Уильям Голдинг, «Шпиль»
Англия, XIV век. Настоятель собора Пречистой Девы Марии Джослин замыслил построить над собором 400-футовый шпиль. Строители и прихожане уверяют его, что это безумие: конструкция слишком тяжела и не устоит на хрупком фундаменте. Но настоятель, убежденный, что строительство шпиля – божий замысел, ни за что не оставит эту затею, чего бы это ему ни стоило.
мысливслух ️спойлеры️
Роман считается кульминацией творчества Голдинга – это все, что можно почерпнуть из сторонних источников в отношении этой книги. Никаких сколько-нибудь связных исследований проблематики произведения в свободном доступе мне найти не удалось, а изучить их после прочтения кажется просто необходимым: не имею ни малейшего представления о том, что хотел сказать автор. В каком-то смысле это довольно интересно – все-таки хорошо иногда и читателю пораскинуть мозгами, но это первый раз, когда я полностью лишена точек отсчета.
Очевидно, Джослин одержим великой мечтой, навеянной божественным, по его мнению, видением, а потому священной, стало быть, ради нее на алтарь могут быть положены жизнь и благополучие окружающих. Повсюду указывается, что шпиль – это символ (не то фаллический, не то соединяющий божественное и человеческое); будем честны, в этой метафоре, какой бы она ни была, не так уж и много смысла, под ассоциацию может попасть любая недосягаемая цель или невыполнимая миссия, это не помогает. То ли Джослин одержим гордыней и вместо того, чтобы просвещать окружающих на пути к Богу, губит их в попытке удовлетворить собственные амбиции мнимого святого, то ли цель его действительно велика и оправдывает средства, а творения поистине гениальные создаются только так. И вот ответа на этот вопрос от автора не добьешься.
В целом, в этом ничего предосудительного нет – можно разрешить его и без участия Голдинга, но дальше сложнее: у романа есть и побочная проблематика, и в этом контексте некоторые детали уже действительно начинают ставить в тупик. Скажем, рыжеволосая Гуди и ее влияние на настоятеля – сперва он использует ее, чтобы удержать каменщика в соборе, затем вместо положенного отвращения начинает чувствовать к ней непреодолимое влечение в духе Клода Фролло, и все это описано таким таинственным образом, что недоумеваешь, о чем этот пассаж. Допустим, о том, что он жертвует Гуди ради Шпиля, но это, очевидно, далеко не все – некоторые диалоги или отдельные фразы, сколько их ни перечитывай, не имеют никакого смысла, словно книгу «порезали» на монтаже, а отдельные фрагменты из вырезанных кусков остались. Если все это своего рода иносказание, то связать одно с другим получится не с первой попытки (у меня и с десятой, честно говоря, не получилось).
Поэтому-то впечатление очень противоречивое. Джослин ведет или не ведет паству к светлому будущему, шпиль обрушится или не обрушится, Пэнгол и Гуди должны или не должны были пожениться, и так до бесконечности. Средневековье, великая мечта, собор, судьбы маленьких людей – все это, конечно, очень увлекательно, но в то же время здорово было бы разобраться, ради чего написана эта книга. Очевидно, речь не идет об остросюжетном романе в традициях Диккенса, Гюго или Дюма, так что именно психологизм будет интересовать читателя в первую очередь.
Может быть, у вас есть предположения? Буду безумно благодарна, если кто-нибудь поделится ими в комментариях https://telegra.ph/file/bad5c87472236ec4257c1.jpg
5273