Смерть – это не красиво… Ее романтика только в кино. Смерть – это тоскливо...

​​До Нового года осталось всего ничего! Если вы все еще судорожно ищете подарки для самых дорогих, мы с Женей, автором книжного блога «Сестрица Холдена», спешим вам на помощь. В этом посте Женя предлагает вам три идеи классных книжных подарков на любой вкус и возраст. А чтобы узнать, какие книги советую дарить я, загляните в блог к Жене Итак, три идеи книг в подарок от Сестрицы Холдена: Джек Хартнелл, "Голое Средневековье. Жизнь, смерть и искусство в Средние века" Начну с самого что ни на есть очевидного: иметь в бумаге (даже если вы преданный фанат электронки) всегда здорово книжки с классным и нужным в тексте иллюстративным материалом. Так что интересный и толково проиллюстрированный нон-фикшн - отличный кандидат на подарок под ёлку. Книжка Хартнелла понравится не только увлеченным именно медиевистикой читателям, те, кому по душе культурология, история искусства, социальные науки в самом широком смысле, в ней тоже найдут кучу интересного. Эта междисциплинарность плюс талант Хартнелла писать живо, остроумно, суперпознавательно, без бубнежа типичного кабинетного ученого, делают "Голое Средневековье" хорошим подарком для совсем даже не узкой аудитории. А еще там классные картинки, да! Робертсон Дэвис, Дептфордская трилогия Само собой, в книге главное не обложка, а содержание, но подарок все-таки хочется вручать не только умный, но и красивый. Свежее переиздание Дептфордской трилогии под одной обложкой, в серии "Большие книги" у издательства "Иностранка" - как раз тот случай, когда сердце поет "дозволь наглядеться, радость, на тебя". Феноменально прекрасное оформление увесистого тома и замечательная во всех отношениях, но не самая очевидная, классика мировой литературы. Для тех, кто котирует зарубежку и не прочь почитать что-то вдолгую - отличный вариант. А еще сдаю мой личный читерский метод книгодарения: выбирая на подарок книжку, в которую вошло больше одного произведения, вы же по сути дарите сразу несколько, и шансов, что какое-то из них зайдет, больше. Дептфордская трилогия в этом смысле - идеальный кандидат, потому что составляющие ее романы вполне автономны, могут быть прочитаны независимо друг от друга и содержательно тем касаются очень разных. Джеральд Даррелл, "Говорящий свёрток" Если среди тех, кого вы собрались одарить, есть люди подходящего для чтения сказочных историй возраста (а если спросить меня, так это вообще-то любой возраст, был бы живой ум и не закостенелый в совсем уж фатальной суровости характер) - перед вами открывается дивный мир не только широчайшего содержательного выбора, но и книжной иллюстрации, существующей, как отдельный вид искусства. Я обожаю художника-иллюстратора Михаила Беломлинского! Именно он, кстати, рисовал картинки для того самого "Хоббита", каким его помнит нынешнее поколение взрослых. Издательства, к счастью, теперь часто перевыпускают книжки с ретро-иллюстрациями, ставшими классикой, так что они уже не раритет, и можно запросто найти свежее переиздание с "теми самыми" картинками. "Говорящий свёрток" в оформлении Беломлинского - моя великая любовь с самого детства и по сей день. Не знаю ничего лучше, чтобы порадовать человека и прекрасной фэнтезийной историей и погружающей в атмосферу чуда работой художника. https://telegra.ph/file/2567db0d33f3c21e8b606.jpg

Мария Степанова “Памяти памяти” (2017) ноунеймы Мне очень нравится выражение “Back to roots” - обычно так описывают некогда популярную группу, которая нашла свой звук, но потом из-за череды скандалов, наркотиков, ударившегося в религию басиста и вышедшего в окно гитариста, потеряла все. Тогда группа “возвращается к корням”, чтобы перезапустить свою карьеру и прокатиться по 40 городам России с туром. Кажется, что книга “Памяти памяти” устроена похожим образом. Автор собирает культурные артефакты своей семьи и через время и смерть тянется к истоку, откуда все началось. Примерно после первой из трех частей приходит понимание, что сюжета не будет, а Степанова скорее исследует сам феномен памяти и ложной памяти, в том числе. У такой идеи весьма много западных аналогов, например, “Луковица памяти” Гюнтера Грасса, где автор также промывает личный опыт в поисках золота. С другой стороны, книга во многом перекликается с романом “Казус Кукоцкого” Улицкой. Что отличает текст Степановой? Обложку книги украшает надпись “романс”, но пусть она вас не пугает - по обилию выразительных средств текст, конечно, похож на белый стих, но произведение все-таки прозаическое. Сама Степанова издала несколько поэтических книг, поэтому для нее это такая компромиссная форма. По ходу повествования Степанова натыкается на довольно мощные философские вещи, но ей почему-то интереснее рассказать о цвете занавесок в прихожей ее тети 60 лет назад. Автор как будто задалась идеей показать читателям что-то очень личное, а потом испугалась этой интимности и попыталась замять историю. Это создает неприятный разрыв между ожиданием и реальностью. В этом путешествии по волнам памяти легко потерять ветер в парусах и бросить книгу на середине. 7 из 10

​​Закон снижения эффективности Любые сцены можно разделить на два вида: сцены с положительным и отрицательным эмоциональным зарядом. Там, где отрицательные характеризуются неудачами персонажей, положительные вдохновляют и дарят им временное облегчение, надежду, или даже разрешение конфликта. В идеале сцены с положительным и отрицательным зарядом должны чередоваться. Таким образом мы даём читателю эмоциональные скачки́, благодаря которым встряхиваем его, не даём перегрузиться драмой, или не позволяем конфликту ослабнуть. Закон снижения эффективности заключается в том, что каждая последующая сцена с одинаковым эмоциональным зарядом для читателя снижает свою эффективность на 50 или более процентов. То есть если мы даём читателю драматический момент, то идущий следом, особенно такой же по напряжению, окажет на читателя гораздо меньшее эмоциональное воздействие. Но правило работает не всегда. Если условно разделить положительные/отрицательные сцены на слабые, средние и сильные и дать читателю сперва слабую, а следом окунуть его в сильную, это может произвести нужный нам эффект. Допустим, в нашем сюжете девушка бросает героя и следом за этой сценой его увольняют с работы. Второе известие покажется читателю скучным, а может даже натянутым, но если вместо потерянной работы показать смерть родного человека, такой момент сработает должным образом. Подробнее об этом вы можете почитать в книге Роберта Макки «История на миллион». Эту же тему раскрывает книга «Код бестселлера» Джоди Арчер и Мэттью Л. Джокерс, в которой авторы не поленились составить графики на примерах популярных романов. На иллюстрации вы можете наблюдать сравнение эмоциональных скачков двух американских бестселлеров: «Код да Винчи» и «50 оттенков серого». Кстати, по мнению авторов «Кода бестселлера», в этом и заключается значительная часть успеха книги про серую мышку и миллиардера-БДСМщика. писательство https://telegra.ph/file/8915f93b7c0b2b8eda63c.jpg

​​Как героя формирует его прошлое Я уже писала пост о том, как создать «живого» героя, которому читатель станет сопереживать. Но работа над героем — титанический труд, поэтому одним постом тут не обойтись. Герой в истории должен постоянно развиваться. А для его развития нужны предпосылки, чтобы у читателя не возникало вопросов вроде «А почему он стал убийцей?» или «Она что, влюбилась на ровном месте?». Чтобы сделать многогранного, интересного героя, нужно продумать такие ключевые аспекты его жизни: ️ Детство В детские годы, когда сознание ребенка впитывает все, как губка, формируется будущая личность человека. От того, кто воспитывал его, в каких условиях он рос, какие ценности ему прививали, зависит, кем он станет, когда вырастет. В книгах любят использовать «золотой стандарт» — отверженных сирот, которые не знали родительской любви, и оттого ожесточились. Но как по мне, гораздо интереснее развиваются те персонажи, которые получили родительское воспитание или хотя бы знали родителей в лицо. Из этих отношений можно вывести много острых конфликтов — вечную дилемму «отцов и детей», Эдипов комплекс, когда человек испытывает влечение к родителю, или феномен «мертвой матери», когда мать не дает ребенку нужных эмоций. Все эти конфликты перетекают в травмы, формирующие характер героя. ️ Переломные моменты В жизни у каждого человека случаются ситуации, после которых он необратимо меняется. Предательство, смерть любимого человека, неожиданная помощь от незнакомца в трудный момент — в такие моменты человек обрастает новыми чертами характера. Предательство может ожесточить героя или сделать его параноиком. Смерть любимых навсегда оставит печаль в его сердце. А неожиданная помощь даст ему надежду. Суть в том, чтобы обыгрывать любую ситуацию, что случается с героем. Ведь в истории ничто не должно происходить просто так. ️ Наследственность Гены пальцем не сотрешь, поэтому если ты хочешь доподлинно узнать своего героя, сначала узнай его родных. Взять, к примеру, ту же Дейенерис из сериальной истории «Игры престолов». Над ее родом веками нависало «проклятье безумия», которое просто объяснялось кровосмешением. Однако, несмотря на все благородные и добрые поступки, генетика в итоге оказалась сильнее всех достижений героини — она обезумела от недоверия к своим приближенным. Поставить героя перед страхом стать таким же, какими были его родные — отличное решение, что играет на динамику повествования и развивает личность персонажа. Если правильно выстроить интригу, читатель будет гадать до конца, совершает ли герой поступки по собственной воле, или же это гены ведут его по истоптанной его предками дорожке. MeWrite https://telegra.ph/file/5294ec3d507b6694f2c0c.jpg

​​Прежде всего, конечно, следует помнить, что «Капитанская дочка» не только исторический роман, но и роман воспитания. Из мальчишки, больше всего на свете интересующего голубями, Пётр Гринёв за несколько месяцев превращается во взрослого мужчину. Его опыт – тот же опыт Ивана из «Иванова детства» Тарковского или Флёры из «Иди и смотри» Элема Климова. Нас не должно обманывать отсутствие натурализма при описании жестоких военных сцен: Пётр Гринёв видел смерть, и именно это заставило его повзрослеть. Пушкин проводит героя сквозь ад: война, убийство близких, выбор между честью и жизнью, похищение невесты, судебный приговор. Концентрация ужасных событий такова, что через них невозможно пройти, не изменившись. Взросление Петра обусловлено событиями ненормальными, неестественными для человека. Именно этим объясняется разница между честным, но наивным и капризным (сцены с Савельичем!) мальчишкой в начале романа - и взрослым, знающим утрату и смерть мужчиной в конце. «…герои и героини Пушкина (Евгений Онегин, Татьяна Ларина, Петруша Гринев, Маша Миронова и др.) предстают перед нами в конце произведения совсем другими, нежели в начале. И в «КД» занимают важное место вопросы развития и изменения человека в связи с законами движения времени, действия общих и неотвратимых законов жизни», - пишет канд.филол.наук Сим Джи Ен в своей работе «Повесть А.С. Пушкина «"Капитанская дочка": движение истории и развитие характеров». Чтобы постичь глубину характера Гринёва (как и остальных), нужно вглядываться в текст и между строчками текста. Намеренно лаконичное повествование даёт читателю возможность самому разгадывать загадку «Капитанской дочки». «Психологическое исследование писателя во многом базируется на рационально-эмоциональных проявлениях героев в определенных ситуациях, которые бесконечно богаче протокольных записей Гринева-рассказчика, - пишет Е.Ф. Манаенкова в статье «Торжество сердечности в романе «Капитанская дочка». - Ценностные авторские критерии в пушкинском произведении выражаются не в прямой оценке, а в выделении мотивов с той или иной (рациональной или эмоциональной) доминантой». Как отмечает канд.филол.наук Т.П. Баталова в статье «"Капитанская дочка" А.С. Пушкина: семантика заглавия», имя Гринёва – Пётр Андреевич – также служит средством характеристики персонажа, создавая у читателя к библейские ассоциации. При этом в романе есть и второй «Пётр» – это Пугачёв, выдающий себя за императора. «Истинный», «библейский» Пётр и Пётр-самозванец противопоставлены друг другу: это один из любимых Пушкиным зеркальных приёмов. Сим Джи Ен полагает, что Пушкин использует «сказочный образ Иванушки-дурачка» для изображения своего персонажа: везучего, доброго, руководствующего в своих действиях понятиями о том, как «должно» и как «не должно». Именно нравственное начало позволяет Гринёву (и Маше Мироновой тоже) развиваться и меняться. Отсутствует же оно, например, у Швабрина – и он не способен измениться. Пётр Гринёв – это торжество духа над любыми реальными обстоятельствами, и, безусловно, один из недооценённых современниками автора и интереснейших для изучения характеров. https://telegra.ph/file/3884d8b9ebc5c9f5a2c7a.jpg

​​Концепт судьбы в произведениях Ф. М. Достоевского – один из наиболее значимых. Судьбе в этой понятийной системе противоположна свобода. Писатель ставит вопрос о том, насколько человек свободен в своем волеизъявлении, способен сам творить свою жизнь, и насколько играет роль детерминизм. Этот концепт является определяющим в романе «Игрок», где азартная игра – это модель жизни, в которой всё решается слепым случаем. «Важно то, что в романе все играют в основном в рулетку. Если карты могут символизировать как предсказуемую судьбу (при использовании для гадания), так и непредсказуемый случай (игра), то рулетка символизирует чистый случай. Карты упоминаются несколько раз, но играют в них только однажды, когда Алексей срывает банк в казино. То есть акцент в романе несомненно ставится на непредсказуемом, случайном», - замечает Т.В. Бузина в работе «Динамика концепций судьбы и свободы в творчестве Ф. М. Достоевского». Другой пример (а их множество) – линия семьи Смитов из романа «Униженные и оскорбленные». Все члены этого семейства отмечены роком, судьба неминуемо ведёт их к гибели – даже маленькую Нелли, которая, казалось, была спасена Ихменевыми. Можно сказать, что среди персонажей Достоевского есть целый ряд героев, отмеченных печатью рока. К таким персонажам относится и Настасья Филипповна из романа «Идиот». Вообще практически всего герои «Идиота» тем или иным образом испытывают свою судьбу или следуют ей, ведомые некой непреодолимой внешней силой (это свойственно не только роману «Идиот», но и другим произведениям Достоевского). «Судьба занимает важное место в пространстве романа, организуя события и структуру текста, многообразные линии сюжета. Будучи промежуточной концепцией, судьба обладает коннотациями, связанными со смертью, случаем, свободой, с темой пути», - отмечает Н. В. Сабаева в своей работе «Мифологемы «судьба» и «путь» в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Впервые мы видим Настасью Филипповну не во плоти, но на портрете, изображающем «необыкновенной красоты женщину». Портрет этот попался князю Мышкину случайно – и в этой случайности, конечно, нет ничего случайного (как, скажем, и во встрече князя с Рогожиным-попутчиком, и в десятках других подобных происшествий). Уже тем же вечером князь оказывается на развилке, и выбор его снова связан с персоной Настасьи Филипповны: вмешиваться в её жизнь или нет – и результат этого выбора определяет дальнейшую судьбу героев (например, это вызывает нападение Рогожина). Надо сказать, что печать рока лежит на Настасье Филипповне с самого начала, с её несчастливого детства и отрочества, омрачённого сиротством и «благодетельством» Тоцкого. Её сущность – хаос, она импульсивна, непредсказуема как сама судьба, и с нею, как с самой судьбой, невозможно совладать. Мышкин, уезжающий за нею в Петербург, снова ведом судьбой, которой он не в силах противостоять. «Все, что происходит – виной ли тому случайные происшествия или осознанные действия героев, – это лишь звенья одной цепи, этапы жизненного пути, диктуемые судьбой. Путь – это испытание, постижение неких тайн бытия, получение знаний о мире и о себе самом. С одной стороны, путь князя Мышкина – это путь трагической неизбежности, он ведет не к цели, а к катастрофической развязке. С другой стороны, смысл пути Мышкина в том, что герой до самого конца сохраняет веру в ценность сострадания и любви», - резюмирует Н.В. Сабаева. Бердяев указывал на несамостоятельность образа Настасьи Филипповны в романе. «Женщина интересует Достоевского исключительно как момент в судьбе мужчины, в пути человека. Человеческая душа есть прежде всего мужской дух. Женственное начало есть лишь внутренняя тема в трагедии мужского духа, внутренний соблазн», - писал он. Но Настасья Филипповна не просто женщина, которую любит князь; это стихия, самая злая судьба, губящая тех, кто ищет её: мужчины смущены и околдованы ею, а Мышкин и Рогожин оказываются погублены. Рок, лежащий на ней, распространяется и на окружающих. Вам жалко Настасью Филипповну? https://telegra.ph/file/3f8d4911336b1d6ef9076.jpg

Есть в русской литературе такая категория героинь — пропащие. Красивые, несчастные, погубленные навсегда. Такова, например, Аксинья Астахова из «Тихого Дона». В ней нет чистоты, невинности, она несёт несчастье тому, кто свяжется с нею. Пропащая, конечно, Грушенька из «Братьев Карамазовых». Достоевский вообще весьма задавался вопросом рока, у него есть целые проклятые семьи — скажем, семья Смитов из «Униженных и оскорбленных». Вот и Настасья Филипповна из таких. Она все хохочет, скалит зубы, швыряет в камин тысячи, уезжает, блистает, кружит головы, и нет несчастнее неё. Смерть её не поражает: весь роман — подготовка к тому, что умрет эта бедная обреченная Настасья Филипповна. Вообще у Достоевского женское часто распределяется между двумя героинями (одна падшая, другая высокая): роковая Настасья Филипповна и несчастная Аглая, падшая кроткая Соня Мармеладова и гордая Дуня Раскольникова, гибельная Грушенька и чистая сильная Катерина Ивановна, отверженная Наташа и оранжерейная Катя. Каждая пара — две грани одного целого. Собери двух героинь воедино — и получишь женщину. Такое лего. Читали после школы Достоевского? https://t.me/vkracii/245

​​Однажды один небогатый петербургский чиновник возжелал иметь ружьё — вещь дорогую, предмет роскоши. Жалованье не позволяло ему просто отправиться в магазин и выбрать там подходящее. Тогда он начал копить, во всем себе отказывая. И путём жёсткой экономии насобирал на вожделенное приобретение. Счастье было недолгим. На первой же охоте чиновник благополучно утопил ружьё в болоте и так расстроился, что натурально слёг и чуть не умер. Чтобы отсрочить смерть сослуживца до положенного по возрасту срока, коллеги собрали бедняге денег на новое ружьё. Этот анекдот, услышанный Николаем Гоголем и обработанный согласно замыслу, лёг в основу повести «Шинель». В ХХ веке американский писатель Пол Гэллико создаёт свою версию «Шинели» — на женский лад. Лондонская уборщица, немолодая вдова миссис Харрис живет спокойной и размеренной жизнью, вполне довольная собой и окружающим миром. Пока в гардеробе одной из своих клиенток не видит два совершенно невообразимых платья. «Одно было осколком рая из шёлка цвета слоновой кости и кремового, с кружевами прозрачного шифона; второе — застывшим взрывом, созданным из гладкого алого шёлка и того же цвета тафты, и его украшали пышные алые банты и не менее пышный красный искусственный цветок». После этого миссис Харрис понимает: в жизни ей необходимо получить такое платье — от самого Диора! «Миссис Харрис была далеко не глупа. Ни на миг ей не пришла в голову мысль о возможности носить такое платье. Что-что, а свое место она знала. Место это она блюла, и горе тому, кто бы на него покусился. Всё, чего она хотела — это обладание; чисто женское желание иметь платье, повесить его в своем шкафу, знать, что оно висит там, пока её нет дома, а вернувшись, открыть дверцу шкафа и увидеть платье, ожидающее хозяйку. Словно все, чего ей не пришлось увидеть в жизни из-за рождения в её классе и жизни в бедности, могло быть восполнено обладанием этим великолепным образцом женского убранства». И миссис Харрис устремляется к цели — именно тем же путём, что и бедный наш гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели». «Она обходилась теперь без курения, хотя сигаретка-другая частенько скрашивала её дни. И без джина. Ходила пешком, а не ездила на автобусе или подземке; а когда в туфлях появились дыры, она подложила в них сложенную газету. Отказалась от своих любимых вечерних газет и добывала новости и сплетни из мусорных корзин клиентов днем позже. Экономила на еде и одежде. Экономия на пище могла бы даже повредить её здоровью, если бы не американка миссис Шрайбер. Миссис Харрис убиралась у неё обычно в обеденное время, и миссис Шрайбер угощала уборщицу, предлагая ей, например, яичницу или какую-нибудь холодную закуску из холодильника. Теперь она не отказывалась от этого угощения». «Цветы для миссис Харрис» — легкая и милая американская проза 50-х годов, и в ней не может быть (и не нужно) такого надрыва, как в «Шинели». И все закончится хорошо. То, что у Гоголя оборачивается ужасом одиночества, холодным ветром петербургских улиц, для миссис Харрис будет примером человеческой доброты. И спорим, что вы всплакнёте в финале) https://telegra.ph/file/22e6d512efa80b28981cf.jpg

Скорее всего, вы не любите Франсуазу Саган, потому что она устаревшая, слюнявая и вообще писала «женские романы». Пьеса «Замок в Швеции» — исключение, это чудесная вещица. Место действия — замок в Швеции (кто бы мог подумать), отрезанный снегопадами от цивилизованного мира до весны. Внутри психи, один краше другого. Заточенная в четырех стенах первая жена хозяина замка — что поделать, пришлось инсценировать ее смерть, чтобы он смог жениться еще раз; братик и сестричка с крупными буквами «инцест» на лбу; хозяин замка, у которого большие трудности с управлением гневом. Вокруг леса и зима. Деться некуда. Всем приходится делать вид, что они сильно увлечены интригами и сексом. Нагнетать драму там, где ее нет. Играть ее перед невидимым зрителем, заламывать руки и сверкать кинжалами. Была бы в этом серьезность, «Замку в Швеции» не было бы прощения. Но серьезности нет. Пьеса замечательно обесценивает человеческие чувства и всю high drama. Рано или поздно вы захохочете над абсурдом происходящего.

Book: «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников» Илья Эренбург Знаете, все-таки тоталитаризм сильно портит писателей. Всех портит, но писателей особенно. Сравнить «Хулио Хуренито», написанного в 1921 году в Бельгии и «Оттепель» (https://t.me/peresmeshniki/1214), 1954, СССР, невозможно: это как Nespresso с растворимым кофе сравнивать. Чистый трикстер, мексиканец Хулио Хуренито собирается в Европе учеников и пытается подорвать мир. Когда миллионера и претендента на российский престол из него не вышло, Хулио не стал переквалифицироваться в управдомы, а достойно принял смерть. Но восстал из мертвых благодаря книге Эренбурга. ️ На этом с сюжетом всё, так как я очень хочу, чтобы вы сами прочитали эту книгу. Юмор в стиле Мартти Ларни и Джозефа Хеллера, глубина Бердяева и постоянные отсылки к мировой истории и искусству – для меня это то, как надо писать романы. Почему книга понравилась Ленину и почему Эренбурга не посадили после возвращения в Советский Союз в 1940-м, остается для меня глубокой загадкой. Разве что поняли, что если книгу запретить и изъять все ее издания в стране, то никто и не поймет, как точно Эренбург все понял еще в начале 20-х о будущем России, Европы и мира вообще. Читать, рыдать от смеха и ужаса и передавать дальше. Мой личный рейтинг: 9/10 https://peresmeshniki.com/books/neobychajnye-pohozhdenija-hulio-hurenito-ilia-erenburg/

В 2003 году на Западе вышла книга Г.Хайнзона, которая может помочь понять очень многие мировые политические и общественные процессы. Называется она «Сыновья и мировое господство: роль террора в подъёме и падении наций» (Sohne und Weltmacht: Terrorism, Aufstieg und Fall der Nationen). Она давно стала бестселлером, но на русский до сих пор не переведена. Автор – специалист по истории цивилизаций, профессор Бременского университета, социолог, экономист. К террору (какая, казалось бы, засаленная, СМИшная тема) он подходит с совершенно неожиданной стороны. Он объясняет причины терроризма «злокачественным демографическим приоритетом молодёжи» и пользуется следующей методикой – сравнивает количество мужчин в социуме возрастом 40-44 лет с мальчиками возрастом до 4 лет. Старение социума начинается тогда, когда на каждые 100 мужчин в возрасте 40-44 лет приходится меньше, чем 80 мальчиков в возрасте до 4 лет. В Германии, например, это соотношение равно 100/50, а в секторе Газа 100/464, Афганистане 100 /403, Ираке 100/351 и т.д. Насилие растет в тех обществах, где юноши от 15 до 29 лет составляют больше 30% от общего населения. При этом важно, что причины насилия несущественны – оно возникает по определению. То есть насилие во имя насилия. Сейчас в мире 67 стран с приоритетом молодёжи и в 60 из них либо геноцид, либо гражданская война. Автор считает, что помочь этим странам преодолеть войны, террор и насилие, используя экономическую и гуманитарную помощь не только невозможно. Это даже вредно - в некоторых случаях эта помощь и является причиной насилия, так как помощь (то есть когда не нужно заботиться о пропитании) стимулирует рождаемость. Опасность усугубляется тем, что насилия возникает больше не в бедных, а богатых странах. Огромное количество молодежи сыто, но не востребовано и эта молодежь начинает протестовать. И этой молодежи все больше. Только за последние 100 лет население в мусульманском мире выросло со 150 миллионов до 1200 миллионов человек (прирост более 800%), в то время как в Китае прирост составил только 300%. Между 1988 и 2002 годами в развивающихся странах родились 900 миллионов мальчиков мужского пола. К концу жизни нынешнего поколения в Афганистане будет столько же юношей моложе 20 лет, сколько во Франции и Германии, вместе взятых. К этому можно прибавить и то, что в той же Германии 52% из возрастной группы 18-32 хотят уехать, а их место занимают молодые мигранты. Этим же механизмом Хайнзон объясняет и многие исторические события. Например, в XVI веке Португалия и Испания начали завоёвывать мир именно потому, что в этот период в семьях отмечалось внезапное увеличение числа детей. Коэффициент рождаемости повысился от 2-3 детей в семье до 6-7 детей, после того как в 1484 году указом Папы было объявлено, что искусственное ограничение рождаемости наказуемо смертью. В результате средний возраст населения, составлявший 28-30 лет в 1350 году, снизился до 15 лет в 1493 году. Теперь в семьях было слишком много мальчиков, не знавших, к чему приложить свои силы, и многие предпочли стать колонизаторами и завоевателями. 95% конкистадоров (в Испании их называли «secundones» — вторые сыновья) были очень молоды. Поэтому и сегодня исламизм создан не исламом, а молодыми мусульманами. По теме психологии и феноменологии террора написано много, но читать большую часть написанного невозможно - это аналитика в духе колонки "Мнения" газеты "Известия". По настоящему интересных, глубоких работ немного. Хайнзон – одна из них. И завтра будет представлена еще одна.

Можно ли говорить сегодня о вере, о вечности, о любви так, чтобы это не казалось пошлым, ходульным, банальным, вычурным и неестественным? Наверное, если не вздыхать, не пошлить, не добавлять соли к тому, что уже посолено и не отнимать сладости у сладкого. Если не пытаться объяснить одну необъясненную категорию с помощью другой, еще более необъясненной. Попробовать отказаться от стандартов, почерпнутых из благочестивой литературы, похожей на гербарий – храниться будет вечно, но зачем? Неужели такая сухая вечность лучше чем цветущая сиюминутность? Ведь хорошо, когда что-то так быстротечно, как цветы, ибо быстротечность это интонация красоты. Что же такое вера? Это возможность. Когда, по Канту, «30 талеров возможных не меньше 30 талеров реальных», то есть когда будущее неотделимо от настоящего, когда важна уже имеющаяся сущность. Разумеется, есть люди, которым важна не сущность, а присутствие, но все таки лучше, когда ощущение вещи опережает вещь, то есть когда есть вера. Когда вера отменяет смерть – возникает Христианство. Сегодня принято его бояться, а оттого и насмехаться над ним – смех развенчивает, делает страшное нестрашным, легким. Засмеялся – и не надо понимать. Эта боязнь понятна - слишком велика разница между ним и нами, между их верой-любовью и нашей верой-доверием. Масштаб всегда страшит, а заурядность привычна и безопасна. Не хочется думать, что в этом мире все изначально прекрасно и гармонично – у нас есть разум и совесть, чтобы мы знали, как в этом мире жить, мы сыты и одеты и имеем сотни поводов для радости потому что сами все портим и не хотим сознаться в этом. Отсюда же и отношение к людям. Если верить, что весь мир стремится к энтропии, то немудрено, что все вокруг против нас и «сначала было плохо, а потом все хуже и хуже». Ругань, попреки, претензии… Но ведь вполне возможно, что злоба, ворчанье или странности, на которые мы жалуемся, - это просто попытка открыть нам глаза. Даже если мы знаем порок, мы знаем его мало. Вы скажете: «Да, я вчера погорячился», - а другим ясно, что вы вообще злой. Вы скажете: «Что-то я перепил», - а другим ясно, что вы вообще пьяница. Взгляд свыше отличается от нашего тем, что он (Он) видит всех, а мы - всех минус один. «Мы недоумки, забавляющиеся выпивкой, распутством и успехом, когда нам уготована великая ирадость. Так возится в луже ребенок, не представляя себе, что мать или отец хотят повезти его к морю. Нам не трудно, нам слишком легко угодить». Вера (любовь) позволяет слышать то, что не высказано, видеть то, что не показано, понимать то, что не явлено до конца. Флобер некогда заметил: «Как зримы эти дороги Испании, нигде не описанные Сервантесом». Нередко самые лучшие слова те, что еще не высказаны, самая глубокая любовь та, что не выразила себя ничем, кроме взгляда. Ведь то, что меня видит, что-то от меня ждет. Нужно только отозваться. Стремление к совершенству само собой истребляет частности, в любви все становится слаженным и гармоничным, возникает полнота. В любви можно участвовать или целиком или не участвовать вообще – иначе выйдет не «что-то», а «ничто». То самое ничто, что сегодня, в отсутствие любви и веры, наполняет миллионы душ. Это самое ничто очень сильно, достаточно сильно, чтобы украсть лучшие годы человека, отдать их не услаждающим грехам, а унылому заблуждению бессодержательной мысли. Ничто отдает эти годы на утоление слабого любопытства, отдает их постукиванию пальцами, притоптыванию каблуками, насвистыванию опротивевших ничтожных мелодий. Ничто отдает их длинным, туманным лабиринтам мечтаний, лишенных даже страсти или гордости, которые могли бы украсить их, причем, окунувшись однажды в эти мечтания, слабый человек уже не может стряхнуть их с себя». Для того, чтобы понять свою веру (а она, по Чехову, "хоть какая-то" есть у каждого), как и свою любовь, стоит взять сборник эссе Клайва С.Льюиса (Тюмень., 2016). Ощущение диалога не проходит на протяжении всей книги, а великолепный, в чем-то страстный язык, не дает отвлекаться.

Смерть тема необъятная и говорить о ней можно долго, чего не позволяют рамки данного формата. Но некоторые заметки, предваряющие книгу на эту тему, сделать можно. Весь человеческий опыт показывает, что «общей смерти», «смерти вообще» не существует, она всегда адресна, индивидуальна, причем этот адрес никогда не совпадает с твоим, он всегда чей-то еще. Легко представить чужую смерть, но свою представить невозможно, хотя ее нельзя миновать. Толстой очень точно показал это состояние «непредставимости» в «Смерти Ивана Ильича». Возникает парадокс – смерти нельзя избежать, но она противоестественна, ее не должно быть. На этом парадоксе строится все сопротивление человека смерти, конфликт человека со смертью является основной витальной силой. Вера, часто неосознанная, в личное бессмертие живет в каждом человеке, что было зафиксировано как христианской традицией, так и психоанализом. Эта вера проистекает не столько из инстинктивного стремления уцепиться за жизнь, сколько из той самой онтологической непредставимости смерти для живого человека.Человек умирает, но остальное живое просто кончается и в этом в том числе ключевая разница между человеком и животным. Если проанализировать причины страха смерти, то окажется, что нас больше интересует не что произойдет, а как произойдет. То есть мы боимся не смерти, а умирания и его форм. Смерть подводит итог жизни человека и определяет, кем он был, устанавливает смысл, «участвует в жизни», по выражению М.Мамардашвили. Ценность смерти в том, что она служит примером, завершает время и открывает вечность. Ощущение неизбежности смерти приводит большинство людей к мысли о необходимости что-то исправить. В обычной жизни главное и неглавное, важно и неважное перемешаны, но в преддверии смерти отбрасывается все случайное и остается то, что представляется человеку не только самым важным, но и оправдывающим его перед лицом смерти. Достойная смерть может оправдать недостойную жизнь и наоборот – недостойная смерть накладывает печать на всю прожитую человеком жизнь, вызывает в сознании (особенно религиозном) множество вопросов об истинном образе и уровне жизни человека. Смерть задает масштаб жизни, погребальный ритуал и надгробный монумент становятся сублимацией памяти о человеке. Тело, оставшееся после смерти, является самым наглядным свидетельством о смерти, ее причинах, оно предусматривает локус погребения (могилу), которая надолго остается наиболее выразительным знаком ухода, имеющим многоуровневую семантику. Ритуал прощания и погребения формирует посмертное состояние человека и его тела, именно ритуал создает из тела семиотический объект и устанавливает с ним внешнее взаимодействие. С этой точки зрения тело человека продолжает находиться в контакте с окружающими и длить посмертное бытие человека, которое теперь заключено только в теле. Именно это бытие возможно именовать смертью. Пропущенное через ритуал, данное бытие приобретает форму смерти и воспринимается как смерть. Не случайно в повседневной жизни осознание смерти человека обычно происходит не сразу, а проявляется постепенно именно в ходе ритуала и достигает апофеоза после его окончания (как в «Старосветских помещиках» Гоголя). Теперь, мы надеемся, вам будет легче прочесть классическую работу Роберта Герца «Смерть и правая рука» (М., 2019), дающую очень много для понимания природы смерти.

Сегодня поговорим о жутковатой теме – нацистских концентрационных лагерях в несколько непривычном ракурсе - как феномене социальной жизни и общественной мысли Европы середины прошлого столетия. Почва для возникновения «феномена Освенцима» (назовем его так), считающегося сублимацией концлагеря, как явления, начала готовиться сразу после окончания Первой Мировой войны. Система концлагерей была выстроена так, что смерть, которая обычно представляется, как некое мгновение перехода из временной жизни в вечную, как отрицание жизни, оказалась внесена непосредственно в жизнь и существовала в ней продолжительное время. То есть человека, которого раньше убивали (или он умирал) один раз в конце жизни, теперь убивали на протяжении жизни. В результате жизнь и смерть становились неразделимы между собой, смерть теряла признак конца жизни. В этой ситуации человек переставал понимать, жив он или мертв, и если жив, то можно ли назвать жизнью то, что хуже смерти. «Ретроспективное существование» (по выражению Э.Фромма), то есть существование, когда все лучшее, все похожее на жизнь, осталось в прошлом, а будущего нет, лишь подчеркивали «пребывание в смерти». Одним из следствий системы концлагерей становится равнодушие к смерти. Человек оказывался постоянно находящимся между жизнью и смертью – он не имел сил и желания покончить с собой, но и не имел возможности жить. Возникала неизвестная ранее новая, «третья», пограничная форма существования, формировавшая новый тип человека, которого больше интересовало не «что произойдет», а «как произойдет». То есть боялись не смерти, а умирания и его форм. Люди, немощные телом, но имевшие любую духовную опору, лучше переносили лагерную жизнь и чаще оставались в живых, чем физически сильные натуры. Скептики-интеллектуалы оказывались в Освенциме в ужасном состоянии. Разум, интеллект, образованность, начитанность, то есть то, что прежде составляло фундамент и стержень жизни, теперь превратилось в главного врага заключенного, становилось одним из ключевых факторов, ведущих человека к гибели. Когда реальная смерть наступала, человек лишался последнего права – права оставить свой след, память о себе в этом мире. Еще при жизни в лагере человек лишался самоидентификации, имени, стереотипов поведения, способности мыслить, а после смерти превращался в пепел, не оставляя после себя даже могилы. В результате, Освенцим, по мнению Х.Арендт, впервые в истории предъявил миру парадоксальный «опыт несуществования», когда человек оказывался не нужен даже самому себе. Провозгласив устами Ф.Ницше «смерть Бога», то есть абсолютного блага, Европа столкнулась в форме Освенцима с явлением Абсолютного Зла. Зла, которому нечего было противопоставить. В связи с этим после войны общественное сознание Европы столкнулась с неразрешимой задачей. Опыт религиозной оценки такого рода событий был к середине ХХ столетия утрачен, а описать и постичь произошедшее в обычных категориях оказалось невозможно, ибо то, что произошло, находилось за пределами любой рациональности и рассудительности, за границами любой науки. Поэтому данный феномен не понят и не осмыслен до сих пор. Освенцим стал той чертой, перейдя которую, Европа изменилась навсегда. Исчезнув, «концентрационный мир», поставил перед европейским сознанием несколько вопросов, актуальных и сегодня. Первый сформулировал Т.Адорно, считавший, что Освенцим есть факт тотальной культурной катастрофы Запада. Он спрашивал, можно ли после Освенцима жить дальше? Ответ на этот вопрос давал С.Беккет, персонажи которого после Освенцима не столько «живут», сколько «выживают», словно на настоящую жизнь у них под гнетом памяти уже не хватает сил. Еще один вопрос - неужели нельзя было предвидеть этого? Кафка предвидел, но кто обратил на него внимание? И вопрос – если все тогда согласились с Освенцимом, значит ли это, что и я согласился бы? Попытку ответить на этот вопрос мы видим в конфликте поколений в 1960-е. На эту тему не так много серьезных книг (П.Леви, Ж.Амери, Э.Фромм), но одна из лучших это «Просвещенное сердце» психолога Бруно Беттельхейма. Она есть в сети.

Конец года. Подводим интеллектуальные итоги. Мой краткий список необходимых интеллектуальных книг, чтение коих помогает понять многое: - Агамбен Д. Монашеские правила и форма жизни. - Адорно Т. Негативная диалектика. - Адорно Т. Философия новой музыки - Барт Р. Как жить вместе. - Бауман З, Леонидас Д. Моральная слепота. - Бауман З. Текучая современность. - Башляр Г. Поэтика пространства. - Беньямин В. Девять работ. - Беттельхейм Б. Просвещенное сердце. - Беттельхейм Б. Пустая крепость. Детский аутизм и рождение «Я» - Беттельхейм Б. О пользе волшебства. Смысл и значение волшебных сказок. - Берджер Д. Зачем смотреть на животных. - Бибихин В. Слово и событие. - Бибихин В. Мир. Язык философии. - Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - Браун Д., Крамер И. Корпоративное племя. Чему антрополог может научить топ-менеджера. - Брюкнер П. Парадокс любви. - Брюкнер П. Вечная эйфория. Эссе о принудительном счастье. - Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - Верена Каст. Горевание. Фазы и возможности психологического процесса. - Витгенштейн Л. Философские исследования. - Гребер Д. Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда. - Джекет Д. Зачем нам стыд? - Зебальд В. Campo santo - Зонтаг С. Болезнь как метафора. - Зонтаг С. О фотографии. - Канторович Э . Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии. - Камю А. Бунтующий человек - Карьер Ж., Эко У. Не надейтесь избавиться от книг. - Кафка Ф. Письмо к отцу. - Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. - Киттлер Ф. Оптические медиа. - Клод Леви Стросс, Дидье Эрибон. Издалека и вблизи. - Клод Леви Стросс. Все мы каннибалы. - Клод Леви стросс. Узнавать других.Антропология и проблемы современности. - Кэмпбелл Д. Сила мифа. - Латур Б. Где приземлиться? - Леви П. Человек ли это? - Леви П. Канувшие и спасённые. - Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. - Ливайн М. Разбитые окна - разбитый бизнес. Как мельчайшие детали влияют на наши достижения - Маклюэн М. Галактика Гутенберга. - Мамардашвили М. Возможный человек. - Мамардашвили М. Сознание и цивилизация. - Мортон Т. Гиперобьекты. Философия и экология после конца мира. - Пигров Т., Секацкий А. Бытие и возраст. - Подорога В. Время чтения. Быстрое и медленное в эпоху массмедиа. - Пятигорский А. Что такое политическая философия. - Рашкофф Д. Корпорация жизнь. Как корпоративизм завоевал мир. - Салецл Р. О страхе. - Серр М. Девочка с пальчик - Седакова О. Вещество человечности. - Седакова О. Moralia. - Сеннет Р. Плоть и камень. Тело и город в западной цивилизации. - Сеннет Р. Мастер. - Сохань И. Трансформация современной гастрономической культуры и тоталитет фастфуда. - Стил К. Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь. - Федье Ф. Мир спасёт красота. - Феррарис М. Ты где? Онтология мобильного телефона - Флорида Р. Кто твой город? Креативная экономика и выбор места жительства. - Флюссер В. О положении вещей. Малая философия дизайна. - Франкл В. Сказать жизни «Да». - Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. - Хиз Д., Поттер Э. Бунт на продажу. Как контркультура создаёт новую культуру потребления. - Хобсбаум Э. Разломанное время. Культура и общество в двадцатом веке. - Хоркхаймер М., Адорно Т. Культурная индустрия. - Хосе Ортега и Гассет. Размышления о Дон Кихоте. - Эко У. От древа к лабиринту. - Эко У. Поиски совершенного языка. - Янкелевич В. Смерть. Продолжение следует

Данила Монтанари «Смерть куртизанки» «Власть, которую ты так неожиданно обрёл, ударила тебе в голову! Пытаешься походить на взрослого, но ты всего лишь самонадеянный мальчишка, и я готова поклясться, что в глубине души ты дрожишь как лист!» В 16 лет Публий Аврелий Стаций становится отцом семейства и раскрывает своё первое дело о воровстве. А спустя 20 лет, будучи известным римским сенатором, он оказывается главным подозреваемым в убийстве куртизанки Коринны и только собственное расследование сможет его оправдать. Отвергнутый любовник, ревнивый покровитель или его жена? А может суровый патриций, устыдившийся слабости плоти? Аврелий напоминает древнеримского Пуаро и по кусочкам собирает историю жизни Коринны, сбежавшей от бедности, но потерявшей намного больше: настоящую любовь. Вместе со своим героем Монтанари изучает противоречивую природу человеческих чувств: страсть, жестокость, зависть. Декорации для детективной истории выбраны неслучайно. Именно в это время в Риме пересматривали принципы многовековой морали и традиций, где-то идя на уступки обществу, а где-то вводя строгие законы и ограничения на удовольствия. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/775735/?point=olskp

​​2020 год в РФ был годом 75-летия победы во Второй мировой. Обычно о том, какой нынче год, я узнавал в международных рейсах Аэрофлота (равно как и о том, что Москва – город-герой). Сейчас, чтобы узнать, каким будет 2021 пришлось погуглить – Науки и технологий. Это хорошо, это по-нонфикшенски! (Более того, одна из книг моей серии “Кругозор Дениса Пескова” скоро будет выпущена совместно с московским Политехническим музеем – ещё расскажу). Но тут я понял, что по поводу победы я так и не отпостился ни разу тематически. Но на днях повод представился – делюсь своим недоумением: ⠀ Попалась книга про спасение скакунов липицанская породы. Те, которые в венской Испанской школе верховой езды выступают. В апреле 1945го, американцы и немцы объединились, что спасти эвакуированных лошадок от ужасов войны. Даже кино про это Дисней снял, оказывается, в 1963. Чудесная, духоподъемная история, пока я не вчитался. Выяснилось, что спасали лошадок не от бомб, снарядов и, скажем, голода – нет. Спасали их от наступающей Красной Армии. Которая собиралась их, бесценных-благородных, съесть, все 1200 штук. Тут я завис. Книгу/фильм я не читал/смотрел, но я не понимаю, на чем основано это предположение? Чтоб, прям, съесть? Я допускаю – да что там – уверен, что лошадей наверняка бы угнали на восток (племенные экземпляры действительно важный трофей), но переводить на гуляш? Тем более, что в описи стада указано, что помимо липиццанеров и арабчат там были сотни лошадей кабардинской и донской пород. А это ж наш провенанс, т.е. у нас-то в лошадях знали толк, и вовсе не в кулинарном смысле. ⠀ В общем, подумал я, спасали и наследие, и финансовый актив. Намеренная смерть коняшкам не грозила, так мне кажется. Но спасение от лютой смерти – это куда более «продающий» сюжет и для кино, и для книги. А вы как думаете? https://telegra.ph/file/fad63a2edb0f5d4f06b73.jpg

Михаил Елизаров «Земля» МОМЕНТОВ МОРЕ «Для нынешнего общества мысли о смерти — тягость и спам. Чего хочет обыватель? Сервиса! Чтобы всё сделали вместо него!<...> Саму же смерть, целиком и без остатка, общество переложило на наши плечи — мы ду-ма-ем смерть вместо других!» Масштабное думание за нас обо всех аспектах смерти (или, по-модному, death studies) получилось у Елизарова — все тонкости похоронного дела (от копания могил до того, на какого цвета ленте пишут пожелания покойнику родственники, а на какой — друзья), некроманты, Достоевский, юродивые, кладбищенская мафия, щепотка пелевенщины, элементы тоски по детству и воткнутая в зассанный сугроб облезлая в мишуре ёлка — вот тебе, батюшка и Новогоднее чтение. Атмосфера этого романа затягивает моментально, абсолютно устраняя рамки формы — то есть никакого ощущения «вот я сейчас читаю книгу» нет: в эту кладбищенскую одиссею погружаешься с головой, как в самый любимый и уютный сериал. Путь героя, молодого землекопа по кличке Крот, будет отчасти библейским (только все наоборот, а Каин сводный), отчасти сказочным (спящая царевна, она же мертвая невеста), а в основном философски — афористичным, в манере знаменитой остроты Раневской про могилу и пизду. Елизаров перемежает танатос эросом так же искусно, как и цитаты из Хайдеггера казарменными матерными прибаутками. В общем, читать эту энциклопедию русской смерти — сплошное филологическое и интеллектуальное удовольствие, если бы не одно общее НО. Проблема современной русской литературы — чудовищно абстрактные финалы. Этот плацкарт с торчащими ногами неспешно катился 800 страниц, за которые можно было все сказать, и замогильной мистики где надо подпустить, но зачем же, зачем же так ускоряться на последних поворотах, вываливая всю протухшую метафизику на стол?.. А впрочем, поддаваясь декадентским ноткам взятой темы, не нам судить, какой из уготованных концов плох. Кому читать: фанатам строк «и у неё будут твои глаза»; не бывавшим на поминках; бессмертным — обязательно. Что пить: выше мы уже разбирали различие между коньяками и бренди, обратимся к разнице между коньяком и арманьяком. Арманьяк делают из винограда урожая одного года, коньяк — чаще всего из сортов разных лет; арманьяк получают методом однократной непрерывной дистилляции, коньяк — методом двойной перегонки. Отсюда ещё выдержка, крепость, ну и цена арманьяка — все выше коньяка. Но живем один раз, можем себе позволить.

Итогов не будет. Личная потеря года — Эдуард Лимонов. А книга, прозвучавшая в унисон трагическому и тяжелому 2020-му, — его «Старик путешествует», вышедшая посмертно и как будто декларирующая: дед покинул этот бренный мир, он все знал и всех обхитрил. Сборник коротких записок, заметок и воспоминаний писателя, которые станут нашими общими воспоминаниями не только о прошлой эпохе, но и об уходящем годе, где Лимонов успел написать даже про коронавирус и предсказать свой уход. Так было, есть и будет — Лимонов был легендой ещё при жизни и стал последним великим русским писателем. Про итоги же года приведу отрывок из лимоновского текста: «Зачем я езжу по странам? Ну ясно, фильм обо мне снимают. Такую форму предложили. А если глубже? Ну, я болен и ищу мою, свою, его, героя, смерть. Достойную меня. Но смерти не нашёл. Так что, вперёд в будущее? Вперёд в будущее. Которого от нескольких дней до нескольких месяцев? Ну да, вперёд в будущее, которого нет, потому что оно успевает стать настоящим. И сразу прошлым. Непрерывный процесс.» С Новым годом! Вперёд в будущее!

Кризис среднего возраста - он, во-первых, существует, это не миф и не штамп. А во-вторых, это иногда очень тяжело. Реально. Холлис - из тех авторов, которые ничего не смягчают. Он так и пишет: да, вам будет плохо. Да, это как пережить смерть, это в некотором смысле смерть и есть. Нет, никто с этим за вас не справится. Но справиться - реально, и вознаграждение будет совершенно удивительным. Одна из самых обнадеживающих книг о кризисах, которые я читала! https://bookmate.com/books/ncTPClmE

​​Книгусенице сегодня ровно год! Принимаю поздравления и вас всех тоже поздравляю с тем, что мы здесь так удачно и уютно собрались Вот вам по этому случаю еще одна цитата из сборника викторианских советов (сказала бы, что она вдохновляющая, но – нет уж! К ней, как и ко всему сборнику, - только с юмором): «Вы сможете отдохнуть, когда умрете. А пока ведите себя энергично и активно – пусть смерть подождет». Ну а лучший подарок для блогера - конечно, репост вашего любимого поста https://telegra.ph/file/d58fcc8fc98e95d62e1e7.jpg

​​​​​​ кино «Фрагменты женщины» Корнела Мундруцо — венгерская мелодрама с голливудскими актерами и предыстория сказки «Дюймовочка». Полагаю, по уровню драмы и величию замысла «Фрагменты женщины» задумывался как ‘Marriage Story’ Ноа Баумбаха (тоже нетфликсовский хит), но таковым в итоге не стал несмотря на убедительную игру и Кирби, и Лабафа. Простота и даже незамысловатость сюжета (родители переживают потерю ребёнка) выглядят органично, — американский кинематограф показательно все больше уходит в реализм без нарочито усложнённых метафор, поворотов и героев (как пример, та же «Брачная история» или «Кто в пятницу родился» Эдвардса). Наверное, даже можно говорить о новой волне американского кино, которая формируется прежде всего благодаря авторскому кино с его умением выводить не передний план глубинные переживания человека. «Фрагменты...» снимал венгерский режиссёр, и неудивительно, что фильм получился выдержанным в лучших традициях венгерского кино последних 15 лет — неброская, психологически точная и пронзительная мелодрама на обыденную, но очень личную тему. Здесь есть место и притчевости, и герои должны сделать осознанный выбор на пути к обретению счастья (или спокойствия, как угодно), что тоже, кстати, характерная черта для венгерского пост-социалистического кино (банальное: все устали от социализма, и нужна надежда). Ну, а режиссёр Корнел Мундруцо — «чудо из экс-соцстраны», признанный мастер и вообще любимец Каннского кинофестиваля. Тема беременности/абортов/выкидышей/детской смерти, как мы знаем, неплохо эксплуатируется в массовой культуре (особенно этим грешит отечественное кино, из свежего вспоминается совсем уж неуклюжий фильм «Чего хочет Слава» Оксаны Бычковой). У Мундруцо нет эксплуатации детского образа, хотя из описания к фильму именно она и ожидается. Режиссёр все внимание смещает на отношения между взрослыми членами семьи, вначале на главных героев, женщину и мужчину, а потом происходит странное — фокус переводится на главную героиню и ее мать. Примерно к 2/3 фильма становится понятно, что антагонистом главной героини является не ее партнёр, отец ребёнка, как нам было показано вначале, а ее мать. И фильм в итоге не о том, как семейная пара переживает родную смерть, а об отношениях между матерью и дочерью. Но даже такой интересный режиссерский ход не оправдывает и не объясняет внезапный слив героя Шайи Лабафа (боже, какая горькая ирония). Фрагменты женщины есть, но непонятно, что стало с фрагментами мужчины. Финал, однако, прекрасен — без невыносимости бытия, без открытой концовки, но индивидуальный для каждого зрителя. Чем хотите, тем фильм и закончится. Фото: кадр из фильма «Фрагменты женщины» https://telegra.ph/file/75b12ca619a05002a6aae.jpg

​​​​ кино Румынская волна (или диванные приключения на выходные) Смотрю на этой неделе любимое румынское кино и параллельно читаю сборник статей «Румынская волна» почти двухлетней давности от журнала «Искусство кино». Просмотр начала с совсем нового «Мальмкрога» Кристи Пую, идеолога румынской новой волны. Пую экранизировал «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» (1899) русского философа Владимира Соловьева в формате разговорной, очень долгой и монотонной костюмной драмы, в которой главные герои, аристократы, на фоне несменяемых декораций проводят время в кажущихся бесконечными разговорах об особенном пути России, боге и антихристе, Европе и тд в лучших традициях риторики русских теософов. События «Мальмкрога» происходят на стыке двух веков, однако, привычное пространство для действий фильмов румынской "новой" волны – постсоциалистическое, в котором время и люди, застряли в странном положении то ли безвременья, то ли небытия, и куда двигаться, не совсем ясно. Как написали в аннотации к сборнику, вполне вероятно, что румынское кино кажется нам до боли родным и понятным из-за запечатленной проблематики, так созвучной с травмами современного российского общества. Румынская волна это желание порвать с прошлым через сублимацию травм и драм эпохи коммунизма. Ниже 4 программных фильма, на мой субъективный взгляд, обязательных к просмотру тем, кто интересуется современным румынским кино: «Смерть господина Лазареску» (2005, Кристи Пую) - пожилой человек в ожидании медицинской помощи, маленькая квартирка, 153 минуты, примерно 4 часа сюжетного времени, документальная стилистика и вскрывающиеся друг за другом социальные и этические проблемы, а также глубокая иносказательность и злая судьба. «4 месяца, 3 недели и 2 дня» (2007, Кристиан Мунджиу) — снятая в натуре долгими планами «субъективная история коммунизма в Румынии, пересказанная в формате городских легенд». Вопреки синопсису фильм не про подпольные аборты и коммунизм, это история о том, как политическое становится личным. «Полицейский, прилагательное» (2009, Корнелиу Порумбою) — Безнадежная притча о неприметном полицейском, выполняющем свой служебный долг. Полицейский — существительное или прилагательное? Отдельная единица или просто функция? «Сьераневада» (2016, Кристи Пую) — Все действие фильма сосредоточено на застолье по случаю 40 дней со смерти отца семейства и происходит в трехкомнатной квартире с краткими вылазками на улицу в течение одного вечера. Радикальная и гиперреалистичная картина, в которой режиссер упраздняет дистанцию между экраном и зрителем, втягивая посленего в экранное пространство наравне с другими персонажами. Эту же радикальность мы встречаем далее и в «Мальмкроге». К слову, «Мальмкрог» – запредельно красивое кино. Случай, когда художник и оператор на экране вопроизвели полотно в духе голландских картин 17 века. В качестве фото – как раз кадр оттуда. https://telegra.ph/file/46f55ca36a403af94966c.jpg

​​5 форм истории от Курта Воннегута Для того, чтобы написать стоящую книгу, которая будет привлекать читателей, нужно разбираться в базовых сюжетах. Но чаще всего такие типологии звучат занудно, их сложно запомнить, и еще сложнее применить. Чего не скажешь о типологии сюжетов от Курта Воннегута — одной из самых простейших и понятных в литературе. Воннегут стал культовым писателем в основном благодаря его богатому жизненному опыту и умению технически подойти к творческим задачам. Вот и выделяя основные типы историй в литературе, писатель превратил самые популярные сюжеты в простые схемы, которые мог бы считать компьютер. Взлеты и падения героев он изобразил в виде кривой на графике, и таким образом сформировал 5 основных форм истории. Вот они: 1. «Человек в яме» — падение от хорошего к плохому, взлет Воннегут подчеркивает, что это самая простая и самая популярная форма истории. История начинается с того, что герой, будучи счастливым или успешным, внезапно попадает в беду и выбирается из нее. Людям нравится, как герои решают проблемы — это внушает им уверенность в том, что и у них самих получится справиться с трудностями. Воннегут советует начинать такие истории с позитивных событий, описывая таких людей, с которыми читателям будет проще себя ассоциировать. Где встретишь: «Властелин колец» Дж. Толкин, «Гордость и предубеждение» Дж. Остин. 2. «Парень встречает девушку» — взлет, падение, взлет Название у этой формы чисто символическое, ведь она может и не включать романтику или отношения. Она о том, как герой, проживающий обычную, чаще всего, скучную жизнь, вдруг находит что-то или кого-то, кто эту жизнь сделает яркой и неповторимой. Но вот ведь незадача — после непродолжительного счастья герой теряет все, и опускается еще ниже, чем был в начале истории. К финалу ему нужно будет разобраться с проблемами и вернуть себе утраченное счастье, теперь уже навсегда. Где встретишь: «Джейн Эйр» Ш. Бронте, «Мастер и Маргарита» М. Булгаков 3. «Золушка» — постепенный взлет, резкое падение, взлет В этой форме история начинается «со дна» — главными героями могут быть сироты, преступники, нищие или другие обездоленные люди. Постепенно, шаг за шагом, они начинают подниматься выше, затем же их ждет неожиданная удача — и вот они на коне, весь мир и принцы у их ног. Только эта форма показывает — то, что далось тебе просто, так же просто от тебя и уйдет. Поэтому за стремительным взлетом следует резкое падение. И как бы это ни было не реалистично, после этого герой все равно обретает счастье, в силу доброты, красоты или хороших поступков. Где встретишь: «Дамское счастье» Э. Золя, «Приключения Оливера Твиста» Ч. Диккенс 4. «Франц Кафка» — бесконечное ухудшение Воннегут, дабы отступить от типичных историй с хорошими концами, упоминает форму истории, которая часто встречается в произведениях его современника Кафки. При этой форме сюжет начинается с негативных событий — смерть близких, неудача, пустая жизнь. Но вместо улучшения, за ними только погружение все ниже, в депрессию, в отречение от всего сущего. Любое улучшение в подобных сюжетах иллюзорно — оно ведет лишь к усугублению ситуации героев. Финал подобных историй стремится показать, что вся наша жизнь есть лишь медленное угасание, любые же попытки это изменить ведут в никуда. Где встретишь: «Шагреневая кожа» О. де Бальзак, «Превращение » Ф. Кафка 5. «Гамлет» — нет ни взлетов, ни падений Эта форма историй, по мнению Воннегута, самая реалистичная из всех. Герой, как и читатель, никогда не знает, к чему приведут его поступки. Действия героя нельзя отнести к успеху или поражению — неизвестно, как именно они повлияют на сюжет. Именно поэтому они настолько близки к настоящей жизни. Сюжеты вроде «Гамлета» показывают, как наивны и наигранны все прочие истории с хорошими и плохими концами, где автора навязывают свое видение сюжета. Ведь их герои, как и мы сами, крайне редко знают, что было бы лучше для них на самом деле. Где встретишь: «Алиса в Стране Чудес» Л. Кэрролл, «Фауст» И. Гете MeWrite https://telegra.ph/file/8bf2c416eec14f2346adb.jpg

“Immaterial girl in a material world” Хороший материал на Blueprint о SOPHIE: https://theblueprint.ru/culture/music/sophie «Эта музыка — нечто среднее между взбалмошным диснеевским саундтреком и угловатыми поп-песнями, сочиненными выпускниками арт-школы. Это своего рода музыкальный эквивалент эмодзи-чата поколения WhatsApp. <...> По словам Sophie, люди мыслят в рамках системы, где есть либо хорошо — либо плохо, либо мужчины — либо женщины. И когда кто-то начинает это смешивать и сдвигать границы, это приводит остальных в замешательство. «Именно за этим я здесь», — прямо говорит Sophie.» Upd Вообще, Sophie для меня это цепочка людей и небольшой эпизод из жизни, кстати, связанный с кино. Однажды я решила познакомиться с режиссером Дмитрием Кубасовым. В день, когда я решила, что напишу ему, Кубасов сам зашел ко мне в галерею познакомиться со мной. Результатом знакомства стала серия кинопоказов его документальных фильмов, последним из которых был супер скандальный и почти запрещенный фильм «Бабочки». Через месяц после показа я пошла на вечеринку к подруге, которая не знала ничего про «Бабочек» и к великому удивлению познакомила меня с Лёшей, главным героем фильма. А уж Лёша потом познакомил нас всех с Sophie. Как будто с этой смертью пропал из моей жизни целый отрывок. https://theblueprint.ru/culture/music/sophie

Что не так с аудиокнигами 1. Вы запоминаете меньше 2. Вы пропускаете больше. Достаточно отвлечься на пару секунд, чтобы прослушать целый абзац, и потом еще несколько страниц пытаться понять, что же там произошло. 3. Звуковое оформление мешает оригинальному восприятию истории, а работа диктора/актеров ограничивает работу вашего воображения (что для художественной литературы — смерть). Голоса, музыка, шелест шагов и мерная поступь лошади под наездником — все это вы должны представлять сами. Именно так работает литература. Аудиокнига навязывает вам чужое представление там, где автор хотел, чтобы вы создали свое. 4. Вы не можете перечитать непонятное предложение или подчеркнуть понравившуюся цитату. В результате вы получаете меньше удовольствия от размышления над прочитанным / прослушанным. 5. Вы не можете так же легко, как при чтении, управлять темпом прослушивания. Вы чаще отвлекаетесь, и вам чаще становится скучно. Аудио — великолепный формат. Истории — мифы, легенды, сказки, рассказы, — издревле передавались из поколения в поколение в аудио (у костра или за столом). Аудио — главная форма фольклора, народной мудрости. Отличие аудиокниг от таких историй в том, что истории создавались для того, чтобы быть рассказанными. Книги же пишутся для того, чтобы их читали. И те писатели, рассказчики, и творцы, кто понимает природу этих различий и учится правильно этим пониманием пользоваться, создают самые яркие и важные истории нашего времени.

​​Смерть героев как литературный инструмент Смерть героя в книге — один из сильнейших инструментов, когда автору хочется вызвать эмоции в читателе, дать герою мотивацию к изменениям, подвести итог длительному напряжению в истории. С помощью смерти одного из героев можно выстроить эмоциональную связь между читателем и персонажами. При этом, неудачно обыгранная смерть может испортить даже самое слаженное повествование. Давай же разберемся, как использовать смерть в качестве литературного инструмента. Как и в реальности, смерть героя в истории — крайне эмоциональное и значимое происшествие. Но если в жизни она редко что меняет в людях, то в книгах ее используют, чтобы показать непоправимое изменение героя, поворотный момент в сюжете. Есть несколько вариантов сюжета, которые так или иначе связаны со смертью героев. Рассмотрим основные: Смерть как толчок к действию Часто встречаются сюжеты, в начале которых с главным героем случаются трагические события — гибнут близкие люди или возлюбленные. Трагедия подталкивает героев к действиям, превращает их в мстителей, либо становится их мотивацией к изменениям и росту. В таких историях важно показать, как много значили для героя погибшие люди — иначе мотивация окажется пустой и натянутой. Пример: в «Игре престолов» Дж. Мартина начальным и ключевым моментом в истории становится казнь одного из ключевых героев — Неда Старка. Его смерть запускает целую вереницу событий, меняет судьбы людей и целых королевств. Смерть как самопожертвование Когда ставки в истории повышаются, а противостояние между плохими и хорошими становится критически напряженным, без смертей второстепенных персонажей не обойтись. Они становятся подтверждением того, что противостояние — не сценка в детском театре, где все в конце пожмут друг другу руки. И что для того, чтобы спасти чужие жизни, часто нужно пожертвовать другими. Пример: одними из самых показательных примеров назову смерть Дамблдора в шестой книге о Гарри Поттере, и смерть Гэндальфа во «Властелине Колец». Каждый из этих персонажей пожертвовал собой ради спасения других, от чего сцены их гибели становятся душераздирающими и переполненными эмоциями. Смерть как итог Смерть в финале истории — инструмент, которым последнее время пренебрегают автора. Но на самом деле, очень многие книги и фильмы можно было бы завершить более логично и достойно, убив главного героя. Когда же это уместно? В историях, когда под конец жизнь героя теряет смысл, когда ставки повышены до предела, когда герой вступает в схватку не на жизнь, а на смерть за своих идеалы и убеждения. Примером можно назвать много, но главное — смерть должна быть логическим исходом всех предыдущих поступков героя. Пример: в романе Ф. Фитцджеральда «Великий Гэтсби» смерть главного героя становится кульминацией всего описанного в романе: его погони за пустой мечтой, яркой жизнью, которая оказалась на деле лишь блестящей мишурой. Его смерть — логический конец тех иллюзий, к которым стремился герой. ️ Как делать не надо Хочешь знать, как наверняка испортить весь трагизм и значение смерти героя в книге? Возродить его в самый неожиданный момент. Ох, от всей души не выношу подобные сюжетные «повороты». Когда герои всласть нарыдались из-за потери вместе с читателями, вдруг умерший чудеснейшим образом воскресает и все радостно уходят в закат. Если не хочешь, чтобы твоя книга напоминала сюжет диснеевского мультфильма, так лучше не делать. Итак, смерть может стать идеальным литературным инструментом для пробуждения эмоций в читателях. Она создает мотивацию для остальных героев, повышает ставки в сюжете, становится логичным итогом сюжетов без возможности продолжения. Но к ней стоит относиться серьезно — не стоит распихивать по главам сцены убийств для красочности и эффектности. Каждая смерть должна иметь свое влияние на героев и сюжет. При этом, не стоит без конца возрождать погибших героев — так ты обманешь ожидания читателей и сведешь на «нет» все их переживания за персонажей. MeWrite https://telegra.ph/file/4629249ac7a0fd998e76f.jpg

Марьяна Леки «Что видно отсюда» «Он с трудом поднялся с постели и пошёл к чердачному люку и закрыл его, поскольку пока что не понадобилось вылетать ни одной душе» Книгу Марьяны Леки не зря сравнивают со «Сто лет одиночества» Маркеса, однако она более поэтичная и наверняка окажется ближе рядовому читателю, несмотря на вкрапления магического реализма. Да, здесь есть сны, которые предсказывают смерть; травы и заклинания, способные излечить душевную и физическую боль; череда таких совпадений, что кажется Вселенная тебя слышит и отвечает. Но главное, здесь есть любовь. Тайная, пронесённая через десятки лет. Неожиданная и единственная. Любовь, что калечит и исцеляет, трансформируется сама и меняет всех участников. Подсказывает, кто ты на самом деле. Если хотите прочесть о любви жизненной, без розовых очков, присмотритесь к роману Леки. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/777803/?point=olskp

От силуэтов цветов, спаленных солнцем и залитых дождем на прохладном мраморе, всё ещё пахнет гвоздиками. Душная сладость, будто нишевые духи на пыльных бархатных шторах, звучит элегантно. Думаю, так пахла смерть Эвелин.

На днях на Западе вышла книга «Счастливый предатель» про еще одного нашего разведчика/шпиона Джорджа Блейка: The Happy Traitor: Spies, Lies and Exile in Russia: The Extraordinary Story of George Blake. Я, признаться, обычно шпиономанские книжки не читаю (исключение), но замечаю, что их число возрастает, как только начинается очередной раунд осложнений в отношениях между нашими и ними. Холодная фаза российско-американских отношений тянется года с 2004, регулярно уходя на новый виток пике, поэтому новинки такого жанра не заставляют себя ждать. Почему же тут я заинтересовался? 1. Имя автора: Саймон Купер. 3 года назад я делал научную редактуру переиздания его культовой книги об экономике футбола («Футболономика»). На ее задней обложке стоит и мой отзыв о ней (см. фото). Спорт и тут вдруг шпионаж? Полез в Вики. Оказывается, другая его книга - «Футбол против врага: как самый популярный в мире вид спорта начинает и подпитывает революции и удерживает диктаторов у власти» - стала спортивной книгой года в Британии. (Это не говоря о том, что, судя по названию, рейтингам и числу изданий на других языках, она вообще интересная - буду искать) Т.е. он автор и про политику тоже. 2. Никогда не слыхал про Блейка этого. Ким Филби, Рудольф Абель, да тот же самый Толкачев (делал два поста, тк дико любопытно) и проч. постоянно мельтешат, а он для меня новичок. Что удивительно: только в 2020 Путин дважды потратил на него свое драгоценное время: «11 ноября 2020 года Владимир Путин поздравил Джорджа Блейка с 98-летием”, а в под Новый год Блейк преставился, спровоцировав соболезнования ВВП и пост на сайте Кремля. Не те я новости смотрю... Статью о нем на Вики прочитал с интересом, но книгу, поразительно совпавшую по времени выхода со смертью персонажа, думаю, не стану. Её все равно Corpus наверняка издаст, тогда и вернёмся к вопросу. В конце концов титулы-то у него ого-го: «Один из самых известных сотрудников британских спецслужб, перешедших на сторону Советского Союза», — называют его Би-би-си. «Легендарный советский разведчик», — называют Джорджа Блейка в России. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BB%D0%B5%D0%B9%D0%BA,_%D0%94%D0%B6%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B6

Джек Лондон «Странник по звёздам» (1915 г.) «Всю жизнь в душе моей хранилось воспоминание об иных временах и странах. И о том, что я уже жил прежде в облике каких-то других людей...» Вы верите в реинкарнацию? А в то, что информация, которую мы накопили в течение своей жизни, не исчезает бесследно после угасания нашего тела? Представьте: мы могли бы усилием воли вызывать в себе воспоминания (информацию) о наших предыдущих жизнях. Смотреть их как сны, как фильмы, проживать их заново. У Лондона в «Страннике по звёздам» это возможно, хоть и дорогой ценой. Главный герой романа - Даррел Стэндинг, которого тюрьма и пытки заставляют учится делать то, что он называет «замиранием жизни» или «малой смертью». Впадая в это состояние он может проживать свои прошлые воплощения, насыщенные яркими событиями: -Французский граф Гильом де Сен-Мор, который проводил время на балах и в дуэлях; -Мальчик-переселенец Джесси, следовавший со своей семьей и другими в Калифорнию; -Отшельник - флагеллант, который истязал своё тело острыми камнями; -Матрос Эдам Стрэнг- вылитый Мартин Иден: мощный, неутомимый и сообразительный, которому довелось стать приближённым императора в средневековой Корее; -Лагнар Лодброк - да не тот, о котором вы подумали, а рождённый на Севере варвар, который стал римским легионером и свидетелем смерти Иисуса; -Дэниэл Фосс - который 8 лет прожил на необитаемом острове, питаясь тюленятиной и собирая дождевую воду. Большую часть книги мы путешествуем вместе с Даррелом Стэндингом по упомянутым воплощениям. Некоторые из них имеют реальную истерическую подоплёку, например, истории Джесси, Лодброка и Фосса (а может, и другие тоже?). Связующая эти жизни нить - жизнь самого Даррела, который находится в тюрьме в камере «Коридора убийц», ожидая смертный приговор. Он - сложный человек, которому нельзя дать однозначную характеристику «хороший» или «плохой». Когда-то он был талантливым агрономом. Но из-за женщины он убил человека, за что получил лишение свободы. В тюрьме его оклеветал заключённый, готовый продать за свободу хоть своих родственников. Из-за этой клеветы Стэндинга долго и мучительно пытали «смирительной рубашкой»: натуго стягивали куском брезента, нарушая кровообращение и нормальную работу органов. Чтобы избежать безумия и смерти в «рубашке», Стэндинг пробует подсказанный «соседом»-заключённым способ «малой смерти», который позволяет абстрагироваться от пыток, пока очередная их порция не закончится.

Может сейчас кому-то и не понравится, что я скажу о «Нездешнем» Дэвида Геммела, но я так вижу. Легендарное боевое фэнтези в общем то о покаянии. Да не разовом, как элементе становления героя, а множественном и распространяющемся как «эпидемия добра и света». Наемники, убийцы, насильники и предатели один за другим кладут свои головы на алтарь, спрашивая героя перед смертью: как думаешь, одного доброго дела достаточно, чтобы искупить содеянное за всю жизнь? Ещё немного теологических споров будет среди святого братства - это священники, отринувшие свою веру и взявшие в руки оружие, что бы сражаться с подобным им темным братством в астрале (да-да, вы не ослышались, добрая треть книги происходит в снах и астральных мирах). Еще будет капля шаманизма, доброе чудовище, волшебные доспехи из бронзы... А в остальном то да... боевое фэнтези: солдаты, мечи, стрелы, сражения, раны, кровь. Самой удивительно, что включив аудиокнигу в машине не смогла уже остановиться и прочитала за пару дней. Простая, милая, добрая книга, несмотря на описания боев и насилия. Надо было суметь так расставить акценты на главном.

​​ Жизнь и судьба Авторы: Гроссман_Василий Жанр(ы): Современная_проза Описание: Лучшие герои этой книги неизбежно попадают между двух огней: сражаясь с фашизмом, защищают сталинскую систему, но существенно ли различаются немецкий лагерь и Лубянка?.. Из последних сил люди воюют за свободу и справедливость, но наступят ли они после победы?..  История об освободительной войне ради нового рабства вышла из-под пера Гроссмана вопреки осторожности и инстинкту самосохранения: полвека назад роман арестовали, и это укоротило автору жизнь. Сегодня его книга, получившая мировую известность, читается как суровый гимн подлинной свободе – свободе духа, сохранение которой составляет основу человеческого бытия, а утрата означает неизбежную смерть. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/28b8457ec8a551b0d87fa.jpg

звягинцев А хорошо, что люди культуры, пусть в меньшинстве, но всё-таки высказываются. Вот и Андрей Петрович Звягинцев в этом месяце опубликовал статью в Новой газете: https://novayagazeta.ru/articles/2021/02/10/89142-andrey-zvyagintsev-strah-s-est-dusha Статья прошла незамеченной, что несправедливо, но и совсем неудивительно — Звягинцев с его активной гражданской позицией ( в нашей среде это все ещё редкое явление) внегласно забанен. «Как же это возможно: «гарант жизни и достоинства граждан» шутит в связи с жизнью и смертью своего гражданина?.. Мир ложного, как естественная среда мироощущения огромного числа людей, целой нации. Этическая катастрофа. Это ли не беда? Куда скрыться от этой беды? Наружу — в эмиграцию? Или — внутрь, в создание собственной метафизики?» «Общество схвачено страхом, но ютится он в средоточии поколения бумеров, кто помнит «совок» или тех, кто родился на его излете. Однако уже очень скоро объявит свои права новое поколение; те, кто родился на входе в XXI век и полон сил; они не будут готовы мириться с таким положением дел, когда в их стране нет ни перспектив, ни справедливости, ни закона. Они возьмут эту страну в свои молодые руки и стряхнут с нее прах старья, консерватизма и страха. Сейчас им всем 20–30 лет. Уже совсем скоро им вступать в свои права. Встречайте новое поколение. Оно грядет, а чтобы страх не съел их души, пусть их души съедят свой страх.» Звягинцев пишет не об абстрактном будущем, это не глупый спор о новой (старой, на самом деле) этике, им не двигает пошло-конформистское желание быть угодным и правильным для определённой группы людей. Текст Звягинцева это разговор о нас с вами прям здесь и сейчас.

​​ В погоне за жизнью. История врача, опередившего смерть и спасшего себя и других от неизлечимой болезни Авторы: Файгенбаум_Дэвид Серия «Сердце медицины» Жанр(ы): Биографии_Мемуары Медицина Публицистика Описание: История человека, который нашел новый подход к лечению своей болезни и помог не только себе, но и другим. В медицинской школе Дэвида Файгенбаума прозвали «Зверем» – он был спортсменом и вдобавок славился исключительной интеллектуальной выносливостью. А потом все резко изменилось: его стала мучить необъяснимая усталость, через считаные недели начали отказывать органы. Доктора были озадачены и никак не могли поставить диагноз. Приходя в сознание, Дэвид молился о том, чтобы получить второй шанс: это было похоже на драматичную борьбу за овертайм в футболе. Случилось чудо. Дэвид выжил – но лишь для того, чтобы вновь и вновь переживать рецидивы и стоять на пороге смерти. Как выяснилось, у него была одна из разновидностей крайне тяжелой и редкой болезни Кастлемана – что-то среднее между раком и аутоиммунным заболеванием. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/d2882de61eb2e97c11d89.jpg

​​ Серия «Каледин и Алиса» Авторы: Зотов_Георгий ( Zотов) Жанр(ы): Мистика Ужасы Юмор Фантастика 1. Печать луны Российская империя XXI века, где не случилось революции… Стриптиз-трактиры, лимонад «Царь-кола», гамбургеры «МакБояринъ»… Марихуана – легализована, большевики – стали мафией… Графы, князья и купцы – на «мерседесах» с личными гербами… Рекламные плакаты «Царь-батюшка жжотъ, бакланъ!»… За месяц до коронации на улицы Москвы приходит ужас… Новый Джек Потрошитель открывает охоту на знаменитостей… Смерть телеведущей Колчак, балерины Кшесинской, певицы Сюзанны Виски… Как эти жертвы связаны с разрушенным храмом исчезнувшего народа? Альтернативная ссылка: epub 2. Череп Субботы Кто вскрывает гробы самых известных людей по всему миру? Кому нужна голова поэта, кровь бога и рука суперзвезды? Зачем похищен прах знаменитостей в Москве, Париже, Лос-Анджелесе? Ни один человек не сможет угадать цель «грабителя могил». Завораживающий мистический триллер от мастера черного юмора. Церемонии культа вуду, загробная магия, «проклятие куклы», рецепт создания настоящих зомби: автор тайно приезжал на Гаити – «остров мертвых». Альтернативная история: Россия XXI века, где не было революции. Новый язык Российской империи: сотовый телефон – «рукотреп», гаишник – «бабло-сбор», стриптиз – «телоголица», Мэрилин Мэнсон – «Идолище поганое». Альтернативная ссылка: epub 3. Скелет бога …В небольшом городе России находят тысячи трупов, размещенных в зданиях в виде… гигантского цветка. Причина смерти одна: все до единого захлебнулись морской водой. Но как это могло случиться, если до ближайшего моря – десятки километров? Более того – какое отношение гибель горожан имеет к схожему случаю на Мальте 100 лет назад и массовым, ничем не объяснимым исчезновениям людей по всему миру в древности? Действие мистического триллера Zотова разворачивается в альтернативной реальности Российской империи, где в 1917 году не произошло революции. Поэтому… Альтернативная ссылка: epub Скачать всю серию https://telegra.ph/file/58da90697e50d3c6fbfe6.jpg

В детстве мы с другом частенько играли в приставку, чаще всего в Star Wars. Игра 2000 года с отстойной графикой, но кому какая разница, когда тебе восемь лет? Фантазия делала всё за нас, и в недоработанных текстурах мы искали скрытые уровни и бонусы, когда на деле какой-то прыщавый программист попросту не доработал игру. Сейчас нам далеко за двадцать. Мы видели жизнь, видели смерть, мотались по миру, набирались опыта и ума. Но иногда, мы всё так же собираемся вместе, курим косяк и продолжаем искать скрытые уровни в той же самой игре. И порой эти уровни реальней, чем то, что происходит вокруг.

​​ Первая смерть Авторы: Эллиот_Кендра Серия «Мёрси Килпатрик» 1 Жанр(ы): Детективы Триллер Описание: Всю свою жизнь спецагент ФБР Мерси Килпатрик следовала заветам выживальщиков – закрытой общины, готовящейся к концу света. Но когда в ее родном городке появляется жестокий серийный убийца, эти правила начинают работать против нее. 15 лет назад Мерси внезапно разорвала отношения с семьей и сбежала из коммуны. Пришло время вернуться и взглянуть в лицо своему прошлому. Неуловимый убийца по прозвищу Пещерный человек одного за другим убивает выживальщиков. Неприязнь местных к чужакам и правительству делает Мерси идеальным агентом. Вместе с шефом полиции Трумэном Дейли они приступают к расследованию. Новый напарник видит, что, вернувшись в родные края, спецагент ФБР нервничает и что-то скрывает. Если все узнают, что она сделала, это разрушит ее карьеру и, возможно, ее жизнь… Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/2912021a076ef761c5cb0.jpg

Поль Б. Пресьядо Телекапитализм Телескоп. Телепатия. Телеграф. Телеграм. Телефон. Телевидение. Телефакс. Телефильм. Телероман. Телеассистент. Телесекс. Тележанр. Телеклуб. Телетруд. Телемарафон. Тел...к. Теледом. Телефото. Телеуправление. Телегид. Телепринтер. Телепрограммирование. Телепередача. Телеуправление. Телепат. Телесерия. Телестул. Телепорт. Телетекст. Телефонометр. Телекоммуникация. Тел...ик. Телевобытие. Телечат. Телеадикция. Телемусор. Телелифт. Телевидение. Теледирекция. Телефакс. Телеграф. Телеселебрити. Телеторжество. Телерождество. Телеюбилей. Телепара. Телесвадьба. Телеясность. Телефлирт. Теленеясность. Телеспектакль. Телевечность. Телемаркетинг. Телефонист. Телеграфист. Телегенетика. Телеграфия. Телелекция. Телепузики. Телеграфист. Телеиндикатор. Телекинез. Телематика. Телеметрия. Телекость. Телеология. Телеобработка. Телепослание. Телемассаж. Телескоп. Телепенетрация. Телемастурбация. Телерасставание. Телевстреча. Телепредприятие. Телешоппинг. Телеоплата. Телетеатр. Телешкола. Телеобучение. Теледемократия. Телемедицина. Теледоктор. Тебеоперация. Теледантист. Телезритель. Телеконференция. Телеассамбляж. Телесобственность. Телепродукт. Телефото. Телепредсказатель. Телевера. Телеответ. Телесмерть. Телепохороны. Телевозрождение. Телекрещение. Телеоплата. Телепроизводство. Телевпечатление. Телевояж. Телефланер. Телеуправление. Телепортация. Телесемья. Телемакот. Теледефиле. Телеучастие. Телеконцерт. Телеобщение. Телефонист. Телереклама. Телебиблиотека. Телевоссоединение. Телеконференция. Телепортация. Телемиграция. Телерепатриация. Телемаркетинг. Теленищета. Телезараза. Телесмерть. Телемогила. Телефашизм. Телеполиция. Телешпик. Телеправительство. Телеконтаминация. Телесуицид. Телеувлечение. Телеаффект. Телегероин. Телерелигия. Телемиссия. Телеорация. Телемониторинг. Телеосеменение. […] Телетоталитаризм. Телеидентичность. Телетерроризм. Телевидение. Телекасание. Телеаудиция. Телеперцепция. Телесоединение. Телеприсутствие. Телепереход. Телеуправление. Телепорт. Телекоитус. Телепроизводство. Теленаука. Телевакцина. Телесознание. Телекредит. Теледостоинство. Телешпионаж. Телелиберализм. Телесоциализм. Телекоммуникация. Телеэкология. Телеподтверждение. Телеэкзистенция. Телепрофайлинг. Телесвобода. Телеприсутствие. Телеотсутствие. Телеовердоза. Телерасзрыв. Тебеабстиненция. Телеанорексия. Телебулимия. Телешок. Телеопыт. Телеуспех. Теледоступ. Теленормальность. Телеманга. Телеинновация. Телепрогрессист. Телеконсерватор. Телеакционер. Теленезнакомец. Телецивилизация. Телеатака. Телеэмансипация. Телетенденция. Телеэротика. Теленевроз. Телесолидарность. Телеэгоизм. Телекультура. Телеиндустрия. Телепаноптикум. Телеиндивид. Телемораль. Телеохота. Телестриптиз. Телесбор. Теледиффузия. Телекомпенсация. Телепремия. Телеотношения. Телефикция. Телеэкономия. Телегуманизм. Телекриминал. Теленасилие. Телекастрация. Телетрамп. Телеимпичмент. Теледиффузия. Телепилотаж. Телеспасение. Телеравнодушие. Телепроповедь. Телепроблема. Телерешение. Телерегуляция. Теленалог. Телеблаготворительность. Телеинтеллигенция. Телелюбовь. Телемозг. Телегоре. Телеоборона. Телероман. Телеразрыв. Телематеринство. Телеотцовство. Телесука. Теленарциссизм. Телемедицина. Телекачество. Телеинтенсивность. Телесчастье. Телегоре. Телепризнание. Телетравма. Телепредпочтение. Телеюмор. Телезабота. Теледиагностика. Телеконсультация. Телеанархия. Телесадизм. Телемазохизм. Телепредсказание. Телеактер. Телеанализ. Телепатриархат. Телефеминизм. Теленонбинарность. Телефаллоцентризм. Телебезработица. Телепенсионер. Тележурнал… Телевидение - это состояние, при котором далекое оказывается близким, а близкое - далеко. Но если все наше внимание будет сосредоточено на том, что далеко, то что будет с тем, что рядом? Liberation, 15.01.2021

​​ Не спи под инжировым деревом Авторы: Шафиева_Ширин Жанр(ы): Современная_проза Ужасы Описание: Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти. Но в то лето мне не хотелось об этом думать. Я много репетировал, писал песни, любил свою Сайку и мечтал о всемирной славе. Тем летом ветер пах землей и цветущей жимолостью. Тем летом я умер. Обычная шутка, безобидный розыгрыш, который очень скоро превратился в самый страшный ночной кошмар. Мне не хотелось верить в реальность происходящего. Но когда моя смерть стала всеобщим достоянием, а мои песни стали крутить на радио, я понял, что уже не в силах что-то изменить. Я стоял в темноте, окруженный призраками и потусторонними существами, и не мог выйти к людям. И черные псы-проводники, слуги Гекаты, пришли за мной, потому что сам я не шел в загробный мир… Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/e399e4d0f465d96a3c291.jpg

​​ Билет в никуда Авторы: Морден_Саймон_Дж Серия «Фрэнк Киттридж» 2 Жанр(ы): Фантастика Триллер Описание: Сражаясь за жизнь и право снова увидеть сына, Фрэнк Киттридж был вынужден убивать. Оставшись в одиночестве на марсианской базе, он решается на заключение сделки с корпорацией, пославшей его на смерть. Фрэнк знает, что для них он – «макака», но за возможность вернуться на Землю он готов терпеть и перевоплотиться в надсмотрщика Брэка, чтобы встретить астронавтов НАСА. Но неожиданное открытие ставит под угрозу не только возвращение домой, но и само существование Фрэнка – он не единственный человек на Марсе. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/df7bf4328f5b4a36db167.jpg

«Новая этика» в литературе – это хорошо В интервью на страницах «Горького» с Галином Тихановым, британским литературоведом болгарского происхождения, есть ряд занятных мыслей, которые намекают и на смерть литературоведения (последняя книга Тиханова называется «Рождение и смерть литературной теории»), и на смерть большой литературы в привычном нам виде. Почитав интервью, подумал вот о чём. А действительно ведь «большая литература» в каноническом понимании выжимки в мировое пространство всего лучшего из национальных литератур ныне теперь невозможна. Глобализация мешает, да-с. Никаких вам Диккенсов, Бальзаков, Толстых, которые заложенными в свои текстами мыслями хороводом водили интеллектуальное человечество, больше не будет. Глобализация пришла и всех уравняла под всё. Цитата из «горьковского» интервью с Тихановым: «То, что пришло на смену теории и сделало ее существование в чистом виде уже невозможным, — это своеобразное возвращение утилитарного подхода к литературе и искусству. Прежде речь шла о специфических чертах литературы, а теперь фокус сместился на индивидуальное удовольствие и терапевтический эффект чтения, а также на ту роль, которую она играет в политике идентичности. В XIX веке на литературу тоже смотрели с утилитарной точки зрения: она была инструментом создания национальной культурной идентичности, играла важную роль в общественных дискуссиях о свободе, равенстве и так далее. Сейчас это коллективное измерение утилитарности возвращается в ином виде. Литература сегодня конструирует групповые идентичности (часто речь идет о меньшинствах, которые сталкиваются с дискриминацией). Эти люди хотят заявить о себе, быть услышанными, и это — их священное право. Но что особенно важно, литература перестала быть самоценной, ее читают и преподают (я замечаю это в американских и британских университетах) только в качестве иллюстративного материала для обсуждения различных политических, социальных, экономических процессов и вопросов, связанных с проблемами морали или идентичности. Мы перестаем обращать внимание на условность литературы, на ее фикциональность». Уступка фикциональности утилитарному подходу в прозе-поэзии для бесконечно сегментированных групп читателей – это, видимо, закономерный этап общей литературной эволюции. И чего плакаться на девятый вал волны «новой этики», который грозно рокочет вблизи даже и в русских реалиях? Он, конечно, обрушится на нас в литературе рано или поздно, омоет водицей тотального мультикультурализма, требованиями соблюдений всяческого равенства, сурового осуждения колониализма беспощадным в оценках постколониализмом и т. д. (и я тут поигрываю этими понятиями внеоценочно, просто как факт – всё это будет). Интересно в этом смысле наблюдать трансформацию понятия «большой литературы» в новых глобализационных условиях и особенно в русском её изводе. Мельком об этом сказано и в интервью с Тихановым, но я бы пока выделил два основных тренда, которые наиболее заметны и которые зачастую проговаривают в статьях наши отечественные критики: – Уход «боллитры» от фикциональности больше в нон-фикшн (вся эта мода на жанры автофикшн, авто-док и прочее). Почему так? Потому что на первый план выдвигается человек (любой) во всяких множествах бессчисленно дробящихся социальных групп. Любой человек интересен, и нон-фикшн откровение от бомжа (сорри, – человека, лишённого постоянного места жительства, работы, дохода) равен мемуару инста-звезды с миллионами подписчиков в аккаунте. Равен во всём, художественно, нарративно, ценностно. – Уход от чистой фикциональности в жанровую гибридизацию. (продолжение - в следующем посте) https://yandex.ru/turbo/gorky.media/s/context/literatura-segodnya-konstruiruet-gruppovye-identichnosti-ona-perestala-byt-samotsennoj/

​Помните вы тут выбирали про страну какого континента мне написать? Победила ЛатАмерика. Я выбрал Колумбию, тем более что недавно вышла мощная книга про колумбийскую «Волгу» - Магдалену. Такая вот «веселая» цитата о стране: «После обретения независимости (1810) Колумбия пережила 8 гражданских войн и 14 региональных конфликтов за 80 лет. Обе стороны политического спектра, Либеральная и Консервативная партии, красная и синяя, стали видеть друг в друге не политических противников, но смертельных врагов. Войны начинались по самым нелепым причинам. В 1885 году началось короткое, но кровавое столкновение, известное как Битва при Ла-Умареде. Началось из-за того, что президент назначил одного консерватора директором Национальной библиотеки, а другого – послом в Лондоне. "Война Высших" вспыхнула в 1839 году без каких-либо значимых результатов, кроме полного уничтожения флота речных судов на р. Магдалена, включая "Унион", пароход, обошедшийся стране более чем в миллион долларов. Некоторые из войн могли бы показаться почти комическими, если бы последствия не были столь ужасны. В 1899 году падение цен на кофе привлекло внимание к чрезмерным расходам консервативного президента в Боготе, слишком старого и немощного, чтобы даже подписать свое имя. То, что стало известно как Тысячедневная война, продолжалось в течение трех лет, причем обе стороны буквально рубились насмерть, оставляя страну в руинах; к концу не менее 80 000 было убито из общего населения всего в четыре миллиона. Война обошлась стране в пять раз дороже ее национального бюджета, вызвав обвал стоимости валюты, из-за которого песо торговался по двадцать две тысячи за доллар, что в десять тысяч раз превышало обменный курс в 1889 году. Потеря отделившейся Панамы была лишь одним из последствий войны. Между 1886 и 1900 годами каждая двадцатая колумбийская смерть была вызвана насилием». Это уж я не говорю о том, что и пока нынешняя Колумбия была испанской, вокруг нее заваривались такие конфликты как «Война из-за уха Дженкинса» с Англией… https://telegra.ph/file/91d020d6392c801eea817.jpg

​Я обещал вчера цитат из "Девушки из лаборатории". Выложу постепенно за сегодня все три ) 1. «Нет большего риска, чем тот, на который идет первый корешок. Да, при определенном везении он потом найдет воду — но сперва станет якорем, который навсегда прикует зародыш к месту и лишит его мобильности, какой бы иллюзорной она ни была. Выпустив первый корешок, растение больше не может тешить себя надеждой (пусть и призрачной) найти менее холодное, менее сухое и менее опасное место. Теперь ему придется встречать заморозки, засуху и жадные жвала вредителей, не имея возможности бежать. У этого маленького проростка всего одна попытка угадать, какими окажутся грядущие годы, десятилетия, даже века для того кусочка земли, где он решил осесть. Оценив текущее освещение и влажность, росток соотносит их с перспективами, а потом с головой ныряет в работу — причем буквально. В ту минуту, когда первый участок зародыша (он называется «подсемядольное колено») покидает оболочку семени, на карту ставится абсолютно все. Корень углубляется в землю раньше, чем росток устремляется к небу, — поэтому зеленая ткань на несколько дней или даже недель будет лишена возможности производить пищу. Создание корневой системы истощает последние запасы семени. Ставка в этой игре — жизнь, поражение означает смерть, а вероятность успеха ничтожно мала — один шанс на миллион. Зато победа дает все. Если корень находит необходимое, он становится стержневым и превращается в якорь, способный крушить грунт и на протяжении многих лет перемещать за день многие галлоны воды — причем лучше, чем любой рукотворный насос. От него отходят боковые корни, которые переплетаются с корнями соседнего растения. Они способны предупреждать об опасности, взаимодействуя так же, как нейроны через синапсы мозга. «Зона покрытия» корневой системы дерева примерно в сотню раз больше, чем поверхность всех его листьев, вместе взятых. Целиком уничтожьте надземную часть растения — и оно все равно упрямо вернется к жизни благодаря одному уцелевшему кусочку корня. Не единожды и даже не дважды. Глубже всего забираются корни деревьев акации. При строительстве Суэцкого канала шипастые корни маленькой воинственной акации встретили рабочих на глубине «12 метров», «40 футов» или «30 метров» — в зависимости от того, какому источнику вы доверяете». https://telegra.ph/file/ccf44e4f769f01b0eb948.jpg

​​ Безмолвие Авторы: Леббон_Тим Серия «Universum. Дом монстров» Жанр(ы): Ужасы Описание: В вековечной тьме пещер слепые существа охотятся на своих жертв ориентируясь на звук. Вылетев из своей подземной тюрьмы, рои этих тварей активно питаются, процветают и уничтожают. Крикнуть, даже прошептать – значит призвать смерть. Пока орды опустошают Европу, девушка следит, не переплывут ли они пролив. Глухая уже много лет, она знает, как жить в тишине. Безмолвие – единственный шанс ее семьи выжить. Покинуть свой дом, избегать других, найти отдаленное убежище, тихое место, где можно пересидеть чуму. Но кончится ли это когда-нибудь? И что за мир останется? Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/12ee0637f9d88e6f19998.jpg

​​ Убийства в Бэджерс-Дрифт Авторы: Грэм_Кэролайн Серия «Старший инспектор Барнеби» 1 Жанр(ы): Детективы Описание: Бэджерс-Дрифт — тихая английская деревушка, где жила всеми любимая старушка мисс Эмили Симпсон. Однако мирная прогулка по близлежащему лесу неожиданно стала последней в ее жизни. С точки зрения местного врача смерть мисс Симпсон выглядит вполне естественной, но ее подруга Люси Беллрингер в этом не уверена. Ей удается убедить старшего инспектора Барнеби, поначалу тоже не относившегося всерьез к ее подозрениям, заняться расследованием. Оно-то и раскрывает жизнь в Бэджерс-Дрифт с совершенно неожиданной стороны. А второе жуткое убийство окончательно заставляет Барнеби собраться с силами и броситься на поиски преступника… Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/02f094f8c5bbdcc05df36.jpg

​​ Сэхсвет Авторы: Бекет_Алишер Жанр(ы): Киберпанк Фантастика Современная_проза Описание: Добро пожаловать в будущее! В будущее, где не переживают о потерянных конечностях, а просто заменяют их. Где почти побеждены болезни, а импланты повышают качество жизни. Где смерть обрела физическое воплощение, и когда она приходит, есть 2 варианта: умереть или уйти в неизвестность. Детектив, жаждущий мести. Студентка, слышащая голос мёртвых. Нейрохирург, цепляющийся за жизнь. Их объединяет одно – они знают больше остальных и пытаются найти ответы на вопросы, которые терзают мир почти столетие. Книга содержит нецензурную брань. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/5cb01d9d12acc9817d9a1.jpg

Недописанные романы Это необъяснимо, но романы, которые писатели по каким-то причинам не успели дописать, обладают особенной притягательностью. Дело в тайне, которую автор не успел до конца раскрыть? Или в том, что незавершенное произведение осталось неотретушированным, “недоведенным до ума”, а потому связь с его автором особенно прочна? Недописанные романы честнее? Грандиознее? Вот вам список самых важных (возможно) и известных недописанных романов. Возможно, вы сами захотите разобраться, что к чему. 1. The Original of Laura, Vladimir Nabokov Сохранился в виде записок на отрывных листах, на которых Набоков имел обыкновение писать карандашами свои первые драфты. На английском издан в виде фотографий этих страниц и расшифровок к ним (как-нибудь отдельно расскажу, я листал, выглядит занимательно). 2. Последний Магнат, Фрэнсис Скотт Фицджеральд В 1940 году один из важнейших писателей “потерянного поколения” умер, не успев дописать этот роман. Надо сказать, что к нему (в отличие от нашего первого номера) часто относятся как к законченному произведению (там, видимо, совсем чуть-чуть оставалось), а HBO все грозится что-то по нему снять, хотя простор для домысливаний все же остался. 3. Замок, Франц Кафка. Тут настоящая писательская романтика: Кафка попросил своего друга уничтожить недописанный манускрипт после своей смерти, но Макс Брод просьбу проигнорировал и отнес его издателям. В итоге одно из самых известных произведений Кафки не просто неокончено, но и опубликовано наперекор священной воле покойного. Кстати, с “Судом” — та же история. 4. Кентерберийские рассказы, Джоффри Чосер Заглянем в раздел средневековой литературы: Чосер, благодаря которому средние и высшие классы в Англии сейчас разговаривают не на французском, а на своем собственном языке (ну, на юге и в Midlands-то уж точно), сейчас известен в первую очередь именно благодаря своим неоконченным “рассказам”. Их все равно легко и удобно читать, потому что они как бы разделены на те самые рассказы, в рамках которых происходят совершенно независимые друг от друга вещи, но вот о финальной концепции и задумке Чосера (и о том, доедут ли персонажи-рассказчики в итоге до Кентербери) мы сможем узнать только когда снова встретимся с автором. 5. Бледный король, Дэвид Фостер Уоллас В 2008 году писатель покончил с собой, оставив свой последний роман недописанным. Насколько мне известно, даже его законченные и отредактированные вещи читать не так-то просто, так что этот роман уж точно заставил исследователей творчества Уолласа рыдать от унижений, через которые им пришлось пройти, доводя манускрипт до ума. 6. Деяния Короля Артура и его доблестных рыцарей, Джон Стейнбек Трагичная история, к которой у меня есть литературно-академический интерес. Дело в том, что Стейнбек уже в преклонном возрасте заново обнаружил в себе страсть к писательству благодаря идее написать свою версию великого произведения Томаса Мэлори “Смерть Артура”. Он очень серьезно подошел к работе, которая, по его мнению, должна была стать венцом его творчества и главным делом его жизни. К сожалению, сомнения писателя в своих силах и плохое здоровье помешали довести дело до конца, и сейчас у нас на руках есть примерно треть от того романа, который мог бы получиться. Penguin издали его отдельной книжкой, я про нее уже рассказывал (и еще расскажу). 7. Недописанные работы, Терри Пратчетт Не слышали о таких? А все дело в том, что у Пратчетта друзья оказались лучше, чем у Кафки. Пратчетт попросил Нила Геймана проследить, чтобы его недописанные манускрипты после его смерти были заботливо помещены на асфальт и закатаны в него катком. Что и было сделано неподалеку от Солсбери незадолго до того, как все узнали, насколько сильно Солсберийский собор знаменит своим шпилем. В сети даже есть фото того самого катка и отважного молодого человека, который им управлял.

​​ Встретимся в раю Авторы: Баккейд_Хейне Серия «Торкильд Аске» 2 Жанр(ы): Детективы Триллер Описание: Когда-то Торкильд Аске был главным офицером в особом отделе полиции и исправно выполнял свою работу. Но один инцидент, и все пошло прахом: он лишился должности и провел в тюрьме Ставангера более трех лет. Теперь Аске вынужден стать консультантом известной норвежской писательницы Миллы Линд, чтобы помочь ей с материалом для новой книги – реальной историей о двух пятнадцатилетних девочках, таинственным образом пропавших из сиротского приюта. Прежний консультант Миллы был убит, и теперь Аске должен завершить работу, начатую его предшественником. Но вскоре бывший полицейский осознает, что все явно не то, чем кажется, а саму писательницу и таинственную смерть ее помощника окружает бесконечная череда загадок. Когда же дело и вовсе начинает представлять угрозу для жизни, Аске готов пойти на все, чтобы защитить себя и докопаться до правды. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/5fe5f2baa387dbaa18530.jpg

​​ Якса. Царство железных слез Авторы: Комуда_Яцек Жанр(ы): Фантастика Фэнтези Описание: Королевство Лендия пало на колени перед дикой ордой кочевников. Предатели становятся победителями, а останки великих воинов гниют в полях. Те же, кому удалось уцелеть, прячутся в лесах как дикие звери. Всеобщей сумятицей пользуются колдуны, призывая старых богов. И опьяненные пролитой кровью, на разоренную землю выходят настоящие чудовища, а демоны с иной стороны овладевают душами людей и целыми городами. Посреди хаоса и кровопролития начинается история о Яксе, обреченном на смерть воине, проклятом с рождения из-за деяний отца и матери. Кажется, что у него нет шансов в этой бесконечной погоне, но судьба снова и снова благоприятствует ему. Только он еще не знает, что удача никогда не дается бесплатно и за цепочкой счастливых случайностей стоит нечто куда страшнее любого преследования. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/1102991a15ca8455d5d23.jpg