быть может, эти женщины бы остались, не стали отказываться от медицинской помощи? А сколько женщин вот так же отказывается, но не дает никаких интервью, потому что умирает во время этих крайне опасных домашних родов? Этические протоколы и психологическая поддержка женщин – то, чего, по мнению Старобинец (я не ставлю под сомнение, просто это мой единственный источник информации), остро не хватает российской системе здравоохранения в такой деликатной сфере. И этот недостаток особенно виден в сравнении с системой немецкой, где, в общем, не делают ничего сверхъестественного и супердорогого – просто учат врачей сказать в нужный момент «мне очень жаль», проявить вежливость и внимание, ну и не скупятся на психологов для пациенток, переживающих горе. Ничего, казалось бы, сложного – а разница в результатах огромная. Когда книга вышла, разразился скандал, и это тоже очень показательно, потому что в основном на нее нападали как раз женщины, пережившие потерю беременности и считающие, что такие истории нужно замалчивать, скрывать, стоически носить в себе и уносить с собой в могилу, делать вид, что ничего не случилось, потому что говорить об этом – ужасно стыдно. Но пока этого разговора нет, будет очень много несчастных людей, не знающих даже, к кому обращаться за помощью со своим горем. Книга читается быстро, и я очень советую обратить на нее внимание, если есть силы, конечно – по крайней мере как на честный рассказ о реальной проблеме, старательно замалчиваемой обществом.

​​«Главной соперницей Клэр была она сама, вернее, та личность, которую она сама же изобрела и на которую, по ее представлениям, ей следовало быть похожей. Она жила на некоем невротически подвижном расстоянии от своей способности быть резкой, грубоватой и “интересной”. Когда ей удавалось безошибочно воспроизвести все необходимые жесты, создавалось впечатление чего-то гротескного – чересчур искусного и отработанного. Я видел, как это ее беспокоит. Иногда она вступала в борьбу со своим альтер эго, глядя на мир с вызовом, словно говоря: “Так, все правильно, ну и что?” Иногда она сама себя пугала. В конце концов она настолько вошла в роль, что ей стало трудно вести себя иначе». Майкл Каннингем, «Дом на краю света» цитаты https://telegra.ph/file/a405bfd0be6fb1d87adee.jpg

«Куда ты пропала, Бернадетт?», Мария Семпл «Допустим, тебе вручают подарок, ты его открываешь и видишь, что это роскошное бриллиантовое колье. Сначала ты вне себя от радости, бегаешь по потолку и просто счастлива. Назавтра колье тебя тоже очень радует, но уже не так. Через год ты на него смотришь и думаешь: «А, это старье». С негативными эмоциями то же самое». Би пятнадцать лет и она живет в такой семье, где папа работает в Майкрософт, его TED talk собирает миллионы просмотров, а детская прихоть о поездке в Антарктиду с полпинка воплощается в реальность. Только вот мама в этой семье ведет себя странновато, а потом и вовсе пропадает при непонятных обстоятельствах. Мое настроение, пока я слушала роман, менялось с каждой его частью. В первой части я никак не могла понять, зачем мне вообще все это рассказывают: какие-то ссоры домохозяек из-за школьного комитета, планирование детских каникул и все в таком духе. О том, что героиня по имени Бернадетт пропала, нам рассказывают почти сразу же – но потом очень долго подводят к самому моменту исчезновения и рассказывают, что вообще произошло. Во второй части я сочувствовала всем героям по очереди и гадала, кто из них на самом деле сходит с ума. В конце третьей части – чуть не закричала в голос «Я так и думала!» , на четвертой начала хихикать, ну и дальше уже с бóльшим интересом следила за происходящим. «Сиэтл – единственный город, где, ступив в говно, ты думаешь: «Только бы собачье, Господи, только бы собачье!». «Куда ты пропала, Бернадетт?» - роман эпистолярный, и очень любопытно, как эта форма изложения расцветает в современных реалиях: сегодня люди почти не пишут бумажных писем, зато обмениваются тоннами емейлов, факсов, получают горы рассылок и без конца переписываются в мессенджерах. Собственно, из всего этого и состоит история, лишь изредка сопровождаемая комментариями Би, главной рассказчицы. И за счет этого мы сразу получаем видение ситуации с разных точек, когда одни и те же события каждый из героев описывает по-разному, и сложно понять, кто из них прав, кто врет, а кто не в себе. По синопсису я ждала чего-то вроде «Исчезнувшей», и это было ошибкой. «Бернадетт» - совсем другой роман, ироничный, комический, посмеивающийся над происходящим. Например, над тем, как сотрудники Майкрософт воображают, что их компания все еще №1 в мире, и при этом мечтают об айфонах. Еще там есть забавная героиня Су Линь, которая состоит в обществе ЖПЖ, помогающем жертвам абьюза – вроде бы актуалочка, но члены общества только и делают, что разрабатывают аббревиатуры для любого своего шага, а сама Су Линь видит жертву абьюза практически в любом человеке. Смешно перестает быть, когда доходит до описания переживаний Бернадетт. Ну то есть, местами ее странности тоже выглядят комично, но в целом история человека, оказавшегося не на своем месте, страдающего социофобией и падающего в депрессию у меня вызывает только сопереживание – и у автора, кажется, тоже: «Беспричинная тревога снедает меня, вытягивая последние силы, я чувствую себя машинкой с подсевшей батарейкой, что с безнадежным жужжанием бьется и бьется в одном и том же углу. Значит, завтра днем мне снова не хватит сил. Но я продолжаю лежать и прислушиваться, как они сгорают, а вместе с ними сгорает надежда прожить завтрашний день с пользой. Прощай, мытье посуды, прощай, поход в магазин и в спортзал, прощайте, планы перетащить в гараж мусорные баки. Прощай, простая человеческая доброта. Я просыпаюсь мокрая, как мышь. Приходится ставить у постели кувшин с водой, не то умру от обезвоживания». Но в целом это, конечно, легкое чтение – с парочкой неожиданных поворотов, невероятной развязкой и счастливым финалом. Скорее на один раз, но не лишенное глубины. Роман попал в список бестселлеров The New York Times, а еще по нему сняли фильм с Кейт Бланшетт в главной роли.

Аналитика моего творчества, часть 4 В прошлом выпуске: «Буду писать по две алки в месяц». В этом: «Одна алка, слава богу хоть одна!» Итак, я продолжаю писать свой роман, но меня сильно тормозит редакторская работа — наверняка вы заметили, что постов стало меньше, да и этот появился спустя 9 дней после окончания месяца (обещаю исправиться). Сейчас занимаюсь крупным проектом. Если вкратце, то чеченец, переживший в детстве войну, написал сборник рассказов. Можно сказать, что это скорее этакие "сочинения", которые мне нужно превратить в полноценное художественное произведение (как закончу, расскажу подробнее). Я немного слукавлю, если скажу, что времени на своё творчество у меня не остаётся, но вот творческой энергии крайне мало для того, чтобы полноценно вести два проекта. Отсюда и недовольство собственной эффективностью — внутренний конфликт с самим собой. Что ещё хочется сказать, заметил, что в моментах, где прописал план недостаточно тщательно, повествование начинает провисать и тормозить. Вместо сбитого действия, динамики, больше топчусь на месте и лью воду, т.к. картинку вижу расплывчато. Требуется больше времени для того, чтобы создать для эпизода необходимые ситуации, в которых проявятся нужные мне образы. Испытанием стала эротическая сцена. Редко приходится писать постельные сцены, хочется, чтобы это не было пошло, но при этом было сексуально и образно, а ещё соответствовало настроению героев, дабы сцена работала, а не просто была ради галочки. Вот уж не думал, что это доставит трудности. Но, кажется, я справился на твердую четвёрочку. Допиливать буду уже при редактуре. ПашаПишет А как поживает ваше творчество? Всё в лучшем виде, пишу, как заведённый. Неплохо, но хотелось бы лучше. Куда там! Работа, дела, подготовка к праздникам. На писательство времени почти нет. Забил. Сил нет, дайте отдышаться.

​​Подтекст истории и его восприятие читателем Задумайтесь, как часто вы говорите то, что чувствуете и как часто вообще говорите правду? Представьте диалог с начальником, который сообщает, что в этом месяце вы не получите премию, потому что у компании упала прибыль. Скорее всего ваш ответ будет нейтральным, вы постарайтесь сохранить самообладание, хотя внутри у вас будет закипать гнев. Представьте сцену ссоры с любимым человеком. Вы сердитесь на него, но при этом говорите, что всё в порядке, ведь не хотите ранить его чувства. Представьте, наконец, что сослуживец, который постоянно тырит из вашего ящика чай, сломал палец. Нормы общения требуют выразить соболезнование и скорее всего вы так и поступите, хотя в душе будете хихикать над его неудачей. Человеку свойственно по той или иной причине поступать не так, как он думает и скрывать эмоции. В этом и есть настоящая ирония нашего мира. Поэтому и в литературном произведении герои должны действовать так же. Если персонаж говорит то, что думает, значит сцена вряд ли воздействует на читателя на эмоциональном уровне. В сцене должен быть подтекст, который читатель будет впитывать через действия или мысли персонажа. С другой стороны, иногда мы позволяем себе проявлять честность. Когда мы говорим своей второй половинке «Я люблю тебя», то чаще всего поступаем по велению сердца, но подобная сцена в книге будет казаться скучной. Эта фраза может стать хорошей кульминацией пройденного пути, когда позади тяжёлые испытания чувств персонажей, но для читателя нужно эти чувства показать. Когда персонаж бросается за тридевять земель, чтобы достать хрустальные черевички или возвращается за девушкой в горящий проезд — вот настоящие проявления любви. Поступки героев — это и есть основная ценность истории. Слова — всего лишь первый уровень текста. Подтекст — то самое зерно, которое необходимо для того, чтобы читатель прочувствовал все грани вашей истории. писательство https://telegra.ph/file/658bba148b6a87323c1a9.jpg

О COVID-19, о тотальном пиздеце. Не знаю, насколько болезненно пандемия проходит в твоём городе, но Одесса сходит с ума. Карантин выходного дня даёт под дых настроению и малому бизнесу - никуда не пойдёшь, нигде не повеселишься. Зато будние вирус обходит стороной, ведь в будние людей меньше, а на работу никто не ходит - бред. Тебе не кажется странным, что тест на выявление COVID-19 стоит 50$, когда средняя зарплата в стране составляет 400$ по статистике, но 200$ по факту? Естественно, человеку проще скинуть кашель на сигареты, чем платить за сомнение недельным запасом еды. Президент публикует истории в Instagram с мокрыми глазами и одышкой: «Наконец-то я ощущаю запахи». Конечно после этого начнётся ажиотаж и тесты будут разлетаться, ведь длинных лестниц в стране много, а курильщиков ещё больше. Весь мир стоит на четвереньках, а толстосумы продолжают мутить бабки. Без маски тебе не продадут и стакан воды, но продадут маску. Без маски. Если всё это правда, то почему бы не сделать тест бесплатным? Отправь другу, пусть он отправит своему, может Зеленский увидит и сделает репост, он же такой медийный.

- Какая глупость! Мы избежали бы её, подскажи нам кто-то. Моя точка зрения на 98% сформирована из ошибок, глупость длиной в 27 лет. Иногда мне хотелось, чтобы кто-то дал совет, а не циничное: «Я говорил тебе», но увы. К слову, ни черта они не говорили. Это всё просто сентиментальности и не более, я не жалею ни об одной оплошности, которую допустил, которые продолжаю допускать. Опыт - единственный важный ресурс. - К чему это ты? К тому, что если прямо сейчас ты стоишь перед сложным выбором, если ты в шаге от катастрофы, спроси у меня. Кто знает, может эту ошибку я уже допускал. Не будь таким, как я, не будь дураком - напиши , давай поболтаем.

Когда фраза: «К чёрту всё это!» парализует эмоциональный фонд, мир вокруг вызывает раздражение - необходимо отвлечься. Желательно в месте, где в воздухе застыл момент, где не нужно торопиться. Одно из таких мистических мест, по крайней мере для меня - театр. Волнительная тишина публики, распространяющийся от блестящий мужских туфель запах гуталина, неловкий кашель на галерке, застигнутые софитами врасплох пылинки. И пустое место возле девушки в третьем ряду, а он не пришёл.

​​Страдающий герой или надоедливый нытик? Герою, что страдает, сопереживают сильнее. Нет уже в мире писателей, которые бы не воспользовались этой хитрой уловкой. Литературный мир полнится страдающими персонажами — тут тебе и мальчик-сирота со шрамом на лбу, и отверженный всеми ведьмак, да и чего уж мелочиться, все герои книг Джорджа Мартина. И читатели верят им, страдают вместе с ними. Но как не переборщить и случайно не превратить страдающего героя в надоедливого нытика или куклу в руках жестокой судьбы? Убедись, что у страданий героя есть причина и последствие Они образуют фундамент личности и характера персонажа. Если героя поколачивают в школе, недолюбливают на работе, задирают на улице — тому должна быть причина. Найдя ее, выведи из ситуации последствие. Если герой постоянно испытывает физическое или психологическое насилие, то это отразится на его характере — он может стать замкнутым, агрессивным, жестоким или неуверенным в себе. Разберись, как страдания меняют героя Беспричинные страдания оставь героям в телесериалах. В книге все должно иметь свое объяснение. Боль и страдания нужны, чтобы персонаж развивался? Или же наоборот, они увлекут его на дно? Может, страдания помогут ему открыть в себе ранее неизведанные силы и стороны? Раскрывай карты постепенно Не вываливай на читателя всю подноготную страданий героя с первых страниц. Для того, чтобы люди верили и сопереживали персонажу, боль и трудности вплетай в жизнь героя максимально органично. Пусть тяжелые моменты чередуются со светлыми сценами, поражения следуют за победами. Лишь тогда страданиям героя будут верить. Ибо даже в самые трудные времена человек способен отыскать надежду и свет. MeWrite https://telegra.ph/file/be90345fdbb61cc61379a.jpg

​​Пиши о том, что знаешь Часто вижу, как псевдо писатели в своих блогах и статьях повторяют эту фразу. «Пишите о том, что вы знаете. Если вы родились в горах, то не дано вам писать о море» Хочется сразу посмеяться над этими «учителями» и «наставниками», что навешивают свои стереотипы другим. И сегодня мы раз и навсегда развеем этот агрессивный миф, что ограничивает нас в творчестве. Не слушай тех, кто ограничивает и диктует правила в писательстве Никто не имеет права указывать тебе, о чем писать. Тем более, о чем писать нельзя. Это может быть твоя мама, коуч на писательском марафоне или Стивен Кинг, неважно. Если они осмелились запретить тебе писать о чем-то, или же выразили сомнение в том, что тема адекватная и стоящая — не слушай их. Только ты решаешь, о чем будет твоя книга или статья. Пиши на любую тему Все ограничения для писателей просто смешны. Если мы «должны писать о том, что знаем и где бывали», появились бы на свет сотни и тысячи книг, автора которых родились в одном веке, а писали о другом? Появились бы исторические книги, автора которых не присутствовали при тех событиях, однако же смогли описать их подробнее, чем очевидцы? Тебе не обязательно съездить в Нью-Йорк, чтобы хорошо написать о нем. Ключ к успеху — в приложенных стараниях. Я искренне верю — человек, что загорелся идеей, может написать обо всем. Да, он будет долго изучать материалы и забрасывать Гугл поисковыми запросами, но в итоге он напишет свою книгу. Пиши о том, что отзывается в сердце Если бы и были в писательстве правила, то это стало бы единственным истинным. Пиши о том, что любишь. Только так ты сможешь вложить в книгу частицу своей души. Если тебе нравится средневековый Лондон или футуристическая Япония, никто не имеет права запретить тебе писать о них. Ты можешь писать об убийствах, даже если никогда не был их свидетелем, можешь писать об эльфах, хоть никогда не поил их чаем в гостиной. Ведь, в конце концов, на кой черт нам дана фантазия? MeWrite https://telegra.ph/file/cd51a5fa95436501d31d0.jpg

​​Писательские ритуалы Кто-то сразу подумает о жертвоприношениях во имя Достоевского, гаданиях по толковым словарям и призвании духов для обсуждения следующей главы. И было бы неплохо, если бы хоть один из вышеперечисленных методов действительно помогал в написании книги. Но увы. Сколько бы методов не советовали на курсах и в обучающих книгах, когда дело доходит до писательства, ты остаешься наедине со своим воображением. И как не танцуй с бубном, ни один из методов привлечения вдохновения и самоорганизации не превратит тебя в Стивена Кинга. Что уж таить, я сама иногда пишу как попало — развалившись в куче одежды, которую давно пора сложить в шкаф, или на столе, заставленном чашками от чая. Не скажу, что от этого пишется хуже. Но если ты хочешь превратить писательство в профессию, то стоит выработать для себя особенные писательские ритуалы. Как если офисный работник обязательно пьет перед работой чашку кофе и выглаживает рубашку. Только тут уже тебе решать, что настроит тебя на нужную волну. Есть несколько общепринятых советов, которые раз за разом повторяют состоявшиеся писатели. Возможно, некоторые из них могут тебе помочь. Вот они: Организуй рабочее место Чашки с недопитым кофе все таки лучше убрать. Как и все лишнее, что может отвлечь: рабочие папки, старые документы и тарелки с печеньем. Оставь только то, что погрузит тебя в атмосферу мира твоей книги. У меня, например, над столом висит карта Средиземья, а под рукой всегда есть несколько фэнтези книг с яркими иллюстрациями. Уверена, что у тебя тоже найдется несколько вещей, несущих в себе магию и вдохновение. Пиши в одиночестве Все наперебой советуют писать наедине с самим собой. Вытолкай крикливых родичей, отведи детей к бабушке, заклей рот надоедливому соседу по комнате. Ведь даже если ты не замечаешь этого, обрывок разговора или неожиданный вопрос могут спугнуть зыбкую идею, сбить тебя с мысли, прервать бесценный поток вдохновения. Если дома уединиться не получается, можно найти тихую полянку в парке или выбраться на крышу, главное, чтоб она была плоской. Подбери нужную музыку Этот совет уже лично от меня. Многим писателям удобно писать в полной тишине. Но по моим наблюдениям, если подобрать нужный плейлист под настроение главы, которую сейчас пишешь, сам процесс становится приятнее и ярче. Под звуки шотландской волынки сражения в голове гремят громче, а нежная мелодия скрипки поможет найти нужные слова признания для двух влюбленных. К слову, я могу поделиться своим плейлистом, под который пишется лучше всего. Опубликую его ниже. В любом случае, помни, что эти советы могут лишь скрасить порой унылый и вязкий процесс написания книги. Но найти яркие идеи и продумать дальнейшие сюжетные повороты ты можешь только с помощью воображения. MeWrite https://telegra.ph/file/4029d97d7162cc5305de0.jpg

​​Быстрый или медленный темп повествования? Погружаясь в сюжет увлекательной книги редкий читатель заметит, что повествование меняет скорость. Это хорошо, ведь так история предстает цельной, погружает читателя с головой в вымышленный мир. Но нам, писателям, важно видеть текст «насквозь», чувствовать малейшие изменения в настроении или темпе повествования. Настоящее искусство — выкладывать события так, чтобы не только слова описывали происходящее, но и порядок слов и предложений помогал читателю проникнуться событиями. Где уместно использовать быстрый и рваный темп, а где — размеренный и спокойный? Описания природы или местности Описывая окружающую обстановку, автор постепенно погружает в нее читателя. Для этого используется монотонный, размеренный темп с длинными предложениями, полными метафор и аллегорий. Медленный темп в таких сценах позволяет читателю разглядеть пейзаж, хорошо обрисовать в голове место действия, проникнуться его атмосферой. В таких случаях автор отдаляется от мыслей героев, описывая все как бы «с высоты птичьего полета». Но не стоит перебарщивать с размеренностью — читатель может заскучать, если не разбавлять описания интересными деталями или репликами персонажей. Пример из книги М. Семеновой «Право на поединок»: «Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым мертвенным серебром. Это был уже почти настоящий лес, сменивший мхи и корявые жилистые кустики высокогорья. Низкорослые, невероятно упорные сосенки и берёзки запускали жилистые корни в расщелины камня и льнули к южным, нагреваемым солнцем бокам больших валунов» Описание сражений, драк, погони В сценах борьбы или погони темп отыгрывает чуть ли не важнейшую роль в том, поверит читатель происходящему, или нет. Когда в ход идут кулаки или оружие, все происходящее резко меняет перспективу, суживается до восприятия героев. Герои максимально концентрируются на том, чтобы спасти свою жизнь или отнять жизнь врага, поэтому описания неба или цвета листвы за спиной противника будут не к месту. Задачей автора становится описание физических ощущений героя в ускоренном темпе. В ход идут рваные, короткие предложения, часто с повторами. В таких сценах стоит описывать лишь то, на чем концентрируется внимание героя — он может следить за движениями противника, или прислушиваться, как далеко он смог оторваться от погони. Тут приведу два примера: ️ «За сильным ударом в затылок последовал пинок в колено сзади. Вэл упал лицом в грязь, а меч атакующего должен был вонзиться ему в поясницу. Он всеми внутренностями ощутил силу удара. Но броня его выдержала. Тогда враг со всего размаху врезал Вэлу ногой по бедру. Боль вспышкой заглушила все мысли. Затем последовал еще один удар, который глубже впечатал его в грязь. Рот наполнился грязью, вдохнуть было невозможно. Чей-то сапог наступил ему на руку» «Я треснул ему по яйцам, он слегка согнулся, и я тут же отвесил ему хук правой. Ударившись о стену, он ринулся на меня, взбешенный. Я снова ударил его, прямым правым в челюсть. Упав на колено, он попытался выхватить из-под пиджака пистолет. Я достал свой и ударил им ему по голове. Он упал на четвереньки, и я снова его ударил. У него подогнулись локти, будто он не смог отжаться от пола, и растянулся на полу» Какой пример тебе понравился больше? Проголосуй в конце поста ️ Почему важно соблюдать баланс? Общепринятое правило гласит, что темп нужно чередовать. За главой о сражении и смертях, написанной отрывистым темпом следует глава с медленным, спокойный повествованием. Так автор может чередовать напряжение и расслабление читателя, не давая ему заскучать. Но не бойся экспериментировать — удиви читателя внезапным появлением угрозы посреди описания мирного городка. Ведь именно благодаря нестандартным решениям и экспериментам рождаются воистину легендарные книги. MeWrite https://telegra.ph/file/66b80e1a2529f9b8bc096.jpg

​​Прототипы героев для книги Каждый из нас сталкивался с ситуацией, когда задумка для истории есть, придуман харизматичный герой, а вот подкрепить все это нечем. Хочешь написать историю о маньяке-крестоносце, но ни черта о них не знаешь. Или описываешь в главе рутину матери-одиночки, только в жизни детей у тебя еще нет, да и семья у тебя полная. Кто-то сказал бы: «не знаешь, так не берись». Но если идея уже стала частью тебя, если срослась с тобой, точно плющ с железной оградой — никакие ножницы не помогут — то не стоит ее бросать. Все ненаписанное однажды вернется к нам, во сне или на обложке другого автора, останется только корить себя. А в том, чтобы писать о неизвестных тебе людях и обстоятельствах, помогут прототипы. Прототип — реальная личность, которая вдохновила автора на создание похожего вымышленного персонажа. И если ты думаешь, что взяв за прототип для главной героини Жанну Д’Арк, тебя потом обвинят в плагиате французской истории, то спешу обрадовать — этого не будет. Каждый герой в литературе имеет свой прототип. Поделим их на 2 группы: Прототипы из истории Суть в том, чтобы взять в пример историческую личность и переработать ее так, чтобы герой, основанный на этом примере, шел своим, уникальным путем. Для этого можно создавать собирательный образ — брать несколько исторических прототипов, их отдельные черты и поступки, и преобразовывать в одного вымышленного героя. От этого персонаж станет только интереснее и сложнее с точки зрения мотивации и психологии. Пример: Использование исторических прототипов — стандартный прием в литературе. Больше половины главных героев серии Дж. Мартина «Песнь льда и пламени» написаны с реальных личностей из истории Англии и Франции. Серийный убийца из Испании стал прототипом для главного героя книги П. Зюскинда «Парфюмер». Бывает даже, что вымышленный герой становится популярнее и узнаваемей, чем его реальный прототип, как это случилось с Дракулой Б. Стокера. Автор взял за основу реально существовавшего графа Цепеша и превратил его в вампира, породив отдельный жанр в литературе. Прототипы из ближайшего окружения Часто прототипами для героев становятся люди, хорошо знакомые автору. В таких случаях, автору проще найти мотивацию персонажа и основу его характера, ведь он всегда может взглянуть на живой пример и пообщаться с ним. Но отсюда же вытекает и сложность работы с прототипами в лице близких друзей и знакомых. Если списывать героев своей книги с них слишком буквально, то рано или поздно они узнают себя в «нервной курящей дамочке с комплексом неполноценности» и «вечно пьяном лысом мужике, который любит срывать зло на близких». И закончится все может не просто ссорой, но и судом — если сходства очевидны, человек может подать в суд на автора, что использовал его личность, не получив на то согласия. Пример: Прототипом Маргариты из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» послужила жена автора, а история любви неудачливого затворника и замужней женщины поразительно точно отображает историю любви Булгакова с его третей женой. Конан Дойл не раз говорил о том, что образ сыщика Холмса списал со своего учителя и врача Джозефа Белла, обладающего способностью рассказать многое о человеке, лишь взглянув на него. Прототипы помогают реалистичнее и глубже прописать персонажа. Все это похоже на игру — автор ткет паутину сюжета, сплетая между собой героев из прошлого, образы своих друзей или возлюбленных и вымысел, а в результате получается цельная история с уникальными, неповторимыми персонажами. А ты используешь прототипы при написании истории? MeWrite https://telegra.ph/file/0a2862d41434f890156f4.jpg

​​Писательские приемы: Сравнение Когда слышишь фразу «литературные приемы», сразу накатывают воспоминания про школу, занудные уроки литературы и языка, кучу непонятных терминов, которые хрен различишь. И много лет спустя, когда сам признаешься себе, что хочешь быть писателем, рано или поздно приходится-таки познакомиться с этими непонятными терминами. Каждый из нас использует литературные приемы, даже если не знает их названий и никогда не учился их употреблять. Мы перенимаем их из других книг, достаем из глубин фантазии, примеряем к своим героям и историям. Они, в свою очередь, делают текст текучим, живым, наделяют его голосом, формой и цветом. И если знать эти приемы в лицо, то применять их будет в разы проще. Сегодня мы поговорим про сравнения. Их легко распознать — чаще всего сравнения употребляются с союзами «как», «будто», «словно». Есть и косвенная форма, когда сравнение узнается лишь из контекста. Суть сравнения в том, чтобы сопоставить по своей природе разные, но похожие в отдельных деталях вещи. В результате, сравнение дает читателю возможность ярче представить предмет, который ты описываешь. Оно создает стойкие ассоциации, особенно, если употреблять сравнение в описании героев. Проще понять это на примерах. Простое сравнение: «Когда она качала головой, ее волосы шевелились, как тени от ветвей» «Мелодия тянулась, точно поцелуй» «Они не столько вспыхивали, сколько трепетали и подергивались, как крыло умирающей птицы» Косвенное сравнение: «Его доспех вспышкой мелькал меж тенями врагов» «Щеки мальчишки горели пламенем — никакая вода не потушит» «Она взглянула на меня побитой собакой, ожидая оскорблений, или, хуже того, побоев» Примеры показывают, насколько богаче становится образ, если добавить к нему яркое сравнение. Но в сравнениях скрыты подводные камни. Многие из них уже стали штампами, которые бесят, вместо того, чтобы обогащать образы: голодный как волк, голубой словно небо, храбрый как лев, могучий как дуб. Если все таки хочется использовать их, то у меня на такие случаи есть совет. Можно взять заезженное сравнение и переделать его на лад своей истории. Ничего не мешает тебе сравнить голубой с цветом воды в подземных источниках; храбрость с отвагой матери, защищающей свое дитя; голод с назойливым насекомым, что с каждой секундой гудит над ухом все громче. Как всегда, вопрос только в фантазии. А ты часто используешь сравнения в своей истории? MeWrite https://telegra.ph/file/bb4430ecf5b5104d4e19f.jpg

​​Как писать живые диалоги? Создание правдоподобных диалогов — искусство, к которому писатели идут годами. Но все проще, чем кажется — достаточно использовать один простой совет, и диалоги станут более читаемыми и запоминающимися. Итак, как же писать живые диалоги? Часто мы сталкиваемся в книгах с сухими и наигранными диалогами, во время которых герои либо тараторят, не проявляя других признаков жизни, либо всплескивают руками, ахают и краснеют от злости. Кто-то скажет: «Но в жизни же так бывает, почему в книге нельзя так написать?». Дело в том, что диалоги в книге всегда должны быть лаконичнее и красноречивее, чем в жизни. В жизни мы можем часами мусолить одну тему, при этом совершая сотни различных действий от чесания головы до дергания ногой под столом. Но в книге это все будет неуместно. Для того, чтобы читатель не вернул книгу на полку, каждое слово, каждое действие героя должно быть взвешенно и обоснованно. ️ Позволь героям действовать Во время диалога в реальной жизни мы воспринимаем сказанное благодаря слуху, зрению и осязанию. Малейшее изменение интонации собеседника уже сообщает нам тонну информации. Но как это перенести в книгу? Уж явно не пояснениями: «Его голос стал на одну тональность ниже, поэтому мне показалось, что он опечален последними новостями». Наречия и оценочные прилагательные вроде «страстно воскликнул» или «с любовью прошептал» сделают только хуже. Чтобы передать все оттенки беседы, нужно добавлять в диалог предельно точные и взвешенные образы и действия. Разберем прием на примере двух диалогов. «—Я не смогу навестить ее, — лицо Карла перекосилось от страданий. Очевидно, он больше не мог выносить нашего присутствия, поэтому в следующий миг мы уже смотрели ему в спину. —Он совсем плох, да? — печально спросила девушка, на ее лице читалась жалость и стыд. Возможно, именно поэтому она решила спрятать лицо в шарф. —Для него уже все кончено, — с болью в голосе произнес я. —Как и для нас. Меня передернуло от осознания, что теперь всему пришел конец.» Ошибки в первом диалоге легко распознать — оценочные наречия, неточные описания, абстрактные фразы. Все это мешает читателю погрузится в происходящее. Но как можно исправить такой диалог? Попробуем описать все без грубой очевидности, без лишний наречий, оставим читателю возможность самому решать о чувствах героев. «—Я не смогу навестить ее, — со слабой улыбкой произнес Карл, уголки его губ подрагивали. Он медленно, точно в трансе, развернулся и пошел прочь, низко опустив голову. —Он совсем плох, да? — девушка смотрела в спину уходящему, спрятав лицо в большом шарфе так, что видны были лишь ее печальные глаза. —Для него уже все кончено, — подытожил я, пряча руки в карманах. —Как и для нас. Холодный ветер забрался мне под пальто, отчего все тело пробрало дрожью. Или то был не ветер?» Какой вариант диалога тебе нравится больше? MeWrite https://telegra.ph/file/5edbf24e8fcb4abde2b59.jpg

​​Каждой книге — свой час В мире, где непродуктивность и прокрастинация стали грехами похуже убийства и воровства, писателю жить особенно трудно. Теперь, если попытаться оправдать застой в написании книги тем, что нет вдохновения — тебя поднимут на смех и сразу сунут под нос пример Стивена Кинга, публикующего по 3 книги в год. «Что, слабо писать как он? Значит, ты и не писатель толком». От таких слов мы вгоняем себя в апатию, начинаем страдать самобичеванием, ненавидим себя, еще глубже загоняя внутрь робкое вдохновение, которое итак едва может докричаться до нас из-за непрекращающегося давления проблем вокруг. Как же побороть чувство, что время утекает сквозь пальцы, как избавиться от чувства собственной никчемности, когда на месяц откладываешь книгу в дальний ящик? Твоей книге от тебя никуда не деться Эта мысль придает мне сил всякий раз, когда мне хочется скатиться в пучину самоистязания. Ведь и правда, истории, которые нам важны, о которых мы хотим писать, всегда рано или поздно возвращаются. Кто-то назвал бы это судьбой, но если говорить более приземленно — между автором и его историей возникает связь, как между двумя возлюбленными. История всегда остается с нами, едем ли мы в поезде, смотрим ли в потолок перед сном, или прогуливаемся по парку в ясный зимний день. Она напоминает о себе обрывочными идеями, отголосками реплик героев, любимыми моментами, на которых замирало сердце. Они, точно биение сердца, говорят нам — твоя история жива, она ждет тебя, сколько бы времени тебе не потребовалось. Давай себе и истории передышки Поэтому каждый раз, когда ты делаешь перерыв в писательстве, откладывая книгу, помни, что история от этого не пострадает. Возможно, именно так все и должно случиться, и тебе еще нужно поднабрать опыта для того, чтобы продолжить книгу на достойном уровне. И нет, не стоит поощрять лень и прокрастинацию, стоит просто прислушиваться к собственному чутью. И если ты чувствуешь, что исписался, что не можешь подобрать слов, не видишь дальнейшего развития сюжета — выдохни и отложи книгу. Если история подлинно твоя, ты все равно к ней вернешься. Об этом я знаю по собственному опыту: я пишу книгу уже 7 лет, несколько раз мне приходилось переписывать ее с самого начала, но только сейчас я начинаю понимать, о чем она. И благодаря этому люблю ее еще сильнее и знаю точно — эта история увидит мир. Как увидят его и ваши истории, причем случится это именно тогда, когда должно. И пусть Стивен Кинг клепает по 3 книги в год, а хейтеры злорадствуют над любой твоей ошибкой, помни — значение имеют лишь ты и твоя история. Вам двоим виднее, когда ей наступит час появиться на свет. P. S. Хочу поблагодарить каждого из вас за ожидание и терпение ️ Теперь материалы будут выходить чаще, Мастерскую ждет обновление, и я надеюсь, что вы останетесь со мной. MeWrite https://telegra.ph/file/ed80e7a049ece8a7779a7.jpg

​​Как создать атмосферу в книге? В книгах, как и в фильмах, есть несколько характеристик, по которым их оценивают люди: диалоги, сюжет и атмосфера. Сюжет во многом зависит от проработки героев, их мотивации и основной идеи, а диалоги — от умения автора слушать людей и умело вплетать характер в реплики героев. А что с атмосферой? Атмосфера книги — на первый взгляд, очень нечеткое понятия. Ее невозможно оценить навскидку, без погружения в главу или целиком во всю книгу. Но именно нужная атмосфера заставляет людей перечитывать культовые книги раз за разом, каждый раз наслаждаясь ими, как первый. Благодаря ей читатель может перенестись в мир, созданный автором, и полюбить его. Атмосфера может быть одной для всей книги — например, пронизывающий до костей ужас в историях Лавкрафта, или наполненные магией и загадками книги о Гарри Поттере. Или же разной для каждой главы — что больше характерно для саг и длинных фэнтезийных историй. Как же создать такую атмосферу в книге, чтобы влюбить в нее читателя? Внимание к деталям Первый ключ к созданию идеальной атмосферы кроется в подборе и описании деталей. Если ты создаешь атмосферу для главы, прежде чем приступать к написанию подумай, какое настроение она должна вызывать у читателя. Затем реши, какое событие будет обыгрываться в главе, и вот здесь начинается магия. В зависимости от жанра, эпохи, героев и происходящего детали могут быть разными. Например, если описываешь фестиваль — атмосферу праздника создадут музыка, льющаяся отовсюду, пестрые гирлянды и празднично одетые гости. Но этого недостаточно — позаботься о том, чтобы добавить незначительные в смысле сюжета, но важные для эмоционального наполнения моменты. Смех детей, кружащихся на карусели. Запах яблок в карамели, которые разносят девушки в пышных платьях. Пестрые флажки, трепещущие на ветру. Именно в таких деталях живет душа каждой книги. Реакция героев Когда детали расписаны, а глава продумана до мелочей, приходит время достать второй ключ к идеальной атмосфере. Он — в нужной реакции героя на происходящее. Каждый персонаж книги по ходу сюжета переживает те или иные испытания, имея свои эмоции и свой взгляд на каждую ситуацию. И для реалистичности, герой должен реагировать на все логично. К примеру, герой по сюжету попадает на тот же фестиваль. Но в предыдущей главе он пережил потерю лучшего друга и напарника. Если он начнет как ни в чем ни бывало веселиться, поедать угощения и приставать к женщинам — атмосфера будет непоправимо разрушена, ведь это будет нелогично. Для того, чтобы читатель погрузился в происходящее и сопереживал герою, в нашем примере нужно описать контраст его чувств и радости вокруг. Пускай запах яблок в карамели, которые он раньше любил, теперь вызывают у него тошноту. Смех детей кажется ему оскорбительным — ведь мир продолжает существовать и после его утраты. Соединение деталей и реакций героя дает непередаваемое ощущение погружения в историю, оно позволяет читателю ощутить на себе весь спектр эмоций героя, понять его поступки лучше. «Загадки и зацепки» Последним же ключом к созданию крутой атмосферы являются небольшие подсказки для читателя о том, что ждет его впереди. Я называю их «загадки и зацепки» — это небольшие упоминания вскользь еще не представленных персонажей, необъяснимые происшествия, смысл которых раскроется позже, намеки о грядущих бедах. Они обещают читателю, что впереди его ждет немало интересного, поэтому он продолжает читать с еще большей охотой. Например, часто «зацепки» по сюжету выдают гадалки в виде пророчеств, или же незнакомец, наблюдающий за героем из-за угла, становится предвестником обострения конфликта в книге. Если неочевидно расставлять их по сюжету, они заставят заинтересоваться любого читателя, что станет заключительным штрихом в создании нужной атмосферы. Итак, три ключа в твоих руках. Каждый из них поможет создать запоминающуюся и неповторимую атмосферу во всей книге или в отдельных главах. Но использовать ли их все, или пользоваться каким-то одним — решать тебе. MeWrite https://telegra.ph/file/677768ceaa551cb875db7.jpg

​​Я хорошо помню свои эмоции от первого прочтения дебютного романа Сюзанны Кларк «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл». Оказалось, что это совершенно моя история, и она однозначно больше, чем просто comfort reading или рассказ о двух волшебниках, пытающихся возродить магию в викторианской Англии. Сюзанна Кларк обладает огромным талантом демиурга: мир, который она создала в «Стрендже и Норрелле» объёмный, живой и уже с первых страниц как будто дышит волшебством. Как только я открыла новый роман Кларк «Пиранези», сразу возникло чувство, будто я вернулась домой. Если вы собираетесь читать эту книгу, заранее про сюжет лучше совсем ничего не знать, чтобы не испортить себе удовольствие от прохождения пути вместе с главным героем. Единственные вводные, которые вам понадобятся: начинается всё как сон, видение или чистая фантазия. Мы попадаем в огромный Дом, состоящий из бесконечного числа комнат. Нижние этажи Дома затоплены морской водой, в верхних клубятся облака, а средние заполнены множеством античных статуй. Мы смотрим на Дом глазами его обитателя – человека, для которого Дом и есть весь Мир, и, постепенно, узнаём его историю. Мы имеем дело не просто с ненадёжным рассказчиком, а с целой ненадёжной вселенной. «Пиранези» – это роман-головоломка, который отсылает к Борхесу, Эко, Мервину Пику и немного к Диане Уинн Джонс. По эпичности и масштабам он уступает «Стренджу и Норреллу», но и здесь можно увидеть знакомые мотивы: например, смесь научного метода и вымышленных исследований (сноски в «Стрендже и Норрелле» – отдельная любовь, а в «Пиранези» они немного перекликаются с дневниковыми записями главного героя). Для меня, главное в «Пиранези» — это тоска по другим мирам, знакомая любому читателю. Я благодарна этому роману за то, что вспомнила забытое чувство из детства, когда ты в темноте под одеялом в тысячный раз перечитываешь Толкина, Льюиса или Пулмана, а потом полночи конструируешь в голове свой причудливый мир из множества историй, с которыми тебе посчастливилось соприкоснуться. «Пиранези» занимает почётное место в моём сердечке и отправляется на полку с лучшими книгами моего читательского года. Советую этот небольшой роман всем поклонникам Сюзанны Кларк, любителям поломать голову при чтении, и всем, влюблённым в книги. https://telegra.ph/file/00b362b7ef002caf91e50.jpg

​​Однажды один небогатый петербургский чиновник возжелал иметь ружьё — вещь дорогую, предмет роскоши. Жалованье не позволяло ему просто отправиться в магазин и выбрать там подходящее. Тогда он начал копить, во всем себе отказывая. И путём жёсткой экономии насобирал на вожделенное приобретение. Счастье было недолгим. На первой же охоте чиновник благополучно утопил ружьё в болоте и так расстроился, что натурально слёг и чуть не умер. Чтобы отсрочить смерть сослуживца до положенного по возрасту срока, коллеги собрали бедняге денег на новое ружьё. Этот анекдот, услышанный Николаем Гоголем и обработанный согласно замыслу, лёг в основу повести «Шинель». В ХХ веке американский писатель Пол Гэллико создаёт свою версию «Шинели» — на женский лад. Лондонская уборщица, немолодая вдова миссис Харрис живет спокойной и размеренной жизнью, вполне довольная собой и окружающим миром. Пока в гардеробе одной из своих клиенток не видит два совершенно невообразимых платья. «Одно было осколком рая из шёлка цвета слоновой кости и кремового, с кружевами прозрачного шифона; второе — застывшим взрывом, созданным из гладкого алого шёлка и того же цвета тафты, и его украшали пышные алые банты и не менее пышный красный искусственный цветок». После этого миссис Харрис понимает: в жизни ей необходимо получить такое платье — от самого Диора! «Миссис Харрис была далеко не глупа. Ни на миг ей не пришла в голову мысль о возможности носить такое платье. Что-что, а свое место она знала. Место это она блюла, и горе тому, кто бы на него покусился. Всё, чего она хотела — это обладание; чисто женское желание иметь платье, повесить его в своем шкафу, знать, что оно висит там, пока её нет дома, а вернувшись, открыть дверцу шкафа и увидеть платье, ожидающее хозяйку. Словно все, чего ей не пришлось увидеть в жизни из-за рождения в её классе и жизни в бедности, могло быть восполнено обладанием этим великолепным образцом женского убранства». И миссис Харрис устремляется к цели — именно тем же путём, что и бедный наш гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели». «Она обходилась теперь без курения, хотя сигаретка-другая частенько скрашивала её дни. И без джина. Ходила пешком, а не ездила на автобусе или подземке; а когда в туфлях появились дыры, она подложила в них сложенную газету. Отказалась от своих любимых вечерних газет и добывала новости и сплетни из мусорных корзин клиентов днем позже. Экономила на еде и одежде. Экономия на пище могла бы даже повредить её здоровью, если бы не американка миссис Шрайбер. Миссис Харрис убиралась у неё обычно в обеденное время, и миссис Шрайбер угощала уборщицу, предлагая ей, например, яичницу или какую-нибудь холодную закуску из холодильника. Теперь она не отказывалась от этого угощения». «Цветы для миссис Харрис» — легкая и милая американская проза 50-х годов, и в ней не может быть (и не нужно) такого надрыва, как в «Шинели». И все закончится хорошо. То, что у Гоголя оборачивается ужасом одиночества, холодным ветром петербургских улиц, для миссис Харрис будет примером человеческой доброты. И спорим, что вы всплакнёте в финале) https://telegra.ph/file/22e6d512efa80b28981cf.jpg

​​ Хартвиг Хенкель - Правда об истине ️В наше время люди подвержены огромному риску заразиться опасной вирус-ной инфекцией. Этот риск часто недооценивается, а симптомы заражения да-же возводятся в ранг чего-то выдающегося. В результате, вместо того, чтобы в полной мере принимать необходимые меры предосторожности, этому опас-ному вирусу дается широкое распространение. Болезнь, о которой идет речь, называется «пренебрежение истиной». Эта книга послужит необходимым ориентиром во времена всеобщей духовной неразберихи и отступления от веры. Делая акцент на ценность истины, это послание открывает глаза на удивительные благословения, ожидающие нас, искренне посвятивших себя ей. https://telegra.ph/file/ef4f8c1ddcb908ac31421.jpg

«История Мэй Маленькой Женщины» Мазини Беатриче Если вам хочется сбежать на вечер в далекий мир приключений, берите «Историю Мэй». Итальянская писательница Мазини Беатриче создала ее зачитываясь воспоминаниями о детстве американской романистки Луизы Мэй Олкотт, которая подарила нам «Маленьких женщин» больше ста лет назад. Мэй живет в Раю. Она любознательная 10-летняя девочка, отец которой решил поселить себя и свою семью на природе. У него есть убеждения: он против любой эксплуатации. Поэтому на их семейном столе больше нет мяса, масла, молока и даже меда (рабский труд пчёл тоже считается). Приходится рано вставать, много помогать по дому и в огороде, но зато можно не ходить в школу и изучать природу. Мэй принимать новую жизнь не очень охотно. Отец говорит, что это для высшего блага, но Мэй вполне устроят блага попроще вроде тёплой одежды и какой-нибудь сверкающей заколки. Но она все-таки находит за что отца поблагодарить: он взял с собой достаточный запас бумаги и чернил, потому что Мэй очень любит писать. «Ведь так можно подправить реальность, сделать ее лучше. Это как с чтением, но только ещё прекраснее: ведь истории, которые ты читаешь, уже готовы, а те, которые пишешь, - надо ещё выдумать». Постепенно Мэй находит в вынужденной изоляции пользу - каждый день в тишине можно понемногу изучать себя. Сегодня ей нравится слово «беспокойство», а на завтра Мэй решает, что всегда будет сама по себе. Когда ее родители все же решают вернуться к прежней жизни, она с грустью понимает, что к городской суете ей ещё придётся привыкнуть. «Если никто на тебя не смотрит, гораздо легче быть тем, кем хочешь». Кажется, многим из нас такое место сейчас очень необходимо. детям зарубежнаялитература

​​«Беспокойные» Лиза Ко МИФ, перевод Сергея Карпова Так уж получилось, что подряд я прочитала сразу два романа об иммигрантках. Первый это «Девушка, женщина, иная» Бернардин Эваристо, а второй — «Беспокойные» Лизы Ко. Сегодня как раз про него. Пейлан Гуо родилась в китайской деревне, почти сразу ей захотелось из нее вырваться. Перед отъездом в новую жизнь она успела забеременеть, но вот сделать аборт не смогла. Незаконно пересекать границы сразу нескольких государств пришлось будучи на седьмом месяце беременности. В ящике! Деминя она родила уже в Нью-Йорке, где могла позволить себе только спальный мешок в квартире с еще несколькими соседками-китаянками. Она покидала родину с желанием круто изменить жизнь — стать самостоятельной и повидать мир. Но все, что удалось получить — низкооплачиваемая работа на фабрике и огромный долг перед людьми, что снабдили ее фальшивым паспортом и доставили до пункта назначения. Годовалого Деминя Пейлан в итоге отправила домой к деду, с ним он провёл следующие пять лет. В это время сама героиня сидела на одном месте, работала, выплачивала долг, влюбилась. Деминь снова увидел мать и Нью-Йорк будучи упитанным шестилеткой. Им предстояло вновь познакомиться друг с другом, начать еще одну новую жизнь и надеяться, что эта версия будет лучше. Угадайте что? Этого не случилось. Когда ты иммигрант, этот мир не принадлежит тебе . Прошлое и настоящее, разочарования и мечты Пейлан и Деминя в книге постоянно чередуются. Они одинаково потеряны и одиноки. Пейлан, которая затем взяла себе имя Полли, депортировали в Китай, Деминя усыновила пара американских преподавателей — теперь он Дэниэл. Большую часть жизнь мать и сын были врозь, но не было и дня, чтобы они не думали друг о друге и о том, какой жизнью живет каждый из них. «Беспокойные» — роман о сложном опыте иммиграции; о семье, которую не выбираешь; о препятствиях, которые растут как снежный ком вопреки любым стараниям. А еще это большой роман о поиске себя, и той радости, которую испытываешь, когда понимаешь «я — это я». «В терминале парома я купила билет, нашла себе место на верхней палубе. Паром качался на волнах, и, глядя на огни Коулуна, выходящие из тумана, я вцепилась в поручни, задыхаясь от смеха. Как же я ошибалась, когда думала, что это чувство утрачено навсегда. Эта легкомысленная неуверенность в жизни, все мои страхи и радости — я могла к ним вернуться, вращать со всей силы по небу. Потому что я нашла ее: Полли Гуо. Куда бы я не отправилась дальше, я уже никогда ее не отпущу» https://telegra.ph/file/e14e255bf9d385a2e7ecb.jpg

​​Умеет же автор завлечь уже во вступлении! ⠀ «Любопытно поразмыслить о знаменитых людях. Если вы хотите выяснить, кто популярнее Иисуса, можно обратиться к онлайн-инструменту Pantheon Project, созданному моим бывшим блестящим студентом Сезаром Идальго, который теперь работает профессором в Медиалаборатории Массачусетского технологического института. Сезар утверждает, что поистине знамениты те, кто известен за пределами своих сфер. ⠀ Вместо того чтобы оценивать славу по количеству популярных запросов в Google, он использует страницы «Википедии», а точнее, количество языков, на которых опубликована статья о том или ином человеке. В пантеон входят люди, слава которых преодолевает национальные и лингвистические барьеры: статьи о них написаны как минимум на 25 языках. Этот критерий существенно ограничивает число известных людей: вместо всех местных знаменитостей и мало-мальски выдающихся деятелей в пантеон входит лишь 11341 человек — и это весьма интересная и разношерстная компания. ⠀ На сайте можно знакомиться с этими легендами, используя множество критериев поиска. Кто был самым известным человеком, родившимся в 1644 году? Басё, мастер японского хайку. Самый известный человек из Барселоны? В списке семнадцать человек, но возглавляет его художник Жоан Миро. Самый знаменитый музыкант всех времен? Джими Хендрикс. А самый знаменитый в мире преступник? Чарльз Мэнсон занимает третье место после Джека-потрошителя и моей соотечественницы из Трансильвании Елизаветы Батори, которая, возможно, была серийной убийцей. Самый знаменитый американец всех времен? Не Джордж Вашингтон и не Билл Гейтс. Мартин Лютер Кинг. ⠀ Самый знаменитый человек в истории? По данным Pantheon Project, это Аристотель. ⠀ Ким Кардашьян занимает 14-ю строчку в списке самых знаменитых людей в истории: статьи о ней написаны на 42 языках. Если французский ас Первой мировой Рене Фонк является примером великолепных достижений, которые не принесли ему успеха (по книге он сбил не меньше популярнейшего «Красного Барона» фон Рихтгофена – KNIGSOVET), то Кардашьян демонстрирует противоположное: неопровержимый успех без очевидных достижений. Мы по собственному опыту знаем, как сложно получить вознаграждение, даже показывая выдающиеся результаты. ⠀ Как же добиться успеха, не показывая вообще ничего? Меня давно волнует этот вопрос, ведь он разрушает представления о необходимости усердной работы, которые прививают нам с детства. Осознавая это, мы отправимся в сердце этой книги. Для начала зададим очень важный вопрос: как соотносятся успех и результаты? Совершенно очевидно, что между ними есть связь, но случай Ким Кардашьян напоминает нам, что эти понятия не равны друг другу».     https://telegra.ph/file/786f03f7473f3edf41218.jpg

Гобелен из Байё (иногда ковёр из Байё) — памятник средневекового искусства, представляющий собой вышивку по льняному полотну шириной около 50 см) и длиной около 70 м. Изображает сцены подготовки нормандского завоевания Англии и битвы при Гастингсе, создан в конце XI века. В 2007 году ЮНЕСКО включила гобелен из Байё в реестр «Память мира». ⠀ Собственно "гобеленом" не является. Представляет собой вышивку на льняном полотне шерстяными нитями разных цветов: терракотового (жёлтого, красного), сине-зелёного, тусклого золотого, оливково-зелёного и голубого, с небольшим количеством синего, чёрного, а также шалфейно-зелёного. При вышивке применялись техника тамбурной строчки, техника стебельчатого шва, а также простой «набор».

​​В Новый год желают, чтобы всё плохое осталось в прошлом. Вот и я от души желаю, чтоб книжка "Стамбул. Сказка о трёх городах" Беттани Хьюз... похорошела. Стала соответствовать своей прекрасной обложке. Потому что, я уверен, немало наших сограждан направят свои стопы в сторону этого великого города, одного из немногих сейчас доступных иностранных, и конечно захотят прихватить в дорогу о нем книжку. Или заранее прочитать. Работа Хьюз - один из самых очевидных вариантов на рынке. ⠀ Но ё-моё, не знаю, с чего начинать. Во-первых, похоже, автор пишет залихватски - это просвечивает через слабый перевод; понимаешь, как там было в оригинале. Просто так переводчик слово типа "отбуцкать" от себя ставить не будет. Более того, я бы хотел, чтобы такого плана лексикон в книге такой тематики всё же отфильтровывали при переводе. ⠀ Научного редактора нет и это, увы, заметно. Про Стамбул, Византию и османов я читал немало, в т.ч. на английском. Ошибок перевода именно фактов-имен (вотчина научника) - уйма. Самое забавное, что когда было сделано поправляющее примечание переводчика, то и там случилась ошибка: он вполне резонно вступился за командующего российским флотом при Чесме (в книге все лавры достаются двум безымянным "шотландцам"), но назвал(а) его Свиридов, а не Спиридов (Турко сейчас бы поперхнулся). Хотя нет, еще смешнее косяк в подписи к иллюстрации - там в османской династии появляется новый султан - Валиде. То, что в самой книге несколько раз подчеркивается, что "валиде-султан" - это титул матушки действующего султана, это всё мимо. Необходимо чуть ли не заново переводить (хотя есть ли смысл?), в таком виде читать нельзя. https://telegra.ph/file/b1f575396853c43983eed.jpg

"Не живи так, точно тебе предстоит ещё десять тысяч лет жизни. Уже близок час. Пока живёшь, пока есть возможность, старайся стать достойным." ~Марк Аврелий

«Вокзал потерянных снов» Чайна Мьевиль В гигантском мегаполисе Нью-Кробюзон обитают странные существа и царят свои правила. Рядом с обычными людьми живут жукоголовые хепри, в барах тебе нальет стаканчик водяной, а переделанные люди-мутанты усовершенствуют себя как хочется именно им. Среди всего этого безумия главная героиня с телом девушки и головой жука Лин получает необычный заказ на скульптуру лидера некой преступной группировки, а ее возлюбленный безумный ученый Айзек пытается понять теорию полета и вернуть крылья человеку-птице. Это до крайности детально придуманная вселенная, где магия вполне успешно уживается с прогрессом, омерзительным и удивительным одновременно, а все герои настолько реальны, что легко можно представить уже и себя с головой жука. Идеальный эскапизм выходного дня, скажу я вам. 4.5 из 5️ https://www.goodreads.com/book/show/15762755

Смерть тема необъятная и говорить о ней можно долго, чего не позволяют рамки данного формата. Но некоторые заметки, предваряющие книгу на эту тему, сделать можно. Весь человеческий опыт показывает, что «общей смерти», «смерти вообще» не существует, она всегда адресна, индивидуальна, причем этот адрес никогда не совпадает с твоим, он всегда чей-то еще. Легко представить чужую смерть, но свою представить невозможно, хотя ее нельзя миновать. Толстой очень точно показал это состояние «непредставимости» в «Смерти Ивана Ильича». Возникает парадокс – смерти нельзя избежать, но она противоестественна, ее не должно быть. На этом парадоксе строится все сопротивление человека смерти, конфликт человека со смертью является основной витальной силой. Вера, часто неосознанная, в личное бессмертие живет в каждом человеке, что было зафиксировано как христианской традицией, так и психоанализом. Эта вера проистекает не столько из инстинктивного стремления уцепиться за жизнь, сколько из той самой онтологической непредставимости смерти для живого человека.Человек умирает, но остальное живое просто кончается и в этом в том числе ключевая разница между человеком и животным. Если проанализировать причины страха смерти, то окажется, что нас больше интересует не что произойдет, а как произойдет. То есть мы боимся не смерти, а умирания и его форм. Смерть подводит итог жизни человека и определяет, кем он был, устанавливает смысл, «участвует в жизни», по выражению М.Мамардашвили. Ценность смерти в том, что она служит примером, завершает время и открывает вечность. Ощущение неизбежности смерти приводит большинство людей к мысли о необходимости что-то исправить. В обычной жизни главное и неглавное, важно и неважное перемешаны, но в преддверии смерти отбрасывается все случайное и остается то, что представляется человеку не только самым важным, но и оправдывающим его перед лицом смерти. Достойная смерть может оправдать недостойную жизнь и наоборот – недостойная смерть накладывает печать на всю прожитую человеком жизнь, вызывает в сознании (особенно религиозном) множество вопросов об истинном образе и уровне жизни человека. Смерть задает масштаб жизни, погребальный ритуал и надгробный монумент становятся сублимацией памяти о человеке. Тело, оставшееся после смерти, является самым наглядным свидетельством о смерти, ее причинах, оно предусматривает локус погребения (могилу), которая надолго остается наиболее выразительным знаком ухода, имеющим многоуровневую семантику. Ритуал прощания и погребения формирует посмертное состояние человека и его тела, именно ритуал создает из тела семиотический объект и устанавливает с ним внешнее взаимодействие. С этой точки зрения тело человека продолжает находиться в контакте с окружающими и длить посмертное бытие человека, которое теперь заключено только в теле. Именно это бытие возможно именовать смертью. Пропущенное через ритуал, данное бытие приобретает форму смерти и воспринимается как смерть. Не случайно в повседневной жизни осознание смерти человека обычно происходит не сразу, а проявляется постепенно именно в ходе ритуала и достигает апофеоза после его окончания (как в «Старосветских помещиках» Гоголя). Теперь, мы надеемся, вам будет легче прочесть классическую работу Роберта Герца «Смерть и правая рука» (М., 2019), дающую очень много для понимания природы смерти.

Конец года. Подводим интеллектуальные итоги. Мой краткий список необходимых интеллектуальных книг, чтение коих помогает понять многое: - Агамбен Д. Монашеские правила и форма жизни. - Адорно Т. Негативная диалектика. - Адорно Т. Философия новой музыки - Барт Р. Как жить вместе. - Бауман З, Леонидас Д. Моральная слепота. - Бауман З. Текучая современность. - Башляр Г. Поэтика пространства. - Беньямин В. Девять работ. - Беттельхейм Б. Просвещенное сердце. - Беттельхейм Б. Пустая крепость. Детский аутизм и рождение «Я» - Беттельхейм Б. О пользе волшебства. Смысл и значение волшебных сказок. - Берджер Д. Зачем смотреть на животных. - Бибихин В. Слово и событие. - Бибихин В. Мир. Язык философии. - Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - Браун Д., Крамер И. Корпоративное племя. Чему антрополог может научить топ-менеджера. - Брюкнер П. Парадокс любви. - Брюкнер П. Вечная эйфория. Эссе о принудительном счастье. - Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - Верена Каст. Горевание. Фазы и возможности психологического процесса. - Витгенштейн Л. Философские исследования. - Гребер Д. Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда. - Джекет Д. Зачем нам стыд? - Зебальд В. Campo santo - Зонтаг С. Болезнь как метафора. - Зонтаг С. О фотографии. - Канторович Э . Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии. - Камю А. Бунтующий человек - Карьер Ж., Эко У. Не надейтесь избавиться от книг. - Кафка Ф. Письмо к отцу. - Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. - Киттлер Ф. Оптические медиа. - Клод Леви Стросс, Дидье Эрибон. Издалека и вблизи. - Клод Леви Стросс. Все мы каннибалы. - Клод Леви стросс. Узнавать других.Антропология и проблемы современности. - Кэмпбелл Д. Сила мифа. - Латур Б. Где приземлиться? - Леви П. Человек ли это? - Леви П. Канувшие и спасённые. - Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. - Ливайн М. Разбитые окна - разбитый бизнес. Как мельчайшие детали влияют на наши достижения - Маклюэн М. Галактика Гутенберга. - Мамардашвили М. Возможный человек. - Мамардашвили М. Сознание и цивилизация. - Мортон Т. Гиперобьекты. Философия и экология после конца мира. - Пигров Т., Секацкий А. Бытие и возраст. - Подорога В. Время чтения. Быстрое и медленное в эпоху массмедиа. - Пятигорский А. Что такое политическая философия. - Рашкофф Д. Корпорация жизнь. Как корпоративизм завоевал мир. - Салецл Р. О страхе. - Серр М. Девочка с пальчик - Седакова О. Вещество человечности. - Седакова О. Moralia. - Сеннет Р. Плоть и камень. Тело и город в западной цивилизации. - Сеннет Р. Мастер. - Сохань И. Трансформация современной гастрономической культуры и тоталитет фастфуда. - Стил К. Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь. - Федье Ф. Мир спасёт красота. - Феррарис М. Ты где? Онтология мобильного телефона - Флорида Р. Кто твой город? Креативная экономика и выбор места жительства. - Флюссер В. О положении вещей. Малая философия дизайна. - Франкл В. Сказать жизни «Да». - Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. - Хиз Д., Поттер Э. Бунт на продажу. Как контркультура создаёт новую культуру потребления. - Хобсбаум Э. Разломанное время. Культура и общество в двадцатом веке. - Хоркхаймер М., Адорно Т. Культурная индустрия. - Хосе Ортега и Гассет. Размышления о Дон Кихоте. - Эко У. От древа к лабиринту. - Эко У. Поиски совершенного языка. - Янкелевич В. Смерть. Продолжение следует

Данила Монтанари «Смерть куртизанки» «Власть, которую ты так неожиданно обрёл, ударила тебе в голову! Пытаешься походить на взрослого, но ты всего лишь самонадеянный мальчишка, и я готова поклясться, что в глубине души ты дрожишь как лист!» В 16 лет Публий Аврелий Стаций становится отцом семейства и раскрывает своё первое дело о воровстве. А спустя 20 лет, будучи известным римским сенатором, он оказывается главным подозреваемым в убийстве куртизанки Коринны и только собственное расследование сможет его оправдать. Отвергнутый любовник, ревнивый покровитель или его жена? А может суровый патриций, устыдившийся слабости плоти? Аврелий напоминает древнеримского Пуаро и по кусочкам собирает историю жизни Коринны, сбежавшей от бедности, но потерявшей намного больше: настоящую любовь. Вместе со своим героем Монтанари изучает противоречивую природу человеческих чувств: страсть, жестокость, зависть. Декорации для детективной истории выбраны неслучайно. Именно в это время в Риме пересматривали принципы многовековой морали и традиций, где-то идя на уступки обществу, а где-то вводя строгие законы и ограничения на удовольствия. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/775735/?point=olskp

Михаил Елизаров «Земля» МОМЕНТОВ МОРЕ «Для нынешнего общества мысли о смерти — тягость и спам. Чего хочет обыватель? Сервиса! Чтобы всё сделали вместо него!<...> Саму же смерть, целиком и без остатка, общество переложило на наши плечи — мы ду-ма-ем смерть вместо других!» Масштабное думание за нас обо всех аспектах смерти (или, по-модному, death studies) получилось у Елизарова — все тонкости похоронного дела (от копания могил до того, на какого цвета ленте пишут пожелания покойнику родственники, а на какой — друзья), некроманты, Достоевский, юродивые, кладбищенская мафия, щепотка пелевенщины, элементы тоски по детству и воткнутая в зассанный сугроб облезлая в мишуре ёлка — вот тебе, батюшка и Новогоднее чтение. Атмосфера этого романа затягивает моментально, абсолютно устраняя рамки формы — то есть никакого ощущения «вот я сейчас читаю книгу» нет: в эту кладбищенскую одиссею погружаешься с головой, как в самый любимый и уютный сериал. Путь героя, молодого землекопа по кличке Крот, будет отчасти библейским (только все наоборот, а Каин сводный), отчасти сказочным (спящая царевна, она же мертвая невеста), а в основном философски — афористичным, в манере знаменитой остроты Раневской про могилу и пизду. Елизаров перемежает танатос эросом так же искусно, как и цитаты из Хайдеггера казарменными матерными прибаутками. В общем, читать эту энциклопедию русской смерти — сплошное филологическое и интеллектуальное удовольствие, если бы не одно общее НО. Проблема современной русской литературы — чудовищно абстрактные финалы. Этот плацкарт с торчащими ногами неспешно катился 800 страниц, за которые можно было все сказать, и замогильной мистики где надо подпустить, но зачем же, зачем же так ускоряться на последних поворотах, вываливая всю протухшую метафизику на стол?.. А впрочем, поддаваясь декадентским ноткам взятой темы, не нам судить, какой из уготованных концов плох. Кому читать: фанатам строк «и у неё будут твои глаза»; не бывавшим на поминках; бессмертным — обязательно. Что пить: выше мы уже разбирали различие между коньяками и бренди, обратимся к разнице между коньяком и арманьяком. Арманьяк делают из винограда урожая одного года, коньяк — чаще всего из сортов разных лет; арманьяк получают методом однократной непрерывной дистилляции, коньяк — методом двойной перегонки. Отсюда ещё выдержка, крепость, ну и цена арманьяка — все выше коньяка. Но живем один раз, можем себе позволить.

Всем привет, друзья! Начнём год с лонгрида! писательство Течение времени в художественном произведении Время года и суток не всегда напрямую влияет на сюжет, но часто влияет на внутреннее состояние персонажей, к тому же это одна из величин, которые необходимы для ощущения читателем реальности мира. Есть и другие факторы: место действия, условия, в которых происходит событие, время дня. Поэтому вот несколько вопросов, которые необходимо держать в голове: где? как? когда? при каких условиях? — эти вопросы должны раскрываться в любой сцене, либо следовать из предыдущих, потому как временные, пространственные и пр. рамки вводятся для ориентации в выдуманном мире. Читать статью полностью https://telegra.ph/Techenie-vremeni-v-hudozhestvennom-proizvedenii-01-03

«Мой год отдыха и релакса», Отесса Мофшег «Я верила, что у меня все наладится и исправится, если я смогу спать целыми днями». Главная героиня, имени которой мы не знаем – молодая, здоровая, красивая и не стесненная в средствах жительница Нью-Йорка. У нее есть работа и личная жизнь, но однажды она решает, что как-то от всего этого устала, и что здорово будет взять год отпуска и провести его во сне. Поскольку спать целыми сутками организм в норме не способен, героиня вооружается целой горой разнообразных таблеток и, просыпаясь, закидывается ими в разных сочетаниях, чтобы спать дальше. Тема какая-то слишком уж актуальная – кто, скажите на милость, не мечтал хоть раз за 2020 год заснуть и очнуться, когда этот чертов год уже закончится? Ну и на примере героини мы прекрасно видим, что это, конечно, никакое не решение проблем (а они у героини несомненно имеются, это только на первый взгляд она выглядит благополучной). Для меня эта книга о человеке, который на самом деле вообще никого в жизни не любит, и в первую очередь совершенно не любит себя. Читать об этом, с одной стороны, очень грустно, а с другой как-то целительно – понимаешь, что ты, обычный читатель с обычными проблемами, еще в общем-то вполне ничего держишься, если «отдых и релакс» героини не кажутся тебе привлекательными. Еще я, конечно, ждала, когда у девушки печень начнет отказывать с таким ядерным коктейлем препаратов – и очень удивлена, что ничего такого не случилось, а финал и вовсе выглядит так, будто замысел героини сработал (хотя по последним ее мыслям судя, вряд ли можно сказать, что она здорова). Читается книга достаточно быстро и легко, вот только перевод местами удивляет. Он вроде бы совсем свежий, роман вышел на русском в 2019 году, но местами думаешь: у переводчика что, не было доступа к интернету? Иначе как можно объяснить, что, например, тональный крем (foundation cream) переводят как «базовый крем», а объективацию женщины называют «опредмечиванием»? Еще там встречаются «микроволновый попкорн» и «СД» кириллицей (имеются в виду CD-диски), но это уже так, мелочи. Книга хорошо подойдет для чтения в моменты экзистенциального кризиса, когда кажется, что все тлен – только сперва убедитесь, что это не депрессия, а то мало ли. Если история героини кажется вам привлекательной, возможно, это повод отложить книжку и с кем-нибудь поговорить.

​​«1000 миль до Жамора: Путешествие по португальскому футболу». ⠀ Добрался-таки я до этой книги. Люблю жанр освещения культуры страны через футбол. Ранее я рецензировал такую о Турции (http://enotable.org/welcometohell), а еще ранее сам писал о мальтийском футболе (http://enotable.org/championsleaguesummer1). Перечитав собственный текст, могу утверждать, что, похоже, нормально овладел жанром “пишем про футбол”, по крайней мере вышло не хуже, чем у автора “Жамора”. ⠀ Жамор – это прозвище стадиона под Лиссабоном, где всегда играется финал Кубка Португалии, турнира, где участвуют команды всех лиг страны, не только гиганты из главной, постоянно оспаривающие чемпионство. В этом его прелесть, т.к. можно познакомиться с совершенно самобытными коллективами и городками. Вообще, в Португалии почти все болеют за 3 крупнейших команды, 2 из Лиссабона (Бенфика и Спортинг) и Порту из одноименного города. Ситуация похожа на болезнь, имя которой “три-клубитит”. От нее страдают все остальные  команды, которым не хватает внимания прессы и болельщиков, и денег последних. ⠀ Автор решил проследить за некоторыми из участвующих в турнире команд, начиная со скромного коллектива с Азорских о-вов и заканчивая финалом в Жаморе, в 1000 миль от Азор. Как и нужно, собственно описания матчей сведены к необходимому минимуму, а бол-во книги посвящено беседам с болельщиками, описанием истории клубов и их места в жизни города, общины. Антропология спорта. Такое вот суеверие с громкостью телевизора: Луису всегда приходится держать громкость телевизора на четном или нечетном числе, в зависимости от того, что окажется удачным в данный момент. Так что, если игра идет хорошо, и жена просит его уменьшить звук на одну ступеньку, он должен снизить его на две ступеньки, чтобы он оставался четным или нечетным. У Паулу другой подход. Если "Бенфика" играет дома, звук должен быть на уровне, при котором первая цифра выше, чем вторая, чтобы стимулировать победу хозяев. Например, 20, чтобы окончательный счет был 2-0. ⠀ Заканчивается книга летом 2019, в августе которого я сам побывал на футболе в Порту: мой Краснодар сенсационно хлопнул местный клуб 2-3. Эту легендарную игру даже не показали в РФ, так что я был свидетелем уникального матча. И должен сказать уже тогда, до прочтения книги, был впечатлен поддержкой клуба местными. Но теперь же у меня есть еще больше о чем при случае поболтать с португальцами.     https://telegra.ph/file/bb9e4cbc72074a84ccc1d.jpg

Не подумай, что я рехнулся. Это просто мысли вслух. Тебе не кажется, что единственную отличительную черту человека, черту, которая создаёт иллюзию нашего превосходства над остальными животными - фантазию, так упорно пытаются подавить? Интернет, подаривший нам ощущение свободы и в то же время альтернативу какому-либо занятию. «Ой, поваляюсь 15 минут, посмотрю YouTube» так нещадно поощряет нашу лень - изъян, возведённый 21-м веком в абсолют. Понимаю, что безумные теории заговора о сатанистах-педофилах, инопланетянах-рептилоидах звучат безумно. А может не так уж безумно? Как тебе идея добровольно-принудительного вакцинирования? Галдящие тысячи домохозяек выступают против зомбирования малышей, но что если часть инъекций подавляет стимулирование творческих порывов? Что ты знаешь об орбифронталтной коре головного мозга? Что ты знаешь о бензодивзепинах, которыми набивают глотки завсегдатаев дурдомов? Что ты знаешь о Боге? Всё это чертовски относительно, и я не в коем случае не уговариваю тебя поверить мне. Просто хочу быть с тобой честным: «Слепо доверять чему-либо - скользкая дорожка». Навряд ли у неё есть конец, скорее всего это просто зигзаги, на тротуарах которых лежат миллионы людей. Они смотрят на облака, пускают слюни и пытаются вспомнить: «К чему всё это?»

​​Писательские приемы: Эпитет Доводилось ли тебе задумываться, почему некоторые строки или выражения в книгах так цепляют внимание? Почему описания природы или внешности героев от одного автора — такие пресные и банальные, в то время как описания другого растаскивают на цитаты? Конечно, на то есть несколько причин, но мы поговорим о том, что превращает предложения в образы, и помогает вдохнуть жизнь в сухие слова. Об эпитетах. Упустим научный термин. Если твой текст — черно-белая раскраска с контурами, то эпитет — это акварельные краски, которыми ты ее разукрашиваешь. Вместе с ним слова становятся образами, рисуют в головах читателей картины, пробирают до мурашек. Эпитет чаще всего бывает прилагательным («живые глаза»), наречием («зверски голодный»), существительным («ночь забытия») и причастием («лист, звенящий и танцующий в тишине веков»). Любая часть речи, кроме глаголов, может стать эпитетом для усиления нужных слов и передачи ярких эмоций. Когда использовать эпитеты? Всегда, когда хочешь приукрасить слово, добавить ему свою изюминку, выделить его среди прочих. В художественных книгах они разбросаны сплошь и рядом, как грибы после дождя — благодаря этому авторам удается передать уникальную атмосферу своей истории, сделать героев чуточку живее, а сам мир — более запоминающимся. Эпитеты уточняют отличительные признаки предмета, усиливают и подчеркивают их — так получается уникальный образ, который выстраивается в голове читателя. Значение эпитетов на примере Вот описание героини из романа А. Байетт «Обладать»: «Тусклые каштановые волосы были распущены, из них смотрело бескровное лицо обитательницы подземелья» В голове у читателя уже складывается мрачный образ. Но что станет с предложением, если забрать эпитеты? «Каштановые волосы были распущенны, из них смотрело лицо обитательницы подземелья» Смысл предложения не меняется, но теряется образ — теперь героиня ничем не отличается от любой женщины с каштановыми волосами, а оборот «обитательницы подземелья» не подкрепляется визуальным подтверждением. Итог: эпитеты уместны, если ты описываешь героев, их эмоции, пейзажи природы или города. Они помогают четко донести нужный образ или мысль, сделать общую картину происходящего ярче и живописнее. При этом, стоит подбирать незаезженные и нестандартные эпитеты к словам — так писатели создают «авторские эпитеты» вроде «кудрявого сумрака» Есенина или «немого покоя» Бунина. Напоследок, хочу привести строки из стихотворения В. Маяковского «Лиличка», в которых можно увидеть силу метко подобранного эпитета. Всего лишь несколько слов помогают автору отразить невыразимое страдание, что он испытывает из-за безответных чувств. «Вспомни — за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще — выгонишь, можешь быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав» MeWrite https://telegra.ph/file/f9dae11c654fc0d3e9333.jpg

Филипп Бессон «Хватит врать» «Но не тут-то было, я вскакиваю, бегу за ним вслед, и не затем, чтобы проверить, ведь в тот момент я ещё убеждён в своей правоте, в правоте, идущей вразрез с доводами рассудка, вопреки очевидности, и вот на улице я его догоняю, касаюсь рукой его плеча, он оборачивается и» История о первой любви: восхитительной, невозможной, ранящей, тайной, безумной. Когда хочешь проводить каждую минуту с одним человеком, но при этом боишься напугать его своей откровенностью и страстью. История о первом расставании: таком внезапном, что ты проносишь через всю жизнь вопросы «что было не так?», «а мог ли я все изменить?» и оглушающую, невыносимую тоску по человеку. История о втором шансе: упущенном навсегда. Трогательный роман о школьной любви и принятии своей ориентации во времена, когда тебе кричали в след и поджидали за углом. И конечно о последствиях, трагичных и необратимых, если скрывать свою сущность от себя самого.

​​​​​​Многие испытывают щекотку в гортани, как будто им пришлось глотнуть ложку песка. Подумать только! И всё из-за искусства. Постсоветское образование приложило руку к тому, чтобы разговоры о литературе, изобразительном и театральном искусстве вызывали зевоту. Радует факт того, что никто тебя больше не заставит держать на голове стопку свинцовых книг. Сегодня самообразование - обычное дело. Только вот информации океан и капля, с чего же начать? Всё и стразы - личная рекомендация, которая с недавних пор красуется в закреплённых диалогах моего Telegram. Автор расскажет тебе о современном искусстве с позиции человека с чертовски хорошим вкусом. Она проведёт тебя по художественным выставкам, покажет волнующие акции и заполнит пробелы отменным кино. Внимательный к деталям Эггерс, харизматичная ругань Лимонова, фундаментальная оппозиция Летова, эпатажный похуизм Хаски - обо всём этом увлекательно и свежо пишет наша новая подруга. Присоединяйся, не трусь. https://telegra.ph/file/4c83b0e045164e370da91.mp4

​​​​«Лучшая книга, которую я когда-либо сжигал» — Джон Леннон о книге «Грейпфрут». На новогодние праздники решила зависнуть с книгой «Грейпфрут» (1964) художницы Йоко Оно. У меня, к сожалению, pdf-вариант. К сожалению, потому что «Грейпфрут» сама по себе выглядит как объект искусства – квадратная, с ярко-желтой обложкой и чб фото художницы на ней. Вообще, книга очень популярная и не первый раз переиздается, и одной из ранних ее обложек, например, была изображена голая задница. «Грейпфрут» — памятник концептуального искусства, где главный тезис сводится к тому, что для искусства необходима только идея. С учетом того, что карьера Йоко Оно как художницы постоянно подвергается сомнениям с разных сторон, ранее Энди Уорхол называл ее банальной, а Леннон «самой известной из всех неизвестных художников», тезис про главенство идеи над всем в ее случае работает удачно. Книга состоит из фраз – повелительных, странных или даже порой абсурдистских, предложений, типа поори на стену или в небо, смейся или кашляй всю неделю, заставь группу людей думать об одном и том же в течение 30 секунд и т.д. Это упражнения по искусству или искусству жить интересно, – выбирает тот, к кому попадает эта книга. Каждый читатель переживает опыт: самостоятельно конструирует авторский замысел и смысл прочитанного, может быть, даже создает перформанс или оказывается внутри чужого. "Burn this book after you've read it." — сказала Йоко Оно об этой книге. Прилагаю скрин из книги: https://telegra.ph/file/81dd5dbd6dfe889962d06.jpg

театр док искусство Театр, документальное кино, компьютерная игра и утопия, короче, очень странно, но дико круто: https://apollonia.today/ubi Речь о новом проекте куратора Вити Вилисова Sitting In A Room. I Am (SIARIA), для которого нужен только хороший (мощный) телефон, ≈450 рублей на оплату приложения и где-то 2 метра свободного реального физического пространства перед вами. SIARIA был сделан во время самоизоляции и объединил сразу несколько видов деятельности: документальное кино, цифровое искусство, подкаст, игра и спектакль с дополненной реальностью. Посетить театр, не поднимая жопы с дивана – не новость. На фоне беспомощных попыток многих наших деятелей культуры безуспешно сыграть в диджитал, проект Вилисова имеет под собой серьезный исследовательский подход и конструирует абсолютно новые смыслы – это не о вечных темах добра и зла и тд и тп, эта работа о нас с вами здесь и сейчас. В основу спектакля легла концепция о безусловном базовом доходе (ББД). В современном мире наиболее незащищенные люди умирают, а мир до сих пор живет по формуле «выживает сильнейший». ББД это некоторая стандартная прожиточная сумма, полагающаяся каждому (любому) человеку и не позволяющая ему умереть от голода, холода, коллекторских преследований и тд, то есть о того, что так часто случается в неолиберальной системе, подобно дементорам пожирающей человеческие жизни. А 450 рублей, которые необходимо заплатить, ну фактически, и корпорации зла тоже, смахивает на злую иронию. Идея безусловного базового дохода для современного общества — утопичная и подрывная: в самом деле, если всем платить деньги, то кто будет работать, и как скоро они закончатся? На этот вопрос в игре-спектакле приводится лаконичный ответ: деньги не закончатся, а люди будут работать все равно. Безусловный базовый доход даст человеку больше свободы в выборе любимого дела, отменит рабский труд и работу за мизерную оплату; для женщин, не имеющих работы и вынужденных сидеть дома с детьми, такой доход станет определенной подушкой безопасности. В общем, получился внушительный по-настоящему исследовательский материал. Если вы интересуетесь театром и современным искусством, рекомендую пройти этот "спектакль-опыт", совсем не характерный для привычного российского театра. Ну, просто еще раз увидеть, что театр уже не начинается с вешалки. http://apollonia.today/ubi/

театр Для тех, у кого в жизни мало унижений, Мультимедиа Арт Музей выкатил кибер-спектакль http://aiq-test.ru/ от режиссера Габбилена Г. В подводке к спектаклю написано: «Опасность Искусственного Интеллекта остается недоказанной, но определение его необходимо, поскольку машины, способные собирать, отслеживать и анализировать множество данных о людях, потенциально могут использовать полученную информацию против них». Кто-то явно вдохновлялся «Черным зеркалом». Начала проходить. Задумка очень интересная, но есть одно НО. Это отвращение, нарастающее с каждым следующим вопросом. В начале спрашивают ваш пол, исходя из этого в нужном вам порядке формируется свой пул вопросов, каждый из которых это как бы попытка газлайтинга и насмешки над отвечающим. Спектакль в гугл-формах в формате теста для года самоизоляции в нашей стране, где цифровизация без преувеличения на мировом уровне, что даже голосование по поправкам было проведено онлайн, очень ситуативен. Плюс здесь неплохо показан идиотизм анкетирования, вопросов, дублирующих друг друга. Правда, по ощущениям было похоже на допрос в Следственном комитете РФ. Ну, кто не в курсе – там тоже один вопрос повторяют по 10 раз в разных вариациях, так сказать, тест на внимательность. Это было неприятно. Я очень сильно могу ошибаться, но для выявления коэффициента ИИ необязательно делать вопросы в настолько абьюзивной форме, а если хочешь унижать людей, для этого не нужно придумывать спектакли. Upd Я сломалась на моменте ввода почты, тем не менее, считаю, что эксперимент (по всем правилам проведения эксперимента) получился. Будем считать, что впервые в жизни я вышла из зала.

В очередной раз ввязалась в спор о том, зачем школьникам читать классику, они же всё равно еще ничего не понимают. Решила сварганить манифест. Итак, попробую начать с аксиомы: язык – это сознание. Мы мыслим словами. Ради эксперимента попробуйте оформить какое-нибудь размышление только картинками. Вы непременно упретесь в слова. Из этой аксиомы вытекает, что чем богаче язык, тем шире сознание, тем всеохватнее и ярче мысли, тем сложнее устроен человек, а значит, и мир вокруг него. Без чтения книг язык не развить. Выучить – можно. Никто не рождается с умением читать, но начинает болтать, будучи карапузом. Книги расширяют словарь и помогают организовать речь. Я говорю не только о правильности речи с точки зрения грамматики, я имею в виду еще и ее логику. Бессвязные предложения, даже обсаженные эпитетами или терминами, оголяют хаос, творящийся в голове говорящего. Но не все книги ценны. Многие книги – всего лишь типографский продукт, которым можно, в лучшем случае, вылечить окосевшую полку. Из школьной программы спокойно, без ущерба для скреп и завуча, можно вышвырнуть часть рекомендуемой литературы. Например, я точно за то, чтобы отправить «Кому на Руси жить хорошо» в плаванье внеклассного чтения. Или «Судьбу человека» Шолохова за лживость – вообще к чертовой матери. Но как можно ставить под сомнение необходимость чтения классики в школе? Классическое произведение – это текст, в котором люди из прошлого говорят о том же, что мы, и чувствуют то же, что мы. Пусть они там носят парики или широкие платья. Пусть у них там канделябры или примусы. На балах они там, или под лестницей. У них те же страсти, грехи и радости, что и у нас. Конечно, у детей мало жизненного опыта. Но книги контрабандой протаскивают чужой опыт, волнения и переживания в детское сердце, делая его добрее, а душу – тоньше. Пусть многое из прочитанного не осознается как важное, но оно учит сопереживать, а еще запускает важный механизм – механизм анализа. К тому же литература, как сказал мой друг, – средство от смятения. Прочитанное и осознанное, пусть не до конца, прививает от жизненной тряски. Закончу словами моего ученика, который пришел ко мне полтора года назад со словами, что он ненавидит читать: «Я наконец-то понял, что люблю литературу! Ведь они все там… живые, как мы!»