Талантливое произведение говорит правду Никогда не думал, что докачусь до...

гугожа_образовательный Вечный вопрос: как заработать на своих книгах? Нашла очень крутую статью о монетизации книг. За полгода автор детских сказок Юлия Шлепанова перепробовала 9 способов продать произведение и в итоге нашла оптимальный. Спойлер: это не Литрес, не Ридеро, не Литнет и не Author.today. https://kidsskazki.ru/salebooks https://kidsskazki.ru/salebooks

«Новая этика» в литературной критике (?) vs карнавал имени Alterlit (https://www.alterlit.ru/) Громко заявившая о себе в соцсетях так называемая «альтернативная критика», как мне видится, ничего интересного из себя не представляет – а я ж специально, выжидаючи, понаблюдал за «критиками» со стороны. Делается ведь тут всё просто. Выезжает, жалобно поскуливая, на фейсбучный майданчик допотопный, времён начала «удаффкомовски» нулевых грузовичок, выходит из него исполин в китайской шапочке, но с огромной поролоновой помидориной на носу и зазывает публику: – А вот, что у меня есть, почтеннейшие дамы и господа, спешите видеть, только сегодня, только сейчас – шоу века и на века!!!! Широко знаменитый в узких кругах писатель N в авторском исполнении коллектива одесского ДК комедии и сатиры имени Остапа Балалайки!! Подходите же поближе, шоу уже транслируется по Первому каналу, а трансглюкационный сигнал отправляется в район Альфа Центавры, где нас смотрят наши братья по разуму – имхочиани. Человек достаёт из ларца с надписью «РЕШ» куклу, отдалённо кого-то напоминающую, называет её именем писателя N и начинает представление. Ну, то есть как представление: гонит несчастную куклу по тропинке книжного текста, заставляет спотыкаться в нужных местах об незначительный камешек речевой или фактологической ошибки и дико при этом регочет. Смешно же, бедолага N запнулся о дату или же напутал с технической деталькой в устройстве синхрофазотрона. А, значит, кто у нас этот самый N, почтенные дамы и господа? Всё правильно – гра-фо-ман, мугага, так его, писателя этого, с подвыподвертом в речку через тёщин забор. Действительно же забавный феномен «альтернативной» «критики» и в некотором роде новаторство заключается в том, что за то, чтобы поглазеть на шоу провинциального карнавала, не публика платит деньги, а это её, публику, приманивают призрачным намёком поживы. Вот буквально, достаёт исполин из-за пазухи тугой мешочек с нарисованной суммой в 100 000 (и еле проступающим на холще копирайтом в виде питона), подмигивает, и говорит: – Видали? Мешочек может достаться тебе, если будешь щедро лайкать представления нашего балагана и засылать креативы на «литературный» конкурс. Старайся, камрад, что я зря, что ли, перед тобой с фигуркой N выплясываю? И послушные зайки с казиношными нулями в круглых глазах прыгают вокруг грузовичка, лайкают-комментят, – схема безупречная. А иначе кого заинтересует скучные до зевоты, однотипные один в один простыни якобы смешного текста? Ну, а теперь, под занавес заметки, немного по серьёзу. Я вот думаю, модная в последнее время тема «новой этики» должна же себя, наверное, как-то проявить и в литературной критике? Не в том плане, что обозреватель должен с чопорным видом раскланиваться перед писателем и сыпать елейными комплиментами в адрес любой разбираемой книги. Критика на то и критика, чтобы разбирать произведение с критической точки зрения (сорри за сплошные масла масляные). «Новая критическая этика» в моём идеальном мире должна бы выработать такие правила разбора текста, которые бы позволяли действительно вычленять что-то важное в книге и, если и покусывать автора в холку, то за идейную недоработанность, композиционную рыхлость, неумение выстроить сюжет и т. д., – то есть за то, что держит общий каркас рассказа, повести или романа. А со стилистическими блохами и фактологическими косяками в текстах пусть играются на обочине лит-процесса сотрудники одесского карнавала: всё одно ведь даже и этот скудный репертуар публике надоест в скором времени. Сколько бы ты там мешочков с шестью нулями не вытаскивал из шляпы фокусника. https://www.alterlit.ru/

Рубрика антирейтинг Чак Паланик «Красивая ты» Рейтинг: 4/10 Я очень неоднозначно отношусь к Чаку Паланику. Не скажу, что считаю его плохим писателем, нет. Дело в том, что его книги все время проходят мимо меня, не задевая тех самых «струн». Даже «Бойцовский клуб» я не считаю таким уж сильным произведением, хотя признаю, что этот роман оказал ощутимое влияние на волну постмодернизма. Итак, что касается романа «Красивая ты». Мысль книги в целом неплохая: человеку нужен человек. Человеку нужно любить и чувствовать себя любимым. Ограничение примитивными удовольствиями ведёт к распаду личности, а если глобально — к деградации общества. Мысль — хороша, и сюжет динамичный. Но к сожалению, рекомендовать этот роман я не могу. Почему так? Мне не нравится сама идея власти над чужим сознанием посредством инструментов удовлетворения базовых потребностей. Также в своём романе Паланик показывает, что человека можно очень легко сломать с помощью удовольствия, разрушая его психику за один подход. Сознание — не игрушка, а чтобы направить его в нужное русло, надо придумать способы похитрее. Мне так же не понравилось снисходительно-брезгливое отношение автора к женскому полу. Исходя из модели, описанной им в романе, женщина продаст душу, семью, работу и все свои достижения за несколько часов экстаза. Размышляя над романом «Красивая ты», я ещё раз убеждаюсь в том, что восхищаюсь писателями, которые умеют показать настоящую глубину человека, а не только ползать на поверхности, выдавая свои скромные исследования за истину. Кстати, на истину в последней инстанции я тоже не претендую. И еще раз напоминаю, что рубрика антирейтинга — исключительно субъективная.

Петер Хандке “Страх вратаря перед одиннадцатиметровым” (1970) Иногда я хожу в книжный в состоянии “впарьте мне что-нибудь”. В тот вечер, когда у меня появился “Страх вратаря…”, я спросил консультанта: - А есть что-нибудь по жести прям? Типа Берроуза, Айлетта, Сиратори. В следующий момент мне принесли целую кипу книг Жуандо и др. про однополую любовь и умышленное заражение венерическими заболеваниями. Я извинился, что криво описал задачу, хотя это выглядело как “один мой друг”. Благо в магазине где я затариваюсь, работают умнейшие люди и совершеннейшие котяшки. После сомнительных понтов, что уже читал примерно все, я завладел книжкой и ушел в закат. Прочитав первое предложение “Вратаря”, я сразу понял, что уже видел такой стилёк: “Монтеру Йозефу Блоху, в прошлом известному вратарю, когда он в обед явился на работу, объявили, что он уволен”. Знаете, кто еще создавал завязку в одно предложение?! Кафка! “По-видимому, кто-то написал на Йозефа К. донос, поскольку однажды утром он был арестован, хотя ничего противозаконного не совершил”, - так начинается роман “Процесс” и игра “найди австрияка”. В общем, если вам нравится Кафка - Хандке однозначно ваш выбор. Остальной текст для тех, кто хочет узнать, насколько глубока кроличья нора. Исследователи относят произведение к авангарду, но у меня тут ряд вопросов, потому что Хандке в этой книге не делает ничего нового. Достоевский уже придумал подпольного человека и экзистенциализм задолго до Сартра. Кафка придумал флоу, когда слова бьют в голову, как капли с потолка в испытаниях снайперов. Камю в романе “Посторонний” докрутил тему преступления и наказания. Кажется, что Хандке это такой Такседо Маск, который врывается после драки и говорит, что справедливость восстановлена, на этом его работа здесь окончена. “Страх вратаря...” ничего нового не предлагает и это должно звучать критикой, но что если Хандке был интересен даже не бракованный вратарь, а вот это неуловимое ощущение, когда игрок уже ударил по мячу, а вратарь еще не понимает, в какой угол прыгать. Йозеф Блох очевидно болен, но он пытается стать полевым игроком, тогда как герои Кафки на правах самых толстых соглашаются встать на ворота. Возможно, Хандке выбрал чужой язык, чтобы показать, что не боится выездных матчей и легко забивает даже на поле соперника. На мой взгляд, автору не хватило зубов, чтобы вырвать очко у Кафки))00). Да, Хандке удалось показать другого героя, но весь его жест сводится к тому, что он вклеил карточку с Марадоной в “Зенит”. 7 из 10

Мария Степанова “Памяти памяти” (2017) ноунеймы Мне очень нравится выражение “Back to roots” - обычно так описывают некогда популярную группу, которая нашла свой звук, но потом из-за череды скандалов, наркотиков, ударившегося в религию басиста и вышедшего в окно гитариста, потеряла все. Тогда группа “возвращается к корням”, чтобы перезапустить свою карьеру и прокатиться по 40 городам России с туром. Кажется, что книга “Памяти памяти” устроена похожим образом. Автор собирает культурные артефакты своей семьи и через время и смерть тянется к истоку, откуда все началось. Примерно после первой из трех частей приходит понимание, что сюжета не будет, а Степанова скорее исследует сам феномен памяти и ложной памяти, в том числе. У такой идеи весьма много западных аналогов, например, “Луковица памяти” Гюнтера Грасса, где автор также промывает личный опыт в поисках золота. С другой стороны, книга во многом перекликается с романом “Казус Кукоцкого” Улицкой. Что отличает текст Степановой? Обложку книги украшает надпись “романс”, но пусть она вас не пугает - по обилию выразительных средств текст, конечно, похож на белый стих, но произведение все-таки прозаическое. Сама Степанова издала несколько поэтических книг, поэтому для нее это такая компромиссная форма. По ходу повествования Степанова натыкается на довольно мощные философские вещи, но ей почему-то интереснее рассказать о цвете занавесок в прихожей ее тети 60 лет назад. Автор как будто задалась идеей показать читателям что-то очень личное, а потом испугалась этой интимности и попыталась замять историю. Это создает неприятный разрыв между ожиданием и реальностью. В этом путешествии по волнам памяти легко потерять ветер в парусах и бросить книгу на середине. 7 из 10

Привет! Так случилось, что последние четыре недели я лежу в больнице. Тут есть полка с интересными штуками в духе «Фантасты Чехословакии», но читать особо не тянет не из-за состояния, со мной все уже хорошо. Дело в том, что мне пришло в голову словосочетание «сердце всего», но я хрен знает, что это такое. Вывеска на ничего. Я много раз прокручивал его в голове, пытаясь воссоздать ощущение, при котором оно появилось. Меня только привезли из реанимации, я долго пялился в окно и очень хотел откатить время назад, хотя бы на неделю, чтобы ничего этого не происходило, но как-то увлекся и календарь потерял лишних 150 лет. Я вдруг живо представил Петербург и время, когда уже нет крепостных, но есть дворовые, а за обращение «барин» могут высечь опять, как в годы золотые. Телефона у меня тогда не было, а из того, что стояло на полке, под это настроение лучше всего подходил Гончаров. Пока я тянулся к книге без опознавательных знаков, кроме фамилии автора и цифры 7, я уже мысленно согласился перечитать любой из его романов, но книга оказалась о другом: повести, очерки и воспоминания. Первым шел очерк «Иван Савич Поджабрин». - Ох уж эти говорящие фамилии, - подумал я и приступил. Произведение рассказывает о временах, когда еще не было тиндера и возможности выставить дальность поисков «второй половинки» на 20 метров. Молодой человек ведет праздный образ жизни и постоянно ищет знакомства с соседками, но когда соблазняет их, а они начинают надеяться на свадьбу - переезжает и концы в воду. Это было то, что нужно, чтобы вернуться к чему-то простому и начать игру заново. Также в этой книге мне понравился очерк «Слуги старого века». Гончаров в нем очень честный и это подкупает с потрохами. Еще мне понравилась повесть «Лихая болесть», которая не была опубликована при жизни автора, а с ней вообще не так все просто, как кажется. Это чтение наполнило мое червивое сердечко какой-то особенной теплотой русской печи. Поэтому, когда мне посоветовали прочитать рассказ «Настя» Сорокина, я как-то по-особенному воодушевился, хотя смутно представлял о чем там. Дело в том, что в этом рассказе имеется акт каннибализма. Но у Сорокина и Ахматова яйца откладывала, чему тут удивляться? Я вдруг понял, почему «Настя» важный лоскут во всем полотне творчества Сорокина. Золотые гвозди из рассказа пригодятся в романе «Теллурия», а на огне будут готовить уже не человека, а книги в романе «Манарага», и еще пара пазлов после прочтения сходятся отлично, поэтому если вас не пугают такие темы, то лучше подставить ведро и приступать. По мере чтения этих и других книг, о которых я расскажу позже, стало приходить понимание, что такое «сердце всего». Оказалось, что это вроде данных, из которых заново можно собраться, как Вольтрон или Дионис - тег ё селф, как говорится. Вот очень круто, если у вас заранее будет такой список вещей. На всякий случай, как и ведро в этой истории. А еще на этой неделе будет обзор на роман Ивлина Во. Спасибо, что читаете Синие занавески.

​​Памятка любителям физиологических, биологических и анатомических реакций организма на раздражители После подобного вступления многие писатели наверняка поморщились. И это неспроста — заголовок набит медицинскими терминами, а также англицизмами. Пусть это и касается в основном совсем уж начинающих писателей, но некоторые, даже более опытные любят использовать в своих текстах нечто подобное: «У Васи участился пульс» или «У Васи зашкаливал адреналин», — явно не самые лучшие формулировки для художественного текста. Можно сказать, что Вася слышал/чувствовал, как часто бьётся его сердце, пусть это и немного заезженная фраза, но и она лучше представленных выше вариантов. Что уж говорить о любителях использовать такие термины, как дофамин, серотонин, окситоцин, кровяное давление и пр. опять же для описания ощущений — это и вовсе неприемлемо. Недавно в писательском паблике читал статью, в которой на полном серьёзе кто-то разбирал, какой гормон за что отвечает в организме человека, дескать, пусть начинающие хотя бы правильно применяют термины. Да, если ваш герой медик, то знание таких вещей для него станет плюсом, и то, если они вписаны в речь и мысли персонажа, либо автор использует их исключительно как литературный приём. Помним, как Паланик в «Бойцовском клубе» описывал эмоции рассказчика: «Я предстательная железа Джека» и т. п. Когда это является «фишкой» персонажа — совсем другое дело. Подытожу: если герой Вася, занимаясь сексом, чувствует прилив серотонина, для художественного текста такое описание крайне губительно, пусть даже это и правильно с точки зрения научной. В таком случае читатель будет чувствовать, что перед ним медицинская брошюра, а не художественное произведение. У нас есть целый спектр ощущений и действий, которые можно использовать, а также множество литературных приёмов, благодаря которым читатель увидит и поймёт то, что чувствует герой. И напоследок маленький отрывок из книги Стивена Кинга, где описывается сцена секса без всяких там серотонинов, впрысков адреналина и повышения пульса: «Оргазм ударил, как сладкая разрывная пуля, и разлетелся осколками по всему телу. Её ноги взлетели дюймов на шесть выше кухонной двери (один тапочек слетел с ноги и приземлился в гостиной), голова откинулась назад, и её тёмные волосы легли ему на предплечье лёгким щекочущим ручьём; и на самом пике удовольствия он поцеловал её в нежную белую шею». писательство https://telegra.ph/file/06e1c21f5fa6c7fa558c5.jpg

Аналитика моего творчества, часть 4 В прошлом выпуске: «Буду писать по две алки в месяц». В этом: «Одна алка, слава богу хоть одна!» Итак, я продолжаю писать свой роман, но меня сильно тормозит редакторская работа — наверняка вы заметили, что постов стало меньше, да и этот появился спустя 9 дней после окончания месяца (обещаю исправиться). Сейчас занимаюсь крупным проектом. Если вкратце, то чеченец, переживший в детстве войну, написал сборник рассказов. Можно сказать, что это скорее этакие "сочинения", которые мне нужно превратить в полноценное художественное произведение (как закончу, расскажу подробнее). Я немного слукавлю, если скажу, что времени на своё творчество у меня не остаётся, но вот творческой энергии крайне мало для того, чтобы полноценно вести два проекта. Отсюда и недовольство собственной эффективностью — внутренний конфликт с самим собой. Что ещё хочется сказать, заметил, что в моментах, где прописал план недостаточно тщательно, повествование начинает провисать и тормозить. Вместо сбитого действия, динамики, больше топчусь на месте и лью воду, т.к. картинку вижу расплывчато. Требуется больше времени для того, чтобы создать для эпизода необходимые ситуации, в которых проявятся нужные мне образы. Испытанием стала эротическая сцена. Редко приходится писать постельные сцены, хочется, чтобы это не было пошло, но при этом было сексуально и образно, а ещё соответствовало настроению героев, дабы сцена работала, а не просто была ради галочки. Вот уж не думал, что это доставит трудности. Но, кажется, я справился на твердую четвёрочку. Допиливать буду уже при редактуре. ПашаПишет А как поживает ваше творчество? Всё в лучшем виде, пишу, как заведённый. Неплохо, но хотелось бы лучше. Куда там! Работа, дела, подготовка к праздникам. На писательство времени почти нет. Забил. Сил нет, дайте отдышаться.

​​О ценностях и трендах Литература — не тот вид искусства, который обязан поспевать за трендами. Даже если автор создаёт произведение согласно сегодняшней повестке, то за этой маской всё равно должны скрываться вечные, незыблемые ценности. На первом плане пандемия коронавируса? Пусть так, но за ним должны быть понятные читателю проблемы: семейные ценности, борьба за жизнь, любовь, поддержка, разрушение или созидание внутреннего мира персонажа. Художественная литература должна не просто говорить о проблеме, но и изучать её влияние не только на людей, но и на их мир. За проблемой войны всегда стоит желание жить, за историей о наркотиках — разрушенные судьбы и попытка героев измениться к лучшему, за домашним насилием — проблематика семейных ценностей. Но всё это не будет интересным, если не окунуть читателя в мир героя, переживающего лишения на своей шкуре. Нельзя показывать проблему отстранённо. Издалека мы видим лишь вершину айсберга. Этим пользуются умелые журналисты. Когда задача стоит не заострять внимание, мы увидим статистические цифры и сухие тезисы ответственного политика: «В регионе 13 процентов населения проживает в аварийных домах». Если же им нужно показать проблему, они беседуют с семьёй, пережившей описанную ситуацию и таким образом говорят с читателем/зрителем с помощью эмоций: «Иван Иваныч с соседями уже 7 лет пытаются бороться с местной властью, которая не желает переселять их из аварийного дома». Вот он Иван Иваныч, вот его соседи, вот представитель администрации. Мысль подвластна контролю, а чувства — стихийны. Если хотим произвести на читателя впечатление, говорим с ним на языке эмоций. МыслиВслух https://telegra.ph/file/7608da9f740447294d8f3.jpg

​​Как же назывался первоначально роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»? Разве не «Копыто инженера»? Дело в том, что мало какое произведение с первого раза обретает законченную форму, особенно прозаическое. И в первую очередь — если мы говорим о таком сложном, крупном, многоуровневом жанре, как роман. И сюжет, и имена героев, и линии, и названия могут меняться многажды. Татьяну Ларину должны были звать Наташей, а Анну Каренину — Анастасией. В первых редакциях «Войны и мира» Элен прямо признается Пьеру в измене. А сам роман должен был быть посвящён декабристам. «Капитанская дочка» должна была называться «История Пугачёва» и была изначально вообще не о том. А «Мастер и Маргарита» сменили массу рабочих названий: «Копыто инженера», «Инженер с копытом», «Жонглёр с копытом» — и ряд других. Первую редакцию своего романа Булгаков просто-напросто уничтожил: это было вызвано запретом его пьесы «Кабала святош». Эта уничтоженная редакция не имела практически ничего общего с окончательным, знакомым нам, вариантом: там ни Маргариты, ни Мастера ещё не было. Окончательное название роман получил только спустя шесть лет от начала работы. А правки вносились до самой смерти Булгакова: он диктовал их жене, уже когда не мог ни вставать, ни писать на бумаге своей рукой. https://telegra.ph/file/84d9a392254f1b3b96557.jpg

Мэри Шелли и ее ужасы В день рождения Мэри Шелли в 1797 году ее мать, знаменитая английская протофеминистка Мэри Уолстонкрафт, писала мужу, не менее известному философу Уильяму Годвину: «Не сомневаюсь, что сегодня мы увидим зверюшку...» Через 10 дней Уолстонкрафт умерла. Ей не суждено было увидеть, как ее дочь создаст первый в истории научно-фантастический роман. Жизнь Мэри Уолстонкрафт Годвин с самого рождения была трагически типична для своего времени. Ее мать умерла из-за ошибки врача, забывшего помыть руки. В 16 лет Мэри по большой любви сбежала из дома с женатым поэтом Перси Шелли, чем обеспечила себя осуждением до самой смерти. Трое их детей умерли еще в младенчестве. После смерти Шелли, который стал законным мужем писательницы лишь после самоубийства его жены, много лет Мэри шантажировали публикацией ее утерянных писем и дневников возлюбленного. Даже ее главный роман «Франкенштейн», который в 1818 году вышел анонимно, много лет считали произведением мужа. Имя Мэри Шелли появилось на обложке лишь в 1831 году. В тексте The Guardian я нашла вполне подходящее описание для жизни Мэри: «...ее не читали исключительно как писателя, но всегда судили как женщину». Наверняка, именно поэтому мы ничего не знаем о романах и эссе, написанных после «Франкенштейна». В 1816 году Мэри отдыхала в соседнем с лордом Байроном домике на берегу Женевского озера. В один из вечеров он предложил гостям написать сверхъестественный рассказ. Мэри в предложенный дедлайн не уложилась (она писала «Франкенштейна» следующие два года), но зато смогла нащупать сюжет и придумать необычного героя. Фактически он был живым трупом, от которого отвернулись все, в том числе и его создатель Виктор Франкенштейн - настолько ужасным показался ему результат. Критики и биографы часто замечали, как этот фантастический сюжет рифмуется с жизнью самой романистки, отвергнутой отцом из-за побега с Шелли. Книгу «Франкенштейн, или Современный Прометей» издали, когда Мэри было 20 лет. В 1823 году по ней поставили спектакль, а еще через девяносто лет - первый фильм. По мнению писателя и исследователя Брайана Олдисса, именно «Франкенштейн» стоит считать первым в истории научно-фантастическим романом. Но идеальная страшилка для Хэллоуина - это пожалуй самое простое определение, которое можно дать тексту Мэри Шелли. В конце концов самый страшный персонаж ее романа - это высокомерие. А мне сегодняшней и вовсе кажется, что это очень подробное описание мира, который поглотила токсичная маскулинность. Будь у Виктора Франкенштейна эмпатия, монстру бы не пришлось придумывать злобный план по уничтожению всех его близких родственников. В общем, актуальное чтение на все времена. зарубежнаялитература роман

​​Сегодня в прокат выходит «Ширли» - вольная и очень красивая биография американской писательницы Ширли Джексон («Призрак дома на холме» - самое известное ее произведение) с Элизабет Мосс. Если соберетесь в кино, прочтите ее короткий, но очень известный рассказ «Лотерея». Одна из главных героинь фильма, молодая девушка Роуз, которая вместе с мужем гостит у Ширли, называет его «волнующе омерзительным». И это вполне подходит. https://telegra.ph/file/fc3cb6489fc78ed00ff58.jpg

​​Вычитал интересные подробности о гобелене из Байё в книге "Нити жизни: История мира сквозь игольное ушко": ⠀ "Вставляли ли они несанкционированные мотивы и свои камео или нет, присутствие вышивальщиц ощутимо, зафиксированное в их стежках. Оно видно в разнообразии вышивки - похожие стежки выполнены с разной степенью мастерства. Заметно оно и в показательной человечности небольших ошибок или примерах находчивости: внезапный переход на льняную нить, когда шерстяная пряжа закончилась; лошадь, вышитая зеленой нитью; некоторые доспехи, вышитые крестиком, а не более сложным цепным стежком (какой-нибудь менее опытной вышивальщицей). Есть пропущенные участки, где-то используется неправильный стежок - ошибки, несоответствия, упущения, которые указывают нам на них, на женщин, которые шили это произведение – несомненно, искусных, но усталых, торопливых, а иногда небрежных. ⠀ Заметно оно и в том, что они осознают стоимость своих материалов, цену труда, связанного с ручной окраской пряжи и ручным прядением шерсти. Они предпринимали небольшие попытки экономии, как при использовании челночного стежка для вышивания гладью, которая шьется без петель нити на обороте, чтобы сэкономить на пряже. Цветную нить использовали на всю длину тут и там, пока она не расходовалась полностью: и для изображения глаза, и буквы, и элемента кольчуги, пока она не заканчивалась". https://telegra.ph/file/99ef2548f7e3313fcf497.jpg

Три Фиванские пьесы: Антигона, Король Эдип, Эдип в Колоне | Софокл Популяризацией чтения античной литературы для русскоязычных читателей что-то, я смотрю, никто особенно не увлекается, так что потихоньку я буду заниматься этой задачкой сам. Софокл — один из трех великих древнегреческих драматургов, которые специализировались на "высоком жанре" — трагедии (там еще Эсхил и Еврипид были), и Аристотель говорил, что его трагедии обладают идеальным сюжетом и безупречно выстроенной композицией. Я Софокла раньше не читал, и сейчас случай особый: я начал работать над романом, и мне что-то подсказывает, что я могу многому у Софокла научиться, так как в чем-то композицией мое произведение напоминает пьесу-трагедию. Посмотрим, что из этого получится, ну а про Софокла, да и других античных авторов, я обязательно еще расскажу. Буря | Уильям Шекспир С Шекспиром преинтересная история. Во-первых, важно знать, что Шекспира считают одним из трех поэтов-праотцов английской литературы (там еще Чосер до и Мильтон после), при этом Шекспир выделяется тем, что он еще и драматург, поэтому его условное влияние на литературу и культуру заметнее. Я, как и все, немного читал его на русском в школе, затем читал его частично на русском и частично на английском в университете, даже упоминал его в несостоявшейся научной работе, и при этом нормально от начала до конца в оригинале не прочел, кажется, ничего. В такой ситуации мне с моим нынешним обстоятельным подходом было сложно определиться, с чего уже нормально и по-честному начать читать Шекспира. Меня выручила моя одногруппница, которая рассказала, как ей нравится роман Джона Фаулза "Коллекционер", но перед чтением которого обязательно нужно сначала прочитать "Бурю". Решение было принято единомоментно. Зима тревоги нашей | Джон Стейнбек С Джоном Стейнбеком, одним из важнейших американских новелистов двадцатого века, а также лауреатом Нобелевской премии по литературе, я познакомился совсем недавно: он, как оказалось, был страстным любителем Артурианских легенд и серьезнейшим почитателем Томаса Мэлори, и так вышло, что сейчас я пишу научную статью о его недописанной книге о Короле Артуре. Пока я готовился к написанию этой работы, я прочитал тонну корреспонденции Стейнбека (а он был любителем писать письма, причем переписку вел с, например, Жаклин Кеннеди, которой он высылал однажды томик Марка Аврелия, и Евгением Винавером — одним из ведущих исследователей Артурианской литературы середины двадцатого века) и, как мне кажется, неплохо узнал Стейнбека как человека, обнаружив на удивление, что он мне оказался очень интересен, а в чем-то и на меня похожим (или наоборот). Поэтому мне стало любопытно прочитать другие его произведения, из которых я надеюсь почерпнуть что-то для себя как для писателя, и что-то для себя как для просто человека. "О мышах и людях", классическую повесть, которую почти все британские старшеклассники проходят по обязательной программе, я уже прочитал (крутая, читайте), и на очереди "Зима тревоги нашей" — последний роман писателя, над которым он работал после первой попытки написать роман о Короле Артуре. Кстати, название к роману — цитата из Шекспира.

Небольшой лайфхак — как захотеть читать то, что читать не очень хочется Сразу скажу: я считаю, что почти никогда не нужно читать то, что не очень хочется. Но иногда бывает, что мы хотим прочитать вот этот роман, или хотим познакомиться вот с этим автором, но все как-то времени нет, да и сложно очень, да и книжка большая. Одним словом, нужно чуть-чуть больше мотивации. Во-первых, вам может повезти, и я расскажу (или уже рассказывал— пользуйтесь поиском!) об этом авторе/книге здесь. Тогда, конечно, вопрос снимается. Но если вы на ВЧТ ничего о книге или авторе не нашли, то Во-вторых, есть до ужаса простой лайфхак: идите в гугл, и забейте в поиск "почему нужно / важно читать <книга или автор>". Лучше это сделать на английском, но и на русском может сработать. На выходе вы получите несколько статей (не всегда очень высокого качества, но суть не в этом) или форум-тредов, в которых фанаты этой книги или автора будут перечислять плюсы и практические преимущества их чтения. Работает на ура: чаще всего вы просто найдете подтверждение тем причинам, по которым вы и планировали читать произведение под вопросом, и именно этого часто не хватает. Такой трюк лучше всего работает с классикой, как античной, так и более современной: Толстой, "Улисс", Диккенс, Фолкнер и Пинчон, и много-много других книг и авторов, про которых многие знают, у которых много поклонников, но за которые по разным причинам не торопятся браться. Только что проверил его на Катулле, и сразу захотелось его прочитать (шутка, я его итак хочу почитать). В общем, не стесняйтесь, гуглите и читайте хорошие книги!

Историографический метафикшен Мне кажется, одно только название этого поджанра литературы стоит того, чтобы обратить на него внимание. Итак, у нас тут смесь исторического романа и метафикшена. Что такое исторический роман мы с вами более-менее знаем, метафикшен же случается, когда художественное произведение не пытается прикинуться чем-то иным, а часто сразу заявляет, что оно — художественное произведение, например, когда Боргес в своем рассказе пишет, что вот, дескать, перед вами рассказ, а я — Боргес. Историографический метафикшен, таким образом, еще и нарочито игнорирует "историчность" литературы, обращая внимание на то, что история — это не то, что произошло в прошлом, а лишь то, что и как мы рассказываем о прошлом, и не стесняется использовать отсылки на как исторические, так и современные события и культурные феномены. Вот несколько известнейших примеров историографического метафикшена, с которыми трудно промахнуться, если вы хотите познакомиться с этим поджанром: - Женщина французского лейтенанта, Джон Фаулз - Обладать, Антония Сьюзетт Байетт - Английский пациент, Майкл Ондатже - Дети полуночи, Салман Рушди - Рэгтайм, Эдгар Доктороу

Древнегреческие трагедии, ч.2: С чего начать их читать Вот вам хорошая игра: попробуйте обнять свое дитя Руками, что по локоть в его крови. ~"Вакханки", Еврипид В прошлый раз мы поговорили о том, почему важно и интересно взяться за чтение древнегреческих трагедий. Теперь давайте обсудим, как их читать. Итак, у нас есть три главных драматурга, чьи трагедии считаются гениальными произведениями античности. Первый — Эсхил. По утверждению Аристотеля, именно он ввел в действие на сцене второго актера. Следующий — Софокл, военный ветеран, музыкант, и новатор: он расширил количество актеров, исполняющих основные роли, а его трагедии считаются самыми совершенными с точки зрения сюжета. Третий — Еврипид, мизогиник-интеллектуал, автор самых "трагичных" трагедий по утверждению того же Аристотеля. С чего начать? Тут нет единого ответа, я могу поделиться только своим опытом: Эсхил мне интересен меньше всего, потому что из-за небольшого количества актеров много внимания уделяется хору, и из-за этого проседает динамика — хор часто рассказывает легенды вокруг сюжета, воспевает традиции и богов, что интересно с академической и исторической точки зрения, но если вы только знакомитесь с жанром, может немного утомлять. У Еврипида я читал не так уж и много, но вот, например, одна из самых его знаменитых трагедий, "Вакханки", мне понравилсь меньше того, что я прочитал у Софокла. Я доверяю тому, что Аристотель говорил насчет сюжета произведений Софокла, и советую начать с него. До нас дошло только 7 трагедий Софокла (из как-минимум 120), поэтому можно только представлять себе, каким величайшим талантон он на самом деле обладал. Если вам интересно почитать о Троянской войне и ее героях, то берите "Аякс" или "Филоктет". Если же вы хотите прочитать одно, самое-самое известное и, вероятно, сильное произведение Софокла из сохранившихся, то это будет, конечно, "Царь Эдип". Если готовы прочитать сразу несколько, то можно повторить мой недавний опыт и прочитать три фиванские трагедии в том порядке, в котором они были написаны: "Антигона" (наверное, моя любимая), "Царь Эдип" и "Эдип в Колоне". По переводу — я читал все на английском, и, если у вас есть желание поступить так же, то могу посоветовать издания от Penguin Classics, или замечательное новенькое издание 'The Greek Plays' от Modern Library New York, там особенно хорошие переводы Еврипида, которого, как считается, переводить сложнее всего. Вообще, с переводами Софокла и Эсхила на русском должно быть тоже все в порядке. Нужно ли о чем-то знать заранее перед тем, как начать читать древнегреческих трагиков? Обсудим в завершающей, третьей части, через пару дней.

«Таинственная история Билли Миллигана» Дэниел Киз История Билли Миллигана – это история жизни совершенно реального человека, который страдал множественным расщеплением личности. Он был первым преступником в истории, который получил оправдательный приговор, когда суд признал, что грабежи и изнасилования совершал не он, а его другие личности. Всего в его голове соседствовали 24 личности. Это совершенно особенная книга, написанная как художественное произведение со своими поворотами сюжета, но основанная на 100% реальных событиях. Поэтому я долго не могла отойти от этой темы и прочитала тонну интервью, анализов его личности и разных гипотез психиатров и журналистов. В сентябре на русском вышло продолжение «Таинственной истории» о двенадцати годах борьбы Билли и его адвокатов против медицинской и судебной системы – «Войны Миллигана». Кроме этих книг, история Миллигана отражена в фильме «Сплит» Найта Шьямалана, и уже несколько лет ведутся съемки фильма «Переполненная комната» с Леонардо Ди Каприо в роли Билли.

​​Следим за эмоциями! Одна из проблем саморедактуры — это даже не недостаток опыта или знаний, а напрочь замыленный глаз. Перечитывая десятки раз собственное произведение, мы можем не замечать самые банальные косяки, которые бросаются в глаза при прочтении чужих черновиков. Один из таких косяков — эмоциональный отклик персонажей на внешнее воздействие. Иногда нам так нравится использование определенного приёма, пусть даже подсознательно, что мы пихаем его во все мыслимые и немыслимые моменты. Я часто замечаю это у других, но только после тычка в нос понял, что сильно заигрываюсь с «холодком/мурашками по коже», когда герою страшно или беспокойно. Следите за тем, как вы описываете одни и те же эмоциональные отклики у персонажей. Может оказаться, что вы часто используете «нервный смешок» при неудобной для персонажа ситуации, или у героя часто проскакивает улыбка, закатывание глаз или дрожь в коленях, там, где можно описать нужную эмоцию десятком других способов. На первый взгляд проблема несущественна, но, наткнувшись несколько раз подряд, к примеру, на «кривую улыбку», читатель невольно задумается: все ли в порядке у автора с фантазией? Это мы, авторы, можем простить друг другу подобные недостатки, ведь знаем, через какой производственный ад проходит писатель. Но читатель хочет чистый и красивый текст, и нам надо постараться сделать его таковым! писательство https://telegra.ph/file/cfc99a87ba0e6f340653c.jpg

кино В жанре быстрых рецензий. Честно говоря, не хотела писать про сериал «Мертвые души» Константинопольского, просто потому что это очень плохо. Но читая многие отзывы о том, что это смешно и остроумно, вставлю свои пять копеек. Начнём с того, что в 2020 году (а уже и в 2021) переиначивать произведения классиков, перенося все действие в сегодняшний день, — ну такое себе. Это уже давно сделали Богомолов и Серебренников, чуть ранее (примерно 50 лет тому назад или даже больше) это делали в европейском кино. Есть вопрос: доколе? Произведения Гоголя, как и Некрасова, как и Салтыкова-Щедрина и тд, создали целую вселенную русских архетипов, которые будут актуальны ещё очень долго. Однако, осовременивание классики, которая как бы обращена к универсальным и вечным темам, это и есть суррогат. В этом плане произведение Константинопольского претендует на индивидуальность творческого высказывания, но таковым не является. (Сноска: это как сделать выставку и перенести ее в онлайн пространство, тупо воспроизводя ее в 3D и забывая, что законы построения оффлайн и онлайн произведений отличаются.) Самое прекрасное, что есть в этом сериале, это актёр Цыганов, он же Чичиков. И я, кстати, тут недавно прям вот охуела, когда прочитала у Антиглянца, который ведут вроде культурные женщины, что Цыганов здесь «наконец, играет, а не ходит "на байнорическом" с сумрачным лицом». Налицо удивительное незнание матчасти. Если вы тоже согласны с Антиглянцем (на что, конечно, имеете полное право), то посмотрите фильм «Человек, который удивил всех». Делать из Чичикова фсбшника-коррупционера и при этом заставлять зрителя невольно испытывать к нему симпатию и даже сочувствие — зыбкий приём. Напомнило выставку Триеннале в Гараже со слоганом «Да здравствует коррупция и любовь», где нам потом объясняли, что коррупция это не всегда плохо. Да неужели? Давайте вы об этом расскажете, когда от коррупции перестанут в прямом смысле умирать люди. При всем вышеописанном от просмотра не отговариваю, но советую при этом прочесть интервью Константинопольского, которое он дал Зинаиде Пронченко: https://kinoart.ru/interviews/gordyatsya-chto-sozdali-kinoindustriyu-a-byl-sozdan-surrogat-i-otrava Там прекрасный диалог, из которого лично мне особенно полюбилось и запомнилось про упрощенное мировоззрение массового зрителя и самоцензуру, которая убивает всё. https://kinoart.ru/interviews/gordyatsya-chto-sozdali-kinoindustriyu-a-byl-sozdan-surrogat-i-otrava?utm_source=telegram.me&utm_medium=social&utm_campaign=grigoriy-mihaylovich-konstantinopolskiy

В очередной раз ввязалась в спор о том, зачем школьникам читать классику, они же всё равно еще ничего не понимают. Решила сварганить манифест. Итак, попробую начать с аксиомы: язык – это сознание. Мы мыслим словами. Ради эксперимента попробуйте оформить какое-нибудь размышление только картинками. Вы непременно упретесь в слова. Из этой аксиомы вытекает, что чем богаче язык, тем шире сознание, тем всеохватнее и ярче мысли, тем сложнее устроен человек, а значит, и мир вокруг него. Без чтения книг язык не развить. Выучить – можно. Никто не рождается с умением читать, но начинает болтать, будучи карапузом. Книги расширяют словарь и помогают организовать речь. Я говорю не только о правильности речи с точки зрения грамматики, я имею в виду еще и ее логику. Бессвязные предложения, даже обсаженные эпитетами или терминами, оголяют хаос, творящийся в голове говорящего. Но не все книги ценны. Многие книги – всего лишь типографский продукт, которым можно, в лучшем случае, вылечить окосевшую полку. Из школьной программы спокойно, без ущерба для скреп и завуча, можно вышвырнуть часть рекомендуемой литературы. Например, я точно за то, чтобы отправить «Кому на Руси жить хорошо» в плаванье внеклассного чтения. Или «Судьбу человека» Шолохова за лживость – вообще к чертовой матери. Но как можно ставить под сомнение необходимость чтения классики в школе? Классическое произведение – это текст, в котором люди из прошлого говорят о том же, что мы, и чувствуют то же, что мы. Пусть они там носят парики или широкие платья. Пусть у них там канделябры или примусы. На балах они там, или под лестницей. У них те же страсти, грехи и радости, что и у нас. Конечно, у детей мало жизненного опыта. Но книги контрабандой протаскивают чужой опыт, волнения и переживания в детское сердце, делая его добрее, а душу – тоньше. Пусть многое из прочитанного не осознается как важное, но оно учит сопереживать, а еще запускает важный механизм – механизм анализа. К тому же литература, как сказал мой друг, – средство от смятения. Прочитанное и осознанное, пусть не до конца, прививает от жизненной тряски. Закончу словами моего ученика, который пришел ко мне полтора года назад со словами, что он ненавидит читать: «Я наконец-то понял, что люблю литературу! Ведь они все там… живые, как мы!»

Меня время от времени просят посоветовать хорошие книги. Но советовать книгу, на мой взгляд, то же самое, что предлагать человека для отношений: каждому подходит что-то своё. Однако я решила составить список из десяти произведений, которые лично для меня являются фундаментальными творениями, ставшими частью внутренней архитектуры. 1. Юрий Томин с повестью «Карусели над городом» и её продолжением – «А, Б, В, Г, Д и другие». Детская-недетская книга о взрослении и взрослости. Сельский учитель физики и его ученик однажды во время опыта обнаруживают на столе неизвестно откуда взявшегося инопланетного младенца. Оригинально, иронично, тонко. В 11 лет первый раз прочла эти повести Томина, и они настолько сильно повлияли на меня, что я по сию пору говорю целыми фразами оттуда и с любовью поминаю автора и его персонажей. 2. Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать». Ремарк для меня автор юношеский. Я когда-то, лет в 16-18, им лихо объелась и с тех пор не читала больше, но помню, как он здорово меня встряхнул своими военными историями, всегда поданными с тремя главными компонентами: любовью, крепким алкоголем и заманчивой, дико вкусной снедью. 3. Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества». Этот короткий фрейдистский роман гениального латиноамериканского писателя следует прочитать хотя бы потому, что он перенасыщен событиями, аллегориями и дождем. 4. Братья Стругацкие «Хромая судьба» (обязательно с главами «Гадких лебедей»). Повесть внутри повести – о писателе и его произведении. Философская притча о роли человека в мире и о мире внутри человека. 5. Курт Воннегут «Бойня номер пять». Не знаю никого, кто мог бы, как Воннегут, писать о страшном с дерзкой подростковой иронией. Автор говорит с читателем так, словно у того болит, а он, как лекарь, заговаривает рану. Но рана-то, конечно, у самого писателя. 6. Виктор Астафьев «Царь-рыба». Именно благодаря Астафьеву я стала понимать истинную цену (а вернее, бесценность метафоры). Повесть-собрание новелл о людях севера. Не знаю никого, кто умеет так же ярко и метко описывать природу и чувства, как Виктор Петрович. 7. Михаил Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы». Я называю эту вещь гидом по психотравме. Страшный роман о разложении. Там не только беспрестанные физические смерти, но и тление вещи, природы. Какой-то сартровский кисель. От него тошнит. Автор изображает разрыв личности и реальности как причину гибели души. В общем, на ночь лучше Томина. 8. Антон Чехов «Дама с собачкой». Главный для меня рассказ Чехова. О тоске по любви и об этой самой любви – сильной, желанной, пусть и пришедшей к героям с опозданием. Один из самых гениальных рассказов обожаемого мною Чехова, над чьей рубашкой я рыдала в Ялте (обычно я так над рубашками не поступаю). 9. Леонид Андреев «Жизнь Василия Фивейского». Еще страшнее «Головлёвых». Повесть самого «кладбищенского» из русских писателей о грехе, расплате и о том, как вера вытесняет бога. Впечатлительным рекомендую только с утра. 10. Борис Пастернак «Спекторский». Произведение об обреченности. Настолько красиво и полно Пастернаковской живописью, что строки оттуда регулярными составами катаются в моей голове. Это сложная, многоэтажная поэма о кризисе среднего возраста, поэтому подросткам будет, пожалуй, скучно. А вот всем, кому за тридцать, – добро пожаловать на лирическое минное поле экзистенциализма. Про самые базовые вещи типа «Онегина», «Мёртвых душ» или «Мастера и Маргариты» я не упоминаю, потому что и так понятно. Для «Патреона» список расширю. Приходите туда, подписывайтесь. Всё, что там, только там. К тому же ваша поддержка, в том числе финансовая, – это моё топливо. Добро пожаловать!

Сразу три ведущие литературные премии открывают новый сезон 20 января начинается прием работ на соискание Литературной премии «Лицей» имени Александра Пушкина для молодых писателей и поэтов, Национальной литературной премии «Большая книга» и Всероссийский конкурс на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Представить произведения можно до 28 февраля 2021 года. Сегодня стартует пятый сезон литературной премии им. А. С. Пушкина «Лицей». К участию приглашаются поэты и прозаики 15-35 лет. Выдвинуть работы могут сами авторы, а также региональные издательства и средства массовой информации. Подать рукопись на соискание премии можно через специальную cсылку https://ridero.ru/contest/lyceum21/ Принимаются рукописи и произведения, опубликованные с 1 января 2020 года. Тексты, выложенные в интернете (за исключением социальных сетей), считаются публикацией. Положение о премии — на сайте https://pushkinprize.ru/. Общий призовой фонд составляет 4,8 миллионов рублей (I место – 1,2 млн, II место 700 тысяч, III место 500 тысяч рублей). Произведения лауреатов будут опубликованы на сайте премии и отдельным сборником в одном из ведущих издательств. https://ridero.ru/contest/lyceum21/

Добрый день, посоветуйте, пожалуйста, что-нибудь а-ля Унесённые ветром, эпохальное, чтоб на фоне исторические события ) сейчас читаю Сагу о Форсайтах и очень хочется что-нибудь ещё найти такое же крутое, спасибо! Добрый день! Признаюсь честно, я совсем не претендую на экспертность в теме масштабных исторических романов, так как практически их не читаю несмотря на то, что я историк по образованию (а, может, именно поэтому). Мне больше по душе романы, раскрывающие локальную историю какого-нибудь городка, местечка или даже отдельно взятого дома. Но какие-то очевидные вещи по запросу посоветовать могу, возможно, вы до них ещё не добрались. 1. Томас Манн «Будденброки» Одна из самых известных семейных саг в истории литературы, произведение такого масштаба, что любое его описание будет заведомо неполным. «Будденброки» - роман о жизни и упадке четырёх поколений богатой семьи торговцев из Любека на фоне истории Германии XVIII – XIX вв. Удивительно сбалансированный роман, в котором гармонично сочетаются социальная проблематика, философские размышления автора и не оставляющая равнодушным семейная история. 2. Джон Стейнбек - «К востоку от Эдема» Ещё одна семейная сага, на этот раз – об истории двух семей в Калифорнии начала ХХ века. Библейская тема прослеживается не только в названии: во время чтения вы не раз будете ловить отсылки на ветхозаветный сюжет о Каине и Авеле. Кроме того, именно в этом романе слог Стейнбека достиг своего совершенства, а его мастерство создания живых и цельных персонажей проявило себя во всей красе. 3. Элизабет Гаскелл - «Север и юг» С одной стороны, это мощный социальный роман, живописующий контраст между суетливым промышленным Севером Англии XIX века и тихим размеренным Югом. С другой, — прекрасный образец викторианского романа, в котором есть всё, за что мы викторианские романы любим: неспешный темп повествования, романтическая история в духе «Гордости и предубеждения» и очень британский колорит. Давайте делиться в комментариях, какие ещё романы подходят под запрос! Задать вопрос книжному страннику вопросдня

​М.Степнова «Женщины Лазаря» (2011 г.) О чем? О любви. О том, насколько она бывает разной. Сказочно-идеальной. Полной почти четвертьвековой ненависти. Практичной. Невзаимной. Дружеской, когда даёшь другому путевку в жизнь, а потом вы не расстаётесь до конца этой жизни. Несколько раз видела в отзывах, что «книга женская». Я бы сказала, что эта книга - для тех, кому интересно читать про чувства других. Вне зависимости от пола читателя. Роман рассказывает о жизни Лазаря Линдта - с момента, когда он, вшивый, похожий на беспризорника, появляется на пороге квартиры семьи Чалдоновых, до момента его кончины в степени знаменитого на весь Союз академика, причастного к созданию ядерной бомбы. А кроме самого Лазаря - о трёх женщинах, с которыми связана его любовь: Марусе, Галине Петровне и Лидочке. Дальше я хочу говорить о книге только как о первых пяти главах книги из шести. Почему - скажу в конце. Главное что можно сказать о романе - его персонажам веришь. В книге много абзацев посвящено описанию быта героев и политической ситуации в стране. Благодаря такой детализации события на страницах становятся почти осязаемыми, сопереживание к персонажам зарождается уже с первой главы. Революция, Великая Отечественная война и эвакуация, перестройка, развал Союза - всё это есть в книге, но эти глобальные события - фон, в центре которого люди, которые живут, любят, поддерживают и ненавидят. Еще подробнее быта автор описывает чувства своих персонажей: светлую, почти библейскую любовь Лазаря и всего мира к Марусе; животную ненависть Галины Петровны к Лазарю, которую он сам принимал за любовь; Лидочкину первую влюблённость; добродушное счастье большой семьи Питоврановых; непреклонную, жизнеутверждающую надежду эвакуированных в Энск (Пермь!). Автор пишет искренне и вкусно. Есть уместные отсылки к Набокову, Гайдару, Афанасьеву, есть колкие, ироничные высказывания и описания, есть фразы, которые я много раз перечитывала и потом переписывала в заметки телефона. Есть места, на которых разрывается сердце. Буду честной: когда закончилась линия Маруси я - навзрыд. Произведение очень сильное, оно вызывает много эмоций, мыслей и воспоминаний. После него хочется другими глазами посмотреть на некоторые собственные отношения. И простить тех, кто сделал сердцу больно. Но хочется это сделать недолго, пока не начнётся развязка всего романа https://telegra.ph/file/45f3df0d707e2ae4600f1.jpg

“Всякое улучшение в политической сфере должно исходить из облагораживания характера, но как же характеру облагородиться под влиянием варварского государственного строя?” Я люблю красивое. Причем именно так, без уточнений о сути или физической оболочке материала или явления. Красивым может быть литературное произведение с безупречно выстроенным сюжетом и стилистикой, может быть картина (причем я слабо разбираюсь в картинах, но бывает такое, что ты просто стоишь перед ней в галерее — и тебе хорошо), это может быть (разумеется!) человек, это может быть прекрасно продуманный и элегантный с точки зрения дизайна предмет (только посмотрите на виниловый проигрыватель Braun SK61) или пейзаж. Фридрих Шиллер дал объяснение этому феномену — способности наслаждаться чем-то красивым просто потому, что оно — красиво. Кроме того, Шиллер в своем главном философском труде (а заодно и одном из важнейших пост-античных текстов по философии искусства и эстетике) сформулировал еще одну важную мысль: во всем исключительную важность имеет стремление к гармонии. Это непростой текст (хоть и небольшой), но он, как и много других ключевых западноевропейских философских трудов, сполна вознаграждет внимательного читателя. Его нужно читать, наслаждаясь одновременно и стройности мысли, и глубому смыслу, который будет постепенно становиться доступным. Это такой текст, который нужно читать не торопясь, откладывать его и возращаться к нему снова. Я прочитал его на русском языке, и мне не хватило — планирую заказать еще версию от Penguin на английском, и буду возвращаться к тексту на обоих языках. Жаль, что не могу почитать в оригинале. Помните: если книга не стоит того, чтобы ее перечитывать, она не стоит того, чтобы ее читать. Эта книга стоит того, чтобы ее прочитать. Подборка цитат из книги Фридриха Шиллера “Письма об эстетическом воспитании человека”: https://telegra.ph/Ob-ehsteticheskom-vospitanii-cheloveka-Fridrih-SHiller-02-10 https://telegra.ph/Ob-ehsteticheskom-vospitanii-cheloveka-Fridrih-SHiller-02-10

Book: «Война в зазеркалье» Джон Ле Карре Еще одно умное произведение Ле Карре о том, что разведчики не всегда выглядят и ведут себя как Джеймсы Бонды. Обычно они усталые люди средних лет с несчастливой семейной жизнью, небольшими доходами и остатками совести, которые они заглушают плохим виски и служебным долгом. Вообще, Ле Карре страшно увлекательный писатель. Берешь его книгу и настолько увлекаешься, что пока до конца не дойдешь вместе с героями, уже и не выпутаться. Как не выпутался британский агент Лейзер, которого бросили свои же буквально через 24 часа после того, как забросили к врагу (в ГДР). И очевидно, что судьба поляка, который так верил британцам во время войны и сохранил эту веру на протяжении следующих 20 лет, будет очень и очень печальной. Как бы не плакал милый главный герой Эйверли. Я никогда не могу понять, были бы книги Ле Карре также мудры, если бы в них не было потрясающе закрученного сюжета. Читались бы они как протест против тех, кто зачем-то пытается нас охранять (от кого?)? Был бы сам автор так популярен, а его романы моментально экранизировались? У меня ответа нет, но я все больше и больше верю бывшему разведчику Джону Ле Карре. Мой личный рейтинг: 7/10 https://peresmeshniki.com/books/vojna-v-zazerkale-john-le-karre/

ТЕХНИКА «НЕМОГО КИНО» Объясняем действием, а не словами по методу сценариста мирового уровня Дэвида Мэмета В практических заданиях часто прошу написать текст без диалогов. Многим такое ограничение не нравится. Но именно так вы научитесь объяснять действием, а не словами. Года четыре назад такой способ развивать писательские навыки я подсмотрела на мастер-классе американского сценариста Дэвида Мэмета. Он давал очень любопытное задание: Представьте, что ваши персонажи не умеют говорить. Мэмет утверждал, если человек справится с заданием и напишет немое кино, то у него получится очень сильное произведение. Проверяла. Работает. Правда, придётся попотеть. Без подготовки такую задачу не осилить. Поэтому в своё время разработала для себя алгоритм, который помогал перестроить мозг на новый лад. Шаг первый: записываем историю так, как привыкли. Шаг второй: все диалоги и авторские объяснения происходящего переводим в действия. Чтобы выполнить второй пункт нужно задать себе простые вопросы: как может повести себя человек, чтобы действием выразить слова и мысли? Что он должен сделать, чтобы другой человек его понял? Такая манера работы над текстом помогает создать очень объемные картины происходящего. Аудитория моментально визуализирует себе текст, а это всегда цепляет. Если вам интересно послушать лекции Дэвида Мамета, их можно найти вот ЗДЕСЬ. Некоторые его лекции переведены на русский. Поищите в интернете. Пользуйтесь сами. Делитесь с коллегами и друзьями. ПИШЕМ ИНТЕРЕСНО с Екатериной Авалиани

ПРЕВРАЩАЕМ ВСЕМ ИЗВЕСТНУЮ ИСТОРИЮ В СОВЕРШЕННО НОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ. ЧАСТЬ 1. СМЕНА ЖАНРА Композицию «I will always love you», которая всему миру известна благодаря Уитни Хьюстон, сочинила кантри-певица Долли Партон. И песня, как ни странно, вовсе не о любви. Изначально Долли её написала, чтобы попрощаться со своим напарником из телешоу Портером Вагонером. Это была просто ковбойская песня со смыслом – «я тебя люблю, но ухожу». А вот во всемирно известный лирический хит композицию превратила именно Уитни. Она кардинально переработала произведение – изменила темп, добавила драму, иначе расставила акценты. Получилась совершенно другая песня. Всё то же самое можно сделать с текстом. ПРОСТО МЕНЯЕМ ЖАНР И ВСЁ. Как это сделать? Вы когда-нибудь пытались рассказать сказку «Колобок» как криминальный триллер? Или «Красную шапочку» превратить в остросоциальную драму? Нет?! Тогда самое время попробовать. О чём сказка «Колобок», если забыть о сказке? У двух пенсионеров, которые явно живут небогато, неожиданно появляется ребёнок. То ли дочь нагуляла, то ли подкидыш. Фраза «по сусекам поскребла» даёт богатую палитру версий. А, может, пенсионеры и вовсе были вовлечены в незаконный бизнес по торговле людьми. По амбару же наша бабка мела. Что это значит? Пришло время продавать малолетнего узника, они его из амбара достали, отмыли, проветрили, нарумянили (мол прилично и гуманно обращались) и стали покупателей дожидаться. Ну а дальше… всё зависит от вашего взгляда на этот сюжет. Забавно, правда? Мы просто посмотрели на эту историю с точки зрения другого жанра. И моментально нашли множество новых оттенков…Теперь о технике. Что делаем? ШАГ 1. Определяем жанр истории в оригинале. ШАГ 2. Ищем признаки другого жанра. ШАГ 3. Переписываем историю в совершенно новом жанре. С «Красной шапочкой» всё ещё веселее. Непутёвая мать отправляет маленькую дочь в лес. Одну. Это, как минимум, уголовная статья и лишение родительских прав. Из-за коррупции местных чиновников в проклятом лесу водится волк-людоед. А всё потому, что кто-то ворует вместо того, чтобы вовремя проводить санитарный отстрел. При желании, под личиной волка может скрываться педофил. Хотя нет, какой он педофил? Он же потом и бабушку того…Короче, лютый извращенец! Серийный маньяк, если хотите. Это я сильно утрирую, конечно. Но тренироваться на сказках удобнее и веселее всего. Кстати, многие очень серьёзные дяди тоже так балуются. «Меч Короля Артура» Гая Ричи появился именно благодаря этой простой, но очень эффективной технике. Причём он её воплотил буквально – взял сказку и превратил её в боевик. Пользуйтесь сами. Делитесь с коллегами и друзьями! ПИШЕМ ИНТЕРЕСНО с Екатериной Авалиани

ПРЕВРАЩАЕМ ВСЕМ ИЗВЕСТНУЮ ИСТОРИЮ В СОВЕРШЕННО НОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ. ЧАСТЬ 2. СМЕНА РАССКАЗЧИКА Представьте, каким бы был рассказ Тургенева «Муму», если бы вся история строилась от лица собаки? А если бы любую русскую сказку излагал не сторонний наблюдатель, а кто-то из главных героев? Готова поспорить, «Курочка ряба» в пересказе мышки была бы похожа на шпионский боевик «Миссия невыполнима». Возможно, вы об этом никогда не задумывались, но «курочка ряба» - это очень актуальная история. В 21 веке она про бизнес. От лица деда с бабкой эта история о том, как двое акционеров заприметили перспективного и талантливого креатора. Долго его растили, холили и лелеяли и вот, он, наконец, принёс первый прорывной проект. Но конкуренты не дремлют. Они выкрали технологию. Правда, выкрасть или скопировать – это одно. А вот довести до ума – совсем другое. Прекрасную идею конкуренты похоронили. Этими примерами я всего лишь хочу показать – всем известную историю можно рассказать по-новому. Иногда достаточно: ЗАМЕНИТЬ РАССКАЗЧИКА Сколько героев в произведении – столько разных версий произошедшего можно найти и описать. А дальше дело вкуса. Можно оставить одну версию. Ту, что понравилась больше всего. А можно создать шкатулку. Это когда несколько героев рассказывают одну и ту же историю, но каждый со своей точки зрения. В итоге получается несколько совершенно разных картин одного и того же события. Основные детали во всех историях будут одинаковыми. Это наши связки. А вот интерпретации событий – разные. Собственно, это и есть наша цель. Свежий взгляд и свежая форма. ЧЕГО ЕЩЁ МОЖНО ДОБИТЬСЯ СМЕНОЙ РАССКАЗЧИКА? Драма может превратиться в комедию или наоборот. Полностью изменятся стилистика и акценты. Можно смело вытаскивать наружу все виды конфликтов. И, конечно же, можно смело играть с композицией. Пользуйтесь сами. Делитесь с коллегами и друзьями! ПИШЕМ ИНТЕРЕСНО с Екатериной Авалиани

Глянул свежайший клип Земфиры, и пошёл смотреть сразу же комментарии на ютубе – удивительно, но практически нет злого и беспощадного хейта («аааа, земфирка скатилась, продала душу коммерческому дьяволу, за бабки рекламируют какую-то душную плейриксовскую шляпу»). Наоборот, немало комментов с благодарностью за точно подцепленное настроение, за то, что в фигуре Остина как будто даже представлен некий герой нашего времени, заточенный в убогом дне сурка постоянно разрушающейся жизни – в общем одно большое «спасибо» певице, в отличие от комментов на vc.ru, где скулёж стоит отчаянно-кекный. И в этом, конечно, своего рода парадокс того, как большое и настоящее искусство (а у Земфиры определённо оно) одним фактом своего существования перемалывает тот факт, что оно же и реклама. Да, реклама, да, продакт плейсмент. Ну и что? Что в этом, собственно, плохого? Если художник, творец в широком смысле может и хочет, то почему бы не подзаработать? Почему бы не сочинить песню про персонажа из мобильной игры? Почему не вписать в хорошую книгу «боллитры» (тут чистая абстракция, потому что никаких подобных примеров я не знаю, если честно) по заказу корпорации брендированный продукт этой самой корпорации, который разрешает конфликт? В конечном счёте, думаю, талантливого творца эти игры два в одном, все эти коммерческие бирюльки, – они просто улыбают и совершенно неважны по сравнению с тем, что он хочет и может сказать своим произведением. Да и получить немного гешефта (а в случае с Playrix в коллабе с таким брендом как Земфира – определённо много) тоже никогда не помешают. https://www.youtube.com/watch?app=desktop&v=ddnjNMv6-Ts&fbclid=IwAR1rZUNW7UcRIf67s-tpvQKDwlBbcQyHrsnvAnSGsmx-BBfiI8_9sBa8pgI

«Прислуга», Кэтрин Стокетт Я испытываю огромную, просто невыразимую благодарность к авторам, умеющим писать просто и ясно, создавая тексты, которые просто читаются на одном дыхании. «Прислуга» - как раз из таких, эту не самую маленькую книгу вполне реально прочитать дня за два-три (у меня ушло пять, просто потому что не очень много времени на книги было на прошлой неделе): только начав, даже не замечаешь, как оказываешься на сотой странице, потом на двухсотой, а там и до финала недалеко. Роман пытается освещать довольно серьезную тему, оставаясь при этом очень легким. Место действия книги – американский Юг в 1960-е. Повествование ведется по очереди от лица трех героинь: двух чернокожих служанок и одной юной и чрезвычайно инфантильной «белой леди», которая в какой-то момент понимает, что хотела бы написать книгу с историями чернокожей прислуги. Не слишком глубокий, в меру духоподъемный и сентиментальный роман о дружбе и борьбе за гражданские права в мире гламурных домохозяек и расовой сегрегации. Книга вышла в 2009, стала бестселлером, а в 2011 по ней сняли фильм с Октавией Спенсер, Виолой Дэвис и Эммой Стоун (фильм тоже вполне приятный). Но, конечно, читая «Прислугу» в 2021, невозможно не отметить, что я вообще вряд ли вспомнила бы о ней, если бы в прошлом году она не прогремела повторно, на этот раз в негативном ключе. Прошлым летом, в свете движения Black Lives Matter, роман и фильм сначала вновь стали суперпопулярными, а вскоре после этого подверглись жесткой критике. Книгу неоднократно назвали «плохим учебником о расизме», Виола Дэвис заявила, что ролью в одноименном фильме она «предала свой народ» – в общем, все максимально драматично. К тому, имела ли право белая писательница говорить от лица чернокожих служанок, тоже у всех появилась масса вопросов. Тут уж конечно не нам, потомкам крепостных крестьян из Восточной Европы, рассуждать, какие произведения достойны изображать расовую борьбу, а какие нет, так что озвучу только две более общие мысли. Во-первых, на мой взгляд, любая книга имеет право быть написанной, а кто угодно имеет право писать о чем угодно (насколько хорошо у них это получится, другой вопрос). А во-вторых, любую книгу (вообще любое произведение) следует воспринимать неотрывно от контекста создания. Например, «Прислуга» написана белой южанкой, выросшей в Джексоне, Миссисипи, в семье, где в шестидесятых работала эта самая прислуга. Не больше и не меньше. Можно ли считать, что это учебник чего бы то ни было? Вряд ли, не знаю, кому бы в голову пришло так считать изначально. Но можно ли полагать, что у писательницы имелся релевантный личный опыт, а главное – что она имела право рассказать историю со своего угла зрения? Безусловно. Пока писала этот пост, зашла на Нетфликс и обнаружила, что фильма «Прислуга» который летом занял в рейтинге сервиса первую строчку, там теперь нет (по крайней мере, в Чехии) – вместо него предлагают посмотреть «12 лет рабства». И вот это уже обидно.

Отправьте рассказ в космос. Текст облетит весь мир на МКС и его озвучат космонавты. В честь 60-летия полета Юрия Гагарина в космос "ЛитРес:Самиздат" и "Роскосмос" запускают конкурс коротких рассказов о космосе, освоении внеземного пространства и жизни космонавтов на орбитальной станции. Чтобы принять участие, опубликуйте произведение на платформе "ЛитРес:Самиздат" и до 4 марта подайте заявку на сайте конкурса. 12 апреля будут объявлены имена 10 победителей, чьи работы войдут в сборник рассказов. Книга отправится в космос уже в 2021 году, а ее аудиоверсию озвучат космонавты и чтецы проекта "ЛитРес:Чтец". Но и это не все. Жюри конкурса определит еще трех победителей: • первое место — планшет Samsung Galaxy Tab • второе место — Яндекс.Станция • третье место — Яндекс.Станция mini. Подробности ссылке: https://landing.selfpub.ru/space2021 https://landing.selfpub.ru/space2021

Как-то раз подруга пригласила меня на поэтические чтения в местный клуб, пользующийся в узких кругах сомнительной репутацией. Я и поэзия находимся на разных концах литературного спектра, но, так как антропологический интерес – главная движущая сила моей жизни, я никогда не отказываюсь от подобного рода авантюр. Провинциальная поэзия? Клуб, который на проверку оказался пропахшим кошками гаражом без признаков цивилизации? Отличное приключение, дайте два! Первым на сцену вышел семиклассник, который заявил, что своё дебютное стихотворение он написал после того, как неудачно распечатал домашнее задание по математике, и вместо ряда буковок и цифр принтер выплюнул ему в руки белый лист с единственным словом ЗАЧЕМ? И тогда семиклассник понял – зачем. В смысле, зачем это всё происходит в нашем бренном мире, нащупал внутри себя поэта, сел и написал свой первый шедевр (в этом месте я даже пожалела, что так мало времени уделяла в школьные годы домашним заданиям по математике: возможно, парочки экзистенциальных кризисов удалось бы избежать). Стихотворение, кстати, было неплохим – насколько я могу судить со своих книгоблогерских низин – то есть, оно спокойно могло бы выйти из-под пера любого подростка, который сейчас балуется стишками, а через десяток лет променяет поэзию на психотерапию. Но после неплохого начала, семиклассник нарушил единственное правило этого поэтического клуба – никогда и ни при каких условиях не говорить, что ты читаешь рэп. Что с ним случилось после того, как он, освистанный, покинул сцену, так и не добравшись до панчлайна? Пишет ли он стихи до сих пор? Читает ли рэп? Может быть, он второй Слава Марлоу, потенциалу которого не дали раскрыться воинствующие панкообразные поэты? Думаю, этого мы никогда не узнаем. После семиклассника на сцену вышел юноша в длинном чёрном плаще, с серым шарфом, перекинутым через плечо и загадочным томиком под мышкой (готова поспорить на что угодно – это был томик Байрона). В общем, типаж понятный. И какого же было моё удивление, когда через парочку стихотворений, пронизанных неприкрытым самолюбованием, он выдал нечто по-настоящему гениальное. С перепугу я решила, что нет, поэзия не умерла, она даже в глухих северных широтах живее всех живых. Но потом он заявил, что только что прочитал не самое известное произведение Мандельштама и, стыд и срам тому, кто этого не понял. Пришлось сидеть, стыдиться и в очередной раз разочаровываться в собственной безграмотности и томных романтических юношах, как будто придуманных для того, чтобы в них разочаровываться. Затем на сцену выходили современные менестрели, панки и рокеры (и больше ни одного рэпера, хотя, готова поклясться – в зале сидела еще парочка, но после фиаско семиклассника, они вряд ли были готовы на каминг аут). И когда на сцене девушка с именем Ночной Сторож читала очень грустные, но очень монотонные стихи, мы с подругой всё же решили покинуть мероприятие – все-таки, поэзия – это прекрасно, но мещанский быт, увы, никто не отменял.

"Видеть цель и назначение искусства в получаемом нами от него наслаждении — все равно, что приписывать, как это делают люди, стоящие на самой низшей степени нравственного развития (дикие, например), цель и значение пищи в наслаждении, получаемом от принятия ее." Эссе Толстого "Что такое искусство?" меня порядком удивило. Я знал, что в нем Толстой высказывал не совсем традиционную точку зрения на то, что можно причислять к искусству, но ожидал интересного толкования и аргументации. Теперь я понимаю, почему никто — ни литературоведы, ни философы — не воспринимали этот текст всерьез. Дело в том, что Толстой не только не выдерживает обязательной для такого рода работ логической последовательности внутри своих аргументаций, но и сами его аргументы взяты из воздуха, а, если быть более точным — из весьма вольных и сугубо авторских представлений Толстого о жизни. Толстой существует в своей идеалистической реальности: по его мнению, есть большое количество "гениальных художников, скрытых в народе" (и откуда они там взялись, интересно?), а существующие художники, писатели, музыканты, все сплошь живут в роскоши и оттого чувств, "свойственным всем людям", не испытывают. Кроме того он исходит из предпосылок, с которыми я вообще не понимаю, как можно согласиться: в его представлении люди, занятые в постановке спектакля, или открытии галереи, или издании книг — это люди, которые работают "подневольно... губительную и унизительную работу." У меня в этом месте на полях карандашом даже подписано: "Это почему вдруг?" Толстой совершенно не владеет стройностью терминологии: эстетическое наслаждение от искусства он сначала приравнивает к наслаждению от пищи, а потом этот же аргумент использует для того, чтобы объяснить, почему искусство не должно доставлять наслаждение. А его утверждение о том, что для того, чтобы сочинить хорошее литературное или музыкальное произведение, достаточно "правильно чувствовать", и вовсе смехотворно за рамками простонародных анекдотов (которые, судя по всему, Толстой как раз бы и причислил к искусству). С другой стороны, ряд наблюдений Толстого трудно опровергнуть. Пишет он про мощное искажение моральных ценностей вследствие почитания некоторых видов искусства, которые в том числе приводят к тому, что в городах ставят памятники, например, Верлену, который вел "жалкую, развратную жизнь". Посмотреть с этой стороны, так действительно, стихи стихами, а вряд ли кому-то захочется возводить такому человеку памятник, несомненно кричащий "делай как я!". Пишет он про то, что нравственность приносится в жертву красоте, и литература или живописное искусство этому, несомненно, способствуют. Конечно, Толстой (особенно во второй половине своего эссе) звучит временами чересчур по-ханжески, но с рядом его наблюдений можно согласиться. Подведу итог: в эссе Толстого есть стоящие предпосылки и наблюдения, но, будучи доведенными до крайности, они перестают быть логически верными и вся финальная аргументация рассыпается. Мне финальные доводы Толстого чужды, потому что его "искусство будущего" — искусство привитивизма, которое по определению должно быть доступно всем людям вне зависимости от их способностей, интересов и эрудированности. Для меня настоящее искусство олицетворяет стремление человека постичь непознанное и приблизиться к совершенству, для Толстого настоящим искусством являются "детские пляски", "пение баб" и народные частушки. И самое оскорбительное в его эссе это, конечно, неприкрытая ненависть Толстого к величайшему пианисту и композитору Ференцу Листу (просто послушайте его Totentanz). Итак, встречайте подборку цитат из работы Льва Толстого "Что такое искусство?": https://telegra.ph/CHto-takoe-iskusstvo-Lev-Tolstoj-02-28 https://telegra.ph/CHto-takoe-iskusstvo-Lev-Tolstoj-02-28

8 марта starter pack В день солидарности женщин в борьбе за равные права и эмансипацию собрала свои любимые книжки на восьмимартовскую тему. 1. Марта Бреен, Йенни Юрдал «Свобода, равенство, сестринство. 150 лет борьбы женщин за свои права». Если хотите быстро, в лёгкой и доступной форме, без регистрации и смс узнать про 150-летнюю историю женского движения, бегите читать норвежский комикс «Свобода, равенство, сестринство». И обязательно дарите его девчонкам и мальчишкам – для первого знакомства с темой феминизма он отличной подойдёт. 2. Наоми Вульф «Миф о красоте» Культовое произведение, в котором Наоми Вульф объясняет, откуда берутся стереотипы о женской красоте и как именно общество формирует наши представления о прекрасном. Запись на ноготочки после «Мифа о красоте» уже никогда не будет прежней! 3. Эмили и Амелия Нагоски «Выгорание» Всем быстро сгорающим котикам, замечающим за собой признаки хронического стресса из-за проблем на работе или в личной жизни, прописываю «Выгорание» сестёр Нагоски. Кроме очевидных способов справиться с выгоранием, они предлагают новый взгляд на причину его появления: возможно, проблема не в нас, а в том, что мы постоянно пытается подстроиться под заранее проигрышные общественные установки? 4. Мэри Бирд «Женщины и власть» Мэри Бирд рассматривает историю западной традиции исключения женщин из общественной и политической жизни, чтобы понять, какова культурная подоплека сексизма в политике, и какое будущее у этой тенденции. 5. Те Нам Джу «Госпожа Ким Чжи Ён, рождённая в 1982 году» Это полухудожественный, полудокументальный манифест, который рассказывает о положении современной женщины в Южной Корее и о тех трудностях, с которыми ей приходится сталкиваться каждый день. Этот небольшой роман – хорошая возможность через чужой опыт посмотреть на свою реальность. 6. Элизабет Гилберт «Город женщин» «Город женщин» — это роман взросления юной Вивиан в Нью-Йорке 40х годов и атмосфере гламурной жизни театральной богемы. И прекрасное напоминание о том, что не все женщины созданы для замужества, ровно как не все мужчины рождены для войны, и это нормально.

​ Новый роман Бориса Акунина «Просто Маса» — продолжение фандоринской саги или отдельное произведение? Чуть меньше года назад я писала про свою необратимую привязанность к Эрасту Фандорину, легендарному советскому сыщику и главному герою исторических детективов Бориса Акунина. Миллионы поклонников ждали от писателя продолжение истории про любимого героя, на что Акунин, как ножом по сердцу ответил в интервью для Bookmate journal: «Все ждут от меня Фандорина, а я уже двинулся дальше, я уже другой, меня интересуют другие вещи» Если вы читали романы про Фандорина, то наверняка, знаете (а если нет, то я вам расскажу), что Масахира Сабато, сокращённо Маса, — это японец, а также преданный друг и помощник Эраста Фандорина. Однажды в Японии Фандорин спас его от смерти и с тех пор они были неразлучны. Но Акунин никогда не делал особенного акцента на Масе: он был скорее дополнением к своему господину. А новый роман «Просто Маса» раскрывает именно личность Маса, уже без тени Фандорина за спиной. Более того — новый роман Акунина показывает великую любовь писателя к Японии и его огромное уважение к ее традициям. Между строк он акцентирует, что в отличии от представителей запада для настоящего японца долг чести и благодарности превыше всего. Я не уверена, что вам понравится этот роман, если вы не читали цикл детективов про Фандорина. Как заметил сам Акунин, эта книга — эксперимент и для него, и для его читателей. Но любителям Фандорина я гарантирую прилив жгучей ностальгии. Также роман будет интересным для тех, кто хочет хотя бы поверхностно ознакомиться с традициями и ценностями Японии. И ещё один важный момент — это не детектив. Итого, ответ однозначный: «Просто Маса» не продолжает фандоринскую сагу, скорее это смутное напоминание о былом, тень ностальгии за великим сыщиком. Сказать честно, я очень скучаю за Фандориным, и до глубины души хочу его возвращения. Но понимаю, что это скорее всего невозможно. P.S. На иллюстрации вы видите «кицунэ» — японское обозначение лисы, обладающей магическими способностями. В романе Акунина она имеет очень важное значение, поэтому картинка выбрана не случайно. https://telegra.ph/file/e81999f701f1c585d1b48.jpg

​​10 стадий развития писателя 1. Чем я хуже Кинга/Пушкина/Дюма/Брэдбери/Набокова/Стругацких... Начальная стадия, когда в голове появилась идея. Преисполненный вдохновением, ты садишься за станок и судорожно начинаешь настукивать всё, что приходит в голову, воображая себя ВОТ-ТЕМ-КРУТЫМ-ДЯДЬКОЙ-С-МИЛЛИОННЫМИ-ТИРАЖАМИ. Представляешь, как по твоей книге снимут фильм. 2. Это не сложно, просто надо подучиться. Приходишь к тому, что получилось у тебя не то чтобы плохо, но и не очень хорошо. Остервенело листаешь всё, что имеет отношение к литературному мастерству. Смотришь видео, читаешь блоги и писательские сайты. Посещаешь семинары. Тщательно выбираешь тестовый редактор и другие программы для работы со словом. На писательство времени не остаётся. 3. Не Достоевский, но это пока! Кажется, что опыта ты набрался. Снова прыгаешь за компьютер и пишешь, но уже обстоятельно. Стараешься применять правила, вычитанные тобой на просторах интернета. Нещадно вычёркиваешь все «было», «затем», «потом», обращаешь внимание на собственные местоимения и канцеляризмы. Радуешься маленьким победам. 4. Ну с Донцовой-то я могу потягаться. Спускаешься на землю, понимая, что ещё учиться и учиться, но веришь, что всё не так плохо. Начинаешь более углубленно изучать тему. Лезешь в грамматику, пытаешься подражать любимому писателю, стараясь анализировать тексты. Что-то получается, но уже нет былой уверенности в себе. 5. Я бездарь. Редактор/мама/друг/кот/сосед сказали, что писатель из тебя никакой. Заедаешь слезы мороженым/пивом/чипсами/салом/котом. Бросаешь писательство на неделю/месяц/квартал/год. 6. Всё-таки я не хуже Донцовой. Пишешь. Пишешь-пишешь-пишешь! Что-то получается, но это не точно. Выучил несколько приёмов. Фокал уже прыгает не так часто. Боишься спугнуть музу и строчишь. В итоге у тебя получается хиленький рассказ, который кому-то даже нравится. Радуешься, но тихонько, про себя. Называешь себя писателем, но так, чтоб никто не услышал. 7. Я смогу! Приступаешь к написанию чего-то более масштабного. То и дело сталкиваешься с провисаниями сюжета. Диалоги кажутся искусственными, а персонажи не хотят делать то, что положено. Бьёшься головой об клавиатуру. Скрепя сердце дописываешь книгу, но понимаешь, что только к концу расписался. Радуешься и грустишь. Плюёшься от собственного творения, но осознаешь, что оно дало тебе бесценный опыт. 8. Мне незачем с кем-то тягаться. После неудачи ты не отчаялся, и это главное. К новой книге приступаешь во всеоружии. Есть необходимые знания и какой-никакой опыт. Приступаешь к написанию плана. Наконец, когда план готов, начинаешь писать. Все эти «было» и «затем» уже не волнуют тебя так, как раньше. Знания позволяют грамотно составлять предложения, почти не используя слов-паразитов. Изредка эти слова проскакивают, но ты, наконец, понимаешь, что правило — не ультиматум. Потихоньку отходишь от толкований ВАЖНЫХ-ПИСАТЕЛЕЙ «О-ТОМ-КАК-НАДО». Дописываешь книгу. Гордишься. 9. Я — писатель! Понимаешь принципы драматургии, сюжетных коллизий и перипетий, грамотно сплетаешь сюжет. Герои становятся живыми. Искренне радуешься, глядя на то, сколько труда позади. Не стесняешься назвать себя писателем без иронии. То, что когда-то выгрызал с большим трудом, даётся легче. 10. Держите меня семеро! Открывается невиданный простор для творчества. Всё, что когда-то учил, засело в подкорке. Понимаешь, когда можно отойти от литературных канонов или нарушить правила в угоду сюжету. Ты, наконец, свободен от условностей. Нарушаешь, создаёшь произведение вне форматов и схем, осознавая, что без всего, через что пришлось пройти, ты не достиг бы этой высоты. МыслиВслух Узнали себя? На какой вы стадии? https://telegra.ph/file/25913fc90ab013ac32e3a.jpg

Окончила колледж св. Хью в Оксфорде, затем работала медсестрой и одновременно начала писать. Ее первый роман "Цели любви" был опубликован в 1939 г. Появление романа "Последние капли вина" вызвало удивление и большой интерес, так как это было её первое произведение о древней Греции. До тех пор она черпала темы для своих книг из современной жизни. Среди самых известных её книг - романы "Возничий", "Король должен умереть", "Маска Аполлона". Мэри Рено вступила в Королевское литературноеобщество в 1959 г., а через два года стала президенткой ПЕН-клуба Южной Африки. Умерла 13 декабря 1983 г

Недописанные романы Это необъяснимо, но романы, которые писатели по каким-то причинам не успели дописать, обладают особенной притягательностью. Дело в тайне, которую автор не успел до конца раскрыть? Или в том, что незавершенное произведение осталось неотретушированным, “недоведенным до ума”, а потому связь с его автором особенно прочна? Недописанные романы честнее? Грандиознее? Вот вам список самых важных (возможно) и известных недописанных романов. Возможно, вы сами захотите разобраться, что к чему. 1. The Original of Laura, Vladimir Nabokov Сохранился в виде записок на отрывных листах, на которых Набоков имел обыкновение писать карандашами свои первые драфты. На английском издан в виде фотографий этих страниц и расшифровок к ним (как-нибудь отдельно расскажу, я листал, выглядит занимательно). 2. Последний Магнат, Фрэнсис Скотт Фицджеральд В 1940 году один из важнейших писателей “потерянного поколения” умер, не успев дописать этот роман. Надо сказать, что к нему (в отличие от нашего первого номера) часто относятся как к законченному произведению (там, видимо, совсем чуть-чуть оставалось), а HBO все грозится что-то по нему снять, хотя простор для домысливаний все же остался. 3. Замок, Франц Кафка. Тут настоящая писательская романтика: Кафка попросил своего друга уничтожить недописанный манускрипт после своей смерти, но Макс Брод просьбу проигнорировал и отнес его издателям. В итоге одно из самых известных произведений Кафки не просто неокончено, но и опубликовано наперекор священной воле покойного. Кстати, с “Судом” — та же история. 4. Кентерберийские рассказы, Джоффри Чосер Заглянем в раздел средневековой литературы: Чосер, благодаря которому средние и высшие классы в Англии сейчас разговаривают не на французском, а на своем собственном языке (ну, на юге и в Midlands-то уж точно), сейчас известен в первую очередь именно благодаря своим неоконченным “рассказам”. Их все равно легко и удобно читать, потому что они как бы разделены на те самые рассказы, в рамках которых происходят совершенно независимые друг от друга вещи, но вот о финальной концепции и задумке Чосера (и о том, доедут ли персонажи-рассказчики в итоге до Кентербери) мы сможем узнать только когда снова встретимся с автором. 5. Бледный король, Дэвид Фостер Уоллас В 2008 году писатель покончил с собой, оставив свой последний роман недописанным. Насколько мне известно, даже его законченные и отредактированные вещи читать не так-то просто, так что этот роман уж точно заставил исследователей творчества Уолласа рыдать от унижений, через которые им пришлось пройти, доводя манускрипт до ума. 6. Деяния Короля Артура и его доблестных рыцарей, Джон Стейнбек Трагичная история, к которой у меня есть литературно-академический интерес. Дело в том, что Стейнбек уже в преклонном возрасте заново обнаружил в себе страсть к писательству благодаря идее написать свою версию великого произведения Томаса Мэлори “Смерть Артура”. Он очень серьезно подошел к работе, которая, по его мнению, должна была стать венцом его творчества и главным делом его жизни. К сожалению, сомнения писателя в своих силах и плохое здоровье помешали довести дело до конца, и сейчас у нас на руках есть примерно треть от того романа, который мог бы получиться. Penguin издали его отдельной книжкой, я про нее уже рассказывал (и еще расскажу). 7. Недописанные работы, Терри Пратчетт Не слышали о таких? А все дело в том, что у Пратчетта друзья оказались лучше, чем у Кафки. Пратчетт попросил Нила Геймана проследить, чтобы его недописанные манускрипты после его смерти были заботливо помещены на асфальт и закатаны в него катком. Что и было сделано неподалеку от Солсбери незадолго до того, как все узнали, насколько сильно Солсберийский собор знаменит своим шпилем. В сети даже есть фото того самого катка и отважного молодого человека, который им управлял.

​​«...я встретил, может быть, всего только трех-четырех человек, которые понимают положение крестьян, которые понимают, что говорят крестьяне, и которые говорят так, что крестьяне их понимают», — писал Энгельгардт в 1873 году в своих «Письмах из деревни». А чуть ранее Иван Тургенев изобразил в «Отцах и детях» чудную сцену. «Мужик либо не отвечал ничего, либо произносил слова вроде следующих: «А мы могим… тоже, потому, значит… какой положен у нас, примерно, придел». – «Ты мне растолкуй, что такое есть ваш мир? – перебивал его Базаров, - и тот ли это самый мир, что на трех рыбах стоит?» - Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, - успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью, объяснял мужик, - а против нашего, то есть миру, известно, господская воля; потому что вы наши отцы. А чем строже барин взыщет, тем милее мужику. Выслушав подобную речь, Базаров однажды презрительно пожал плечами и отвернулся, а мужик побрел восвояси. - О чем толковал? – спросил у него другой мужик средних лет и угрюмого вида, издали, с порога своей избы, присутствовавший при беседе его с Базаровым. – О недоимке, что ль? - Какое о недоимке, братец ты мой! – отвечал первый мужик, и в голосе его уже не было следа патриархальной певучести, а, напротив, слышалась какая-то небрежная суровость, - так, болтал коё-что; язык почесать захотелось. Известно, барин; разве он что понимает?» Сегодня нам невозможно понять, как велик был разрыв между господской и крестьянской жизнью — не только в обычаях, привычках и условиях жизни, а даже в мироощущении. «Вкрации» предлагают подборку книг о жизни крестьян в Российской Империи: 1. М. Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина Объемный и красочный роман, подробно живописующий уклад помещичьего дома и отношение господ к крепостным. 2. Н. Лесков. Житие одной бабы. Тупейный художник Тот самый Лесков, который написал «Левшу» и «Очарованного странника», рассказывает о крепостных, которые не могли сами распоряжаться своей жизнью. 3. И. Кондратьев. Салтычиха Известность реальной помещицы Дарьи Салтыковой зиждется на её жестокости к крепостным. В романе рассказывается о её жизни, деяниях и суде над нею. 4. Т. Фарафонтова. Крепостная бабушка Крестьянка рассказывает о своей жизни до и после отмены крепостного права. 5. С. Могилевская. Крепостные королевны Произведение советской писательницы повествует о крепостном театре, в который подневольных актеров сгоняли насильно. https://telegra.ph/file/2010358d6583bf37b569f.jpg

"Надежда. Проклятая надежда, которая никак не оставит нас в покое." Я не знаю, что произошло с нобелевским лауреатом Кадзуо Исигуро, три предыдущих романа которого я так полюбил, но его новый роман "Клара и Солнце" — это настолько беспомощное и слабое произведение с бесцельным и нелогичным сюжетом, что иначе как полным провалом его назвать нельзя. Забудьте робкие недоумевающие рецензии пары книжных русскоязычных обзорщиков, которые уже успели высказаться о романе. "Клара и Солнце" — провал. Тому есть несколько причин. Первая. Я уже говорил, что когда пожилой автор-нефантаст берется писать произведение, сюжет или проблематика которого строится на научно-фантастических допущениях — получается плохо. Недавний пример Иэна Макьюэна это уже доказал. Я боялся, что у Исигуро тоже получится плохо. Так и вышло. Никакого эйджизма — просто, чтобы о чем-то писать, нужно хоть немного в этом разбираться. Очевидно, что Исигуро, который решил поставить Искусственный Интеллект в центральную точку своего сюжета, абсолютно ничего в нем не понимает. Из-за этого логическая структура вымышленного мира в романе сразу же разваливается на части: ИИ, помещенные в оболочку антропоморфного существа, испытывают эмоции и чувства (например, им страшно, или они могут радоваться, или испытывать грусть), и этому не уделяется никакого внимания, будто так и должно быть; мы встречаем робота-няню-друга полностью подготовленным к жизни, но в то же время у него обнаруживаются зияющие пробелы в теоретических знаниях и способностях к восприятию окружающей действительности; ИИ обладает и другими "человеческими" качествами, в том числе становится суеверным — и это абсолютно неуместное (по-крайней мере, без дополнительных разъяснений) допущение вообще становится одним из основных двигателей сюжета. Как так вышло, что в мире романа робот может испытывать человеческие чувства (а это — пик развития искусственного разума, который лежит далеко за гранью понимания современной науки), но вместе с этим не может передвигаться по неровной дороге (Исигуро, очевидно, ничего не знает о давно уже не новых изобретениях компании Boston Dynamics) или производить в уме/компьютере относительно простые для машины вычисления — загадка, а вернее — фундаментальное непонимание автором концепций, о которых он изволил писать. Конечно, всегда можно сказать, что научная-фантастика тут вовсе не претендует на роль научной, и вообще, роман не об этом. Во-первых — если она там есть, то она должна нормально работать. Во-вторых, пункты со второго по четвертый. Пункт два — литературная вторичность по отношению к прошлым романам автора. Мир глазами кого-то из прислуги мы уже видели в «Остатке дня», утопия, в которой людям очень хотелось бы лучше и дольше жить, уже была в «Не отпускай меня», а мучительные размышления о смысле прожитой жизни были ещё в «Художнике». И все было бы не так плохо, если бы не третий пункт. Пункт три — персонажи. Они плоские, недоразвитые, неинтересные. Исигуро как будто забыл, что нужно делать, чтобы персонажи оживали, чтобы им хотелось верить и переживать. В Кларе есть лишь поверхностно прописанные по лекалам модельки людей — больная маленькая девочка, иностранка-гувернантка, мать-бизнеследи, умный, но обделённый интеллектом (pun almost intended) соседский мальчишка. Удивительно, но это примерно все, что мы о них узнаем на протяжении всего романа. Автор не потрудится сделать их уникальными, они ничему не научатся, никак не изменятся (разве что подрастут), не сделают никаких важных выводов и ничем нам не запомнятся.

литература сорокин «Мы все вступили в полосу непредсказуемости. Такой вот событийной прострации. Не только социальной, но и, я бы сказал, метафизической. Человек, который казался самому себе творцом супертехнологического, высококомфортного мира, — он, как выяснилось, просто травинка на метафизическом ветру. И чувствует сейчас свою абсолютную уязвимость. Добавим к этому бессилие политиков. Вероятность большой войны в Европе опять возникла и пугает людей. Если это случится, придется выживать каждому по-своему, не оглядываясь ни на кого. Мне кажется, что это единственный здравый путь.» В преддверии выхода нового романа «Доктор Гарин» Владимир Сорокин дал интервью «Новой газете». «Доктор Гарин» — первое большое произведение писателя за последние 8 лет, и обращается оно ко вселенной «Теллурии» и «Сахарного Кремля», являясь некоторым продолжением повести «Метель». В интервью — про русскую литературу, морфологию политиков и их увесистые задницы и немного про ковид, прививки и изоляцию. https://www.google.com/amp/s/novayagazeta.ru/amp/articles/2021/04/15/piatero-maiakovskikh-i-chetvero-konnykh

Ну хорошо. Держите новость месяца. А может быть новость года? Дом творчества Переделкино открывает прием заявок на участие в резиденциях Если кратко, то писателям предлагают: Индивидуальная резиденция. 21 день в Доме творчества для работы над литературным произведением, переводом, критическим текстом или творческим проектом. Резиденция предоставляет успешным соискателям. • Одноместное или двухместное проживание в гостинице Дома творчества • Трехразовое питание • Рабочее место • Встречи с редакторами, издателями, литературными агентами и организаторами литературных событий А теперь подробнее и во всех деталях: Дом творчества Переделкино начинает работать как постоянно действующая резиденция и открывает прием заявок. Литераторы, переводчики, художники смогут принять участие в резиденциях с предоставлением проживания, питания и рабочих пространств. «Мы возрождаем историческое предназначение Дома творчества, которое было местом вдумчивой работы авторов, местом, где создавались новые произведения. Но если в ХХ веке сюда в основном приезжали работать писатели, поэты и переводчики, то новые резиденции станут лабораторией для создания самых разных творческих и исследовательских проектов, связанных со словом», — Дарья Беглова, руководитель Дома творчества. Программа резиденций откроется в июне 2021 года: жить и работать в Доме творчества смогут писатели, поэты, драматурги, сценаристы, авторы документальной литературы, переводчики. Также рассматриваются заявки от представителей других творческих профессий: художников, музыкантов, музейных кураторов, авторов digital-проектов и организаторов книжных мероприятий. Информации очень много. Читайте на сайте резиденции. Все бесплатно. Все подробности по этой ссылке. https://pro-peredelkino.org/residence-program

В последние годы всё реже и неохотнее главный фантаст всея Руси Сергей Лукьяненко радует аудиторию своими произведениями. Когда-то его имя гремело, на улицах распевали саундтрек к «Ночному Дозору», а теперь, пожалуй, только всё уменьшающаяся армия прежних поклонников и ждёт, что ещё пошлёт муза Сергею Васильевичу. Тем более что последнее творение писателя провалилось по всем статьям. Вышедшая в 2020 году космоопера «Порог» получилась такой запутанной и скучной, что даже сам автор, тоскуя над нею, не стал прописывать художественного мира, а просто-напросто обозначил его во введении – уподобившись Гоголю, который когда-то дал подробнейшее руководство для господ актёров, игравших в «Ревизоре». Но если пояснения Гоголя имели сугубо практическую цель и сохраняют величайшую литературоведческую ценность, то о заметках Лукьяненко к «Порогу» такого не скажешь: роман встал в один ряд то ли с плохими комиксами, то ли с рядовыми компьютерными играми. Поэтому на новое произведение, носящее название «Маги без времени», у многих читателей времени и не нашлось. Те же, кто одолел небольшой текст (раза в три компактнее обычного романа Сергея Лукьяненко), отмечают его схематичность, скомканность, пунктирность. Не тот уже Лукьяненко – звучит лейтмотивом в читательских отзывах. Действительно, художественный мир «Магов без времени» сложно назвать предельно детализированным. А ведь какая богатая концепция! Вселенная, в которой волшебники практически всемогущи – и при этом строго ограничены временем собственной жизни: каждое магическое действие забирает из их века минуты, дни и даже годы, приближая к смерти, и самые нерасчетливые колдуны выглядят в двадцать глубокими стариками. Протагонист, когда мы его встречаем, потратил на волшбу всего три года своей жизни – казалось бы, впереди его ждёт долгий век. Однако герой Лукьяненко отличается тем, что умеет, не прилагая усилий, попасть в эпицентр самой жестокой схватки между властелинами того мира, в котором обитает. Случилось это и с 15-летним Грисаром. Кстати, если кто-то, исходя из возраста протагониста, ожидает возвращения к «крапивинским», подростковым книгам Лукьяненко – спешим огорчить: ничего такого здесь нет, Грисар – подросток только телом (да и то стремительно взрослеет из-за магической растраты времени), а опыт схваток, потерь и смертей у него похлеще, чем у большинства взрослых из нашего мира. Но такая богатая концепция остается практически не разработанной. Можно не ожидать, конечно, практически научного подхода к магии, как, например, у Стругацких, но Сергей Васильевич пренебрегает даже зачаточными объяснениями физики мира. То есть, читателю предлагается просто принять тот или иной факт на веру (ну вот так, мол, сложилось, что магия = время жизни) – а это, к сожалению, гораздо более достоверный признак подростковой книги, чем возраст действующих лиц (и куда более прискорбный). К сожалению – потому что аудитория Лукьяненко сегодня состоит не столько из подростков, сколько из тридцати-сорокалетних инженеров и программистов, когда-то очарованных мирами молодого талантливого фантаста. Портреты персонажей тоже вроде бы набросаны рукой мастера: Лукьяненко умеет обращаться с психологической деталью, его образам всерьёз веришь. Но за техникой полностью теряется индивидуальность того или иного героя. Писатель словно бы механически обозначает необходимое число тех или иных черт, не заботясь о реальной психологической выпуклости. И потому на протяжении всего романа ни одному из героев не удаётся хотя бы посочувствовать, не говоря уже – идентифицировать себя с ним (как, в общем-то и положено при чтении художественного текста). Сюжет «Магов без времени» развивается динамично – даже слишком динамично, если перед нами не конспекты романов, как у Борхеса – но Борхес это делал намеренно, играя с читателем, а Сергей Васильевич с читателем тоже играет в игру, но несколько другую: ну-ка, посмотрим, насколько хватит твоей лояльности по старой памяти, читатель.

МОЛНИЯ! Книжная премия шейха Заида объявила результаты. Лауреатом номинации «Культурная персона года», получившим 1 млн. дихрам ($272 000) стал Юрген Хабермас. Что мы знаем о Хабермасе? Это философ-долгожитель (сейчас Хабермасу 92 года). Выдающийся из ныне живущих. Вот прекрасное интервью, в котором исчерпывающая информация о лауреате. А вот и остальные лауреаты: • В номинации «Литература» — Иман Мерсал с романом «По следам Инаят Аль-Заят». Героиня книги - египетская писательница Инаят Аль-Заят, умершая за четыре года до публикации её единственного произведения. Книгу назвали «источником вдохновения для женщин, пытающихся узнать свою личность, понять корни окружающей реальности». • В номинации «Молодой автор» победила Асма Мукбил Авад Алахмади с работой «Проблемы раскрытия личности в саудовском феминистском романе (1999-2012)». В этом глубоком исследовании отражена роль женщин-писателей в Саудовской Аравии. • В номинации «Издательское дело и технологии» награда присуждена издательству Dar Al Jadeed. Жюри премии отметило инновационные переиздания классических арабских произведений и поэтическую коллекцию издательства. • Тахера Кутбуддин получила награду в номинации «Арабская культура на других языках» за исследование «Арабская речь: искусство и функция». • В номинации «Перевод» приз достался Майклу Куперсону. Судьи высоко оценили смелый, зрелый и новаторский подход к переводу «Самозванцев» Аль-Харири. • Победу в номинации «Литературная и художественная критика» одержал Хелил Гуйя за исследование «Эволюция искусства: от ремесла к живописи». • За вклад в развитие наций награждён Саид Эль-Масри, автор исследования «История надменности: между верой и фольклором». • Награда за лучшее произведение для детей присуждена Мизуни Баннани за книгу «Путешествие художника». https://monocler.ru/juergen-habermaas-interview/

"Есть, как видно, три вещи, которым никто не верит. Не верят в правду, не верят в то, что вполне возможно, и в то, что вполне логично." Середина прошлого века. Недавно закончилась Вторая Мировая Война. В небольшом городке на западном побережье Америки со своей семьей живет Итан — потомок первых поселенцев, человек с потрясающей фамильной историей, награжденный ветеран и примерный семьянин. И работает наемным продавцом в бакалейной лавке, которой владеет нелегальный иммигрант. Итана никогда не учили, что делать с жизнью, если она обходится с ним несправедливо. А можно ли немного переступать через свою совесть, чтобы чувствовать себя более достойно и не стыдиться вопроса собственных детей о том, почему они такие бедные? А если с совестью можно договориться, и ты даже знаешь, как? А если после этого мир станет чуточку справедливее? "Зима тревоги нашей" Джона Стейнбека — остроумный, пронзительный, сильный, тяжелый, прекрасный, важный, незаменимый роман, написанный необычайно проницательным и мудрым человеком. Если вы чувствуете, что готовы прочитать такое произведение — не сомневайтесь. Подборка цитат из романа Джона Стейнбека "Зима тревоги нашей": https://telegra.ph/Zima-trevogi-nashej-Dzhon-Stejnbek-05-01 https://telegra.ph/Zima-trevogi-nashej-Dzhon-Stejnbek-05-01

​​​​ литература Аллергия не оставила мне шансов — я забаррикадировалась дома и сижу читаю книги, одну за другой. Наконец-то добралась до «Аргонавтов» Мэгги Нельсон. Ничего из обзоров и критики решила не читать, а написать свои впечатления сразу в чистовик. «В ответ на просьбу журналиста «охарактеризовать себя вкратце» Джон Кейдж однажды сказал: «Выбирайтесь из любой клетки, в которой окажетесь». Самой магической из идей я нахожу идею трансформации человеческого тела: и смена пола, и беременность, и добровольная ампутация, и замена органов тела на искусственные, и создание биороботов (ну, как не вспомнить Ex Machine Алекса Гарланда?), а также пирсинг и бодмод. В «Аргонавтах» воспоминания главной героини о беременности и родах перемежаются с процессом трансгендерного перехода ее любимого человека, тем самым обозначая лейтмотив: можно ли вообще говорить о гармоничном восприятии тела и души. Да, дух превыше материи, но наше тело не только лишь оболочка. Как быть с тем, что материнство, смена пола, насилие и даже смерть — это прежде всего физический переход из одного состояния в другое, часто болезненный или приносящий страдание? Честно говоря, моментами чтение этой книги становилось похожим на прохождение мной таинства Евхаристии. Возможно, на меня так подействовало описание сцены родов, что было одновременно шокирующе и божественно прекрасно. Клянусь, это самый откровенный и нежный рассказ о материнстве, который я когда-либо встречала в современной литературе. «Аргонавты» это специфическое произведение, которое сочетает в себе культурологический обзор с очень интимным письмом, напоминающее стилем изложения Сьюзен Зонтаг. На каждой странице такое количество цитат и отсылок из исследовательских и философских текстов, что хочется утонуть в этом озере интеллектуального превосходства. Думала сначала читать в оригинале, но книгу переводил Михаил Захаров, с которым мы знакомы уже много лет, а так как с самого первого дня знакомства я считаю его настоящим вундеркиндом, то с огромным удовольствием выбрала и прочла русский текст. А несколько месяцев назад Миша делился подкастом, где он рассказывал об «Аргонавтах». Мне кажется, это может быть интересно и прочитавшим, и тем, кто только собирается открыть эту книгу для себя. https://telegra.ph/file/9eb45d61883a3601bace7.jpg

​​ 17 признаний Авторы: Еленко_Джерри Жанр(ы): Контркультура Описание: Добро пожаловать в мир автора. Здесь все самые сумасшедшие идеи и запрещённые темы соединены в одно произведение. Разрыв общепринятых норм морали, устоявшихся шаблонов и стереотипов. 17 признаний - сборник рассказов, герои которых - обыкновенные люди, не побоявшиеся рассказать о своих слабостях, пороках, безответной любви и сумасшедших происшествиях. Содержит нецензурную брань. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/b4f7374ed50ae030af134.jpg

​​ Путешествие к Арктуру Авторы: Линдсей_Дэвид Жанр(ы): Фантастика Описание: Дэвид Линдсей (1876–1945) — шотландский писатель-фантаст. Посмертная известность пришла к нему в 1968 году, в связи с переизданием его романа «Путешествие к Арктуру» в культовой серии «Sign of the Unicorn». Сложное, многоплановое произведение, в котором приключения землянина на странной, полной загадок планете сопровождаются изменениями в его мировоззрении и переосмыслением всей его жизни, выдержало испытание временем. Робинзонада одиночки в мире ускользающих смыслов будет интересна как начинающему читателю, так и искушенному ценителю нестандартных сюжетов. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/b96049a5a507664fe761f.jpg