СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР Ветр северный прошелся по дубровам; земля смягчилась; чуден вид...

Алексей Поляринов “Риф” (2020) Хорошо помню ощущение после прочтения первой книги Поляринова “Центр тяжести” (https://t.me/siniezanaveski/150). Роман мне понравился, но не хватило определенной целостности, как в те года, когда между майскими праздниками закрадывается слишком много рабочих дней. Книга слишком часто переключала героев, а то и вовсе срывалась на вставные истории, которые растаскивали общий замысел в разные стороны. Тем не менее, Поляринова хотелось читать дальше. Тот факт, что вторая книга автора вышла всего через ~1,5 года меня одновременно и приятно удивил, и насторожил. Я просто не поверил, что за такой короткий срок можно проработать материал также качественно, как в дебютнике. Первые обзоры буктьюберов подтверждали мои опасения, но потом я вдруг вспомнил, что большинству из них еще портфель на завтра собирать и математичка дура, а эта метафора вообще не про возраст по паспорту, поэтому успокоился. Как и первая книга Поляринова “Риф” имеет несколько рассказчиков и таймлайнов, которые сплетаются в суровом настоящем. Роман во многом посвящен устройствам сект и культов, механикам привлечения и оставления внутри закрытых систем. Когда впервые упомянули имя Джима Джонса, захотелось передать привет группе Skynd, которые недавно спели об этом парне, что уговорил одной проповедью 918 человек принять яд. Навести мосты и установить контакты помогает не только причинно-следственная связь, но и продуманная система символов. Вымышленный северный город Сулим полон легендами, которые как будто устанавливают правила даже для людей, бьющих татухи по типу “My Life, My Rules”. Северный фольклор подан по большей части в форме пересказа, упоминаний в диалогах, поэтому из общего повествования не выбивается, как в прошлой работе. Автор рассказывает историю американского профессора-антрополога и его паствы, который сбежал в Россию и основал секту “Чаща” с манящей идеей в основе: прошлое можно отредактировать. Не просто замести мусор под кровать, а сделать так, чтобы окружающие никогда на него не наткнулись — они ведь такие же члены общины. Идея привлекательная и живучая, потому что не только персонажам романа есть, что спрятать — и тем, кто оказался в секте, и тем, кто в нее попал, но и целым странам, которые принимали решения о сокрытии дефектов на атомных станциях или расстрелах рабочих. “Риф” — это такой калейдоскоп. Вы поворачиваете трубу, и события выглядят разрозненными историями пусть и из похожих блоков. Еще раз — и они выстраиваются в парад планет, где каждое событие из настоящего имеет свой прообраз в прошлом. От ямы с лягушками, в которую в начале падает одна из героинь, до ямы в “Чаще” для грешников. От вмерзших динозавров в первых абзацах, до встречи в музее археологии. Наблюдать за развитием этих связей достаточно интересно, но даже без анализа деталей и символов, Поляринов говорит сверхнужные вещи. Мне по-читательски приятно, что ко второму роману автор так вырос. 9 из 10 P.S. После прочтения включите старенький клип Unkle и Тома Йорка “Rabbit In Your Headlights”.

​​«Рана» Оксаны Васякиной Оксана Васякина - поэтесса, феминистка, лесбиянка, сибирячка. Я не зря поставила эти слова в один ряд - все это Оксанины идентичности, с каждой из которых вас ждет близкое знакомство в ее первом романе «Рана». Ещё Оксана Васякина дочь - дочь женщины, которая умерла. Ее тело кремировали, Оксана забрала урну с прахом и повезла маму из теплого города Волжский сначала в Москву, потом в Новосибирск, а затем на их общую с мамой родину - в северный городок Усть-Илимск. Вот и весь сюжет, точнее, та часть книги, которую можно пересказать. Все остальное - эссе, поэзия, записки на полях, критика, извинения, обещания - одно сплошное и такое живое тело Оксаны. Тело, которое хранит воспоминания - радостные и болезненные. Тело как один сплошной орган чувств, с помощью которого мы осмысляем и запоминаем мир. «Смерть матери — это не то же, что смерть отца. Смерть отца разрушает мир, но смерть матери уничтожает хранилище мира. Смерть отца рождает письмо-вопль, смерть матери — долгое, дотошное, как внимательные подслеповатые глаза, письмо-взгляд. Письмо-прохождение-осваивание-выстраивание-пространства. Смотреть и видеть — значит осваивать. В детстве долгой тяжелой зимой я взбиралась на дикую необкатанную гору и скатывалась с нее. А скатившись, оказывалась по грудь в глубоком твердом сугробе. До очищенной дороги было далеко, и я шла, проторяя собственным телом рваную глубокую тропу. Вот на что похоже это письмо. Это тело-письмо. Это тело». Рана - не просто название, это жанр, как сама Оксана признаётся в одном из интервью. Она написала этот текст, чтобы назвать вещи своими именами: смерть - смертью, а пустоту - пустотой. Оксана описывает свою рану во всех возможных подробностях, смотрит прямо и разрешает и нам на неё посмотреть. Ее письмо - фонарик. В ее руках он смело светит туда, где часто ничего не видно, но куда обязательно надо посмотреть, чтобы идти дальше. «Фонарик — это маленький прибор. Он тускло светит в темноте, отвоевывая вещество жизни. Это не яркий, бьющий в глаза, холодный луч айфона. Это очень древнее устройство. Свет от него тусклый, но мягкий и живой. Фонарик хорош тем, что мобилен. Вещи, которые я освещаю им, начинают отбрасывать тень и создавать дополнительную темноту. Тогда я кручу фонарь, подлавливая рождающуюся тень, и освещаю места, которые были обречены на смерть в забвении и слепоте». Самое лучшее, что подарила мне «Рана» - чувство, что фонарик посвятил и на меня. Я теперь о себе знаю чуть больше. И о хорошей современной литературе на русском тоже. русскаялитература https://telegra.ph/file/2073ffa6e24246ffeb656.jpg

​"...хотя Полярная звезда является для нас воплощением устойчивости и считается надежным навигационным средством, на самом деле мы не можем всегда полагаться на нее, потому что ось вращения Земли нестабильна. Гравитационные силы Луны и Солнца притягивают её, и со временем она очерчивает в небе небольшой круг. Прямо сейчас она направлена почти точно в то место, где находится Полярная звезда, но в IV в. до н.э. греческий географ Пифей Массалийский описывал небо северного полюса как свободное от звезд, и это вернно: в те дни ось Земли указывала в другое направлении. Древние китайские астрономы дали звезде, известной сегодня как Кохаб, название 北極二 ((bei jí er), что примерно означает “вторая звезда Северного полюса”, и действительно, две или три тысячи лет назад эта звезда была намного ближе, чем Полярная звезда, к небесному северному полюсу. (Это отражено и в её арабском названии аль-Каукаб аш-Шимали الكوكب الشمالي (Северное светило)). Еще до этого люди идентифицировали звезду Тубан (также известную как Альфа Дракона) как Полярную звезду. Между 3942 и 1793 годами до н. э. эта гигантская звезда в созвездии Дракона была самой близкой к небесному полюсу, даже ближе, чем Полярная звезда сегодня. И если мы перенесемся еще дальше, то обнаружим, что такие звезды, как Тау Геркулеса и Вега, играли роль полярной звезды—и однажды они сделают это снова. Из-за кол...ий земной оси небесный северный полюс будет продолжать совпадать с нынешней Полярной звездой и в двадцать втором веке, но затем его роль постепенно возьмут на себя такие звезды, как Гамма Цефея или Альдерамин, пока через 12 000 лет снова не наступит очередь Веги. Земная ось рисует свои круги в течение примерно 25 700 лет - именно столько времени пройдет, прежде чем Полярная звезда снова сыграет ту роль, которой она прославилась среди нас". Поподробнее, с картинками вопрос можно изучить в этой статье русской Вики. https://telegra.ph/file/b30fb5602783299c99bf4.jpg

Теперь коротко – о самом фильме. Моё знакомство с творчеством Кирилла Серебренникова началось преступно рано: в возрасте двенадцати лет я вместе с мамой посмотрела в кинотеатре фильм «Изображая жертву» и, пожалуй, это был не лучший выбор для семейного кинопросмотра, ещё и в таком нежном возрасте. И пока я разбиралась с последствиями этой непроработанной психологической травмы, к творчеству Серебренникова решила не возвращаться. Но пропустить экранизацию «Петровых в гриппе», фильма, снятого по мотивам моего любимого романа Алексея Сальникова, было невозможно. Многое мне понравилось: трогательные флешбеки в детство Петрова, черно-белая история Снегурочки, филигранные операторские переходы из реальности в галлюцинации и обратно, литературность фильма (кроме вездесущих надписей на стенах. я понимаю, это часть идеи «сделать фильм более литературным», но этот ход показался мне чересчур прямолинейным, а в контексте творчества Серебренникова - и вовсе банальным). НО. Моя главная претензия – это пресловутый взгляд извне. Сальников и Серебренников рассказали нам одну и ту же историю разными художественными средствами, но, если Сальников явно принимает и любит то, о чём пишет, то Серебренников как будто говорит: «сейчас я покажу вам настоящую Россию». Сейчас будет внезапная личная история. На прошлых выходных я сопровождала группу путешественников по Кольскому полуострову в Териберку – место, ставшее культовым после очередного исследования «настоящей России» в фильме «Левиафан». На правах почти местного жителя я показывала ребятам все природные красоты: тундру, водопады, самый северный песчаный пляж, Баренцево море. И жутко бесилась, когда выяснила, что больше всего их интересует заброшенная школа и кладбище кораблей. Долгое время культ заброшек был мне совершенно непонятен: сама я больше люблю либо природу, либо архитектуру, а если руины – то, как минимум древнеримские. Но после общения с ребятами в Териберке меня осенило: конечно, я же выросла среди заброшек, в маленьком поселке, который в моём детстве уже был наполовину стёрт с лица земли. Если бы я была родом из цивилизации, меня бы, наверняка, интересовали признаки упадка. А если бы в довесок я была бы перспективным режиссёром, этот упадок смог бы меня настолько заворожить, что я могла бы в нём разглядеть «настоящую Россию». Но смотреть нужно вообще в другую сторону. Пишите в комментариях, как вам фильм? Особенно интересует мнение трёх человек, который в опросе тыкнули в ответ "Фильм огонь, книгу не читал" - как вам, легко ли было понять, что происходит на экране, как вообще воспринимался фильм?

Читала роман «Северный свет» Дженнифер Доннелли и поняла, что именно эта американская писательница создает таких героинь, с которыми я бы хотела себя ассоциировать, героинь, которых мне не хватало в моем детстве и юности. Первой в моей читательской жизни появилась семнадцатилетняя Анди из романа «Революция» (прочитайте про нее здесь). Сегодня же день Мэтти Гокки - юной американки, которая любит книги и хочет стать писательницей. Правда родилась она в неподходящее для такого занятия время - рубеж XIX-XX веков отличался максимально пренебрежительным отношениям к сочинительницам. Живет Мэтти в небольшом городке на ферме вместе с сестрами и отцом, который зарабатывает на жизнь сельским хозяйством. Готовить, убирать, стирать, шить, кормить кур, запаривать пойло свиньям, доить коров, сбивать сметану, присаливать масло, варить мыло, пахать, сеять, мотыжить, полоть, собирать урожай, косить сено, обмолачивать, закатывать консервы - так выглядит типичный список задач Мэтти Гоки. Многовато для шестнадцатилетней девочки, но помочь ей некому. Каждую свободную минуту она посвящает книгам - историям, которые уводят далеко-далеко от изматывающего настоящего. Кроме романов Мэтти каждый день открывает Международный словарь английского языка Вебстера и ищет там новое слово, правда, нужное находится не всегда, приходится импровизировать: «Вот сейчас мне бы найти слово, обозначающее то чувство — холодное неприятное ощущение глубоко внутри, которое появляется, когда знаешь: происходит что-то такое, что изменит тебя целиком, и ты этого не хочешь, но ничего не можешь поделать. И ты понимаешь, в первый раз в жизни, в самый первый раз, что отныне появятся до того и после, было и будет. И еще понимаешь, что впредь будешь уже не совсем такой, какой была. Должно быть, что-то в таком роде почувствовала Ева, когда надкусила яблоко. Или Гамлет, когда встретился с призраком отца. Или мальчик Иисус, когда кто-то усадил его и сообщил, что его папа — вовсе не плотник Иосиф. Как же называется это чувство? Когда знание, страх и утрата смешиваются воедино? Страхомудрость? Ужаснознание? Крушеверие?» В один прекрасный (или наоборот) день Мэтти придётся выбрать, каким путём она пойдёт: выйдет замуж за привлекательного и хозяйственного соседа или продолжит учебу в нью-йоркском колледже? Хотелось всего и сразу, но времена были, как мы помним, неподходящие. Параллельно роману взросления в книге развивается и детективный жанр. В 1906 году Мэтти, чтобы заработать деньги на покупку необходимого в хозяйстве мула, устраивается работать на кухню в отель «Гленмор», где любят отдыхать туристы из Нью-Йорка. Правда, для одной из них отдых оборачивается трагедией. 12 июля из местного озера выловили тело Грейс Браун - девушки вовсе невыдуманной, а действительно в то время и в том месте погибшей. Дженнифер Доннелли признается, что трагедия столетней давности и побудила ее в 2002 году написать «Северный свет». Важной частью расследования смерти Грейс стали ее письма, которые она писала за несколько недель до своей смерти и которые смогла прочесть сама Доннелли: «Когда я впервые читала письма Грейс, мне было отчаянно жаль ее — давным-давно умершую молодую женщину, которую я не знала и знать не могла. В ее строках столько страха и отчаяния, но это далеко не все: в них чувствуется доброе сердце, смешливость, интеллект, остроумие. Грейс любила клубнику, розы и французские тосты. У нее были подруги и брат, который дразнил ее, насмехаясь над ее успехами в кулинарии. Письма ее напоминают мне, каково быть девятнадцатилетней, и я часто думаю, какой была бы жизнь Грейс, если бы ей дали эту жизнь прожить. Я рада, что она помогла Мэтти прожить свою. Моя бабушка, в двадцатые годы XX века работавшая официанткой в одном из отелей на Большом Лосином озере, говорит, что дух Грейс Браун по-прежнему не дает покоя жителям тех мест. А письма Грейс Браун не дают покоя мне». зарубежнаялитература

​​Что почитать о птицах и бердвотчинге Сразу после выхода предыдущего поста, почти одновременно, случились две вещи: рассказав вам о City Nature Challenge, я и сама задумала к нему присоединиться – а еще сделала антигенный тест и обнаружила, что мое больное горло не просто так больное горло, а самый настоящий ковид, которого я два года счастливо избегала (кроме того, ровно в день этого внезапного открытия к нам в гости приехала моя мама, но это отдельная история о моем сказочном везении). В общем, всю прошлую неделю мне были доступны только два вида развлечений: 1) сидеть дома и смотреть в окно (на чтение и прочие домашние занятия сил из-за болезни не было); 2) ходить вокруг дома (максимум – до ближайшего парка) и смотреть по сторонам. Так что я расчехлила давно пылившийся на полке фотоаппарат и принялась ловить флэшбэки с университетской полевой практики, наблюдая за природой вокруг. Из всей природы, доступной на расстоянии вытянутой руки из городской квартиры, птицы, конечно, самый интересный и разнообразный объект наблюдений. Даже на нашей совершенно городской улице, как выяснилось, живет не один, а два вида синиц, деловито вьют гнезда сороки и вяхири, иногда появляются горихвостки, а один раз даже залетел какой-то заплутавший дятел (подозреваю, что средний пестрый). У птиц сейчас очень активный период – отличное время, чтобы попробовать себя в бердвотчинге. Когда ковидный морок немного спал, я, конечно, принялась искать книги по теме. Нашла вот что – такой стартовый набор, если вы давно хотите наблюдать за птицами, но не знаете, с чего начать: «Птицы: крылатые чудеса природы», Ульрих Шмид – сборник кратких портретов 32 видов птиц, наиболее часто встречающихся в Европе (плюс археоптерикс – он, конечно, нигде уже не встречается, но птица важная), с упором на эволюцию и экологию. «Эти гениальные птицы», Дженнифер Акерман – увлекательный и обстоятельный нон-фикшн о птичьем интеллекте «Птицы, искусство, жизнь: год наблюдений», Кио Маклир – если сравнить эту книгу с предыдущими, сразу станет понятно, чем автофикшн отличается от нон-фикшна: писательница год ездила наблюдать за птицами, но наблюдала в итоге главным образом за собственными чувствами. Любопытный пример рефлексии на тему жизни и бердвотчинга. «Птицы в городе: где найти и как узнать», Анна Васильева – хороший красочный подарок для самых младших бердвотчеров, с отличными иллюстрациями и дневником наблюдений в конце. Еще посоветую два телеграм-канала и один подкаст о птицах и бердвотчинге: Tricky birds | Хитросложные птицы Северный глупыш Витю видел? P.S.: ковид окончательно отпустил, вчера сходила на работу, а по дороге видела своих любимых длиннохвостых синиц! P.P.S.: на фото, сделанном из окна на прошлой неделе, – вяхирь, отломавший от дерева очередную ветку для постройки гнезда https://telegra.ph/file/91ca73f8eda00365910e5.jpg

​ Неподтверждённый ариец Дж.Р.Р. Толкин «Хоббит» был впервые опубликован в Германии только в 1957 году, с почти двадцатилетним опозданием – всё из-за пререканий Толкина с немецкими издателями. В процессе переговоров писателю было предложено подтвердить свое «арийское происхождение» (в противном случае книгу отказывались печатать), что привело его в величайшее негодование. «Лично я склонен отказаться давать какое бы то ни было подтверждение (хотя, между прочим, могу) и послать немецкий перевод куда подальше… Я вовсе не считаю, что отсутствие еврейской крови (возможное) – это непременно повод для гордости; у меня немало друзей – евреев, и я очень бы не хотел создать ощущение, будто поддерживаю эту в высшей степени пагубную и антинаучную расовую теорию», – возмущался Толкин. Поскольку ответ немецкой стороне затрагивал его британского издателя, автор «Хоббита» подготовил два возможных варианта такого ответа. Первый из вариантов попросту игнорировал запрос издательства, второй был пропитан сарказмом и призван отчитать немцев за их вопиющую выходку: «К моему прискорбию, мне не совсем ясно, что вы подразумеваете под словом «арийский». Я – не арийского происхождения; то есть не индоиранского: насколько я знаю, никто из моих предков не говорил на хиндустани, персидском, цыганском или родственных им диалектах… Не могу не отметить, что, если оскорбительное и неуместное наведение справок такого рода станет нормой в вопросах литературы, так недалеки те времена, когда немецкая фамилия перестанет восприниматься как повод для гордости». Неизвестно, какое из двух писем направил в Германию издатель, но сделка не состоялась. После начала Второй мировой войны Толкин в очередной раз выразил своё отношение к политике Третьего рейха в переписке с сыном: «В этой войне я испытываю жгучую личную неприязнь к этому маленькому чертовому дурачишке Адольфу Гитлеру. Он разрушает, извращает, неправильно применяет и делает навсегда проклятым этот благородный северный дух, внесший величайший вклад в Европу, который я всегда любил и пытался представить в его истинном свете». Толкин Хоббит https://telegra.ph/file/18a7230d263aa0e94639b.jpg

Расскажу про роман, который я пишу на иврите и который (теперь) называется "Эрец ахерет"/"Другая земля". Он притворяется non-fiction, полностью называется "Другая земля: история Мивцара в 30 предметах" (ארץ אחרת: תולדות המבצר ב-30 חפצים) и пишется уроженцем Мивцара, историком по имени Питер Шомрон, в 2059 году, - в год двадцатилетия Мивцара. Начинается книга с предисловия, обращенного автором к его "молодым соотечественникам", - то есть к новому поколению "мивцаров" (на иврите это слово означает "крепость"). Оно написано на гебраице, - официальной письменности государства Мивцар, где говорят на иврите, но пишут латиницей, чтобы всему миру было легче и т.д. (израильское издание книги Питер Шомрон любезно переложил на обычный иврит, но и в нем сделаны сноски на гебраице для младших читателей-мивцаров). Из этого предисловия мы узнаем, что впервые с момента создания Мивцара государство находится в ситуации тяжелейшего парламентского кризиса и стоит на пороге импичмента президента (одной из четырех основательниц страны), но не узнаем, почему. От главы к главе («Пробирка номер семь», «Синяя бутылка из-под пива «Мивцар», «Новая брошь Авивы Гофман», «Теудат инвайт»…) перед нами потихоньку разворачивается история Мивцара. В 2039 году крошечный, нищий израильский биотек-стартап (две девочки и мальчик - 25, 26 и 28 лет) после трех лет мыканий совершает прорыв и получает бактерию, способную перерабатывать практически любой мусор в почву. В очень плохую почву, - но в почву. Через месяц эти трое ребят и примкнувший к ним их друг-пиарщик входят в список пятидесяти самых богатых людей мира. А еще через месяц мусорные острова (к 2039 году уже уплотненные насколько только можно и отбуксованные в северный ледовитый океан) отбуксовываются этими ребятами обратно, куда потеплее, - и, после достижения некоторых международных договоренностей, связанных с переработкой мусора, объявляются вторым еврейским государством, - под названием Мивцар. Пока три года тщательно охраняемый будущий Мивцар превращается в настоящий остров, на котором возводится все необходимое для жизни, в Израиле запускается система инвайтов. Настоящих инвайтов, - причем одного человека в Мивцар могут пригласить только рандомально выбранные двое, договорившись между собой, - чтобы получившееся государство было сплоченней. Такой человек получает штуку, которая называется «теудат азмана» («свидетельство о приглашении»), но вся страна называет ее «теудат инвайт». Ни о чем, кроме инвайтов, Израиль не может говорить три года; инвайты меняют политику Израиля, инвайты влияют на результаты очередных выборов, - словом, можно себе представить. Инвайты, инвайты, инвайты. Естественно, все четверо основателей Мивцара – совершенные либералы. И они строят либеральное еврейское государство (как говорят в «старой стране», «левые отделяются от Израиля»). На момент окончания раздачи инвайтов (день накануне первого заселения на остров) религиозных в Мивцаре оказывается 5%. Легализовано все, что передовое государство может легализовать, - от легких наркотиков до любых браков между взрослыми людьми. Мивцар яростно про-палестинский и у него прекрасные отношения с арабским миром, с которым он не имеет никаких общих границ. Государство сказочно богато: его главный эскпорт – 6 видов бактерий, перерабатывающих разные виды отходов. Их называют Neuneuland, “еврейский Дубаи”, «новый Израиль», - но израильтяне называют их «золотой киббуц». ДАЛЬШЕ

В.Г. З...ьд “Кольца Сатурна” (1995) Весной 2020-ого я неплохо так приболел, что пришлось на месяц заехать в больничку. Ближе к концу пребывания там я на сдачу разжился ковидом, поэтому еще пару недель провел на самоизоляции. Тем временем наступил май. Было тепло, страшно хотелось гулять и прибухивать на улице. Настолько, что даже поставил Скайрим, чтобы носиться по просторам и в виду иметь все ограничения Империи. Книга “Кольца Сатурна” вмещает весь этот опыт. Герой романа пускается в пешее путешествие по восточной Англии. С ним мало что происходит, но какие-то микромоменты воскрешают в его памяти истории людей, которые здесь когда-то жили. В этом нет какого-то стройного порядка или системы: автор рассказывает с равным увлечением и о мистических событиях, и о промысле сельди. Роман вряд ли можно назвать художественным произведением в классическом смысле. На мокьюментари это тоже не тянет, слишком многие истории чистая правда и художественный вымысел им поперек горла. В книге полно картинок достаточно шакалистого качества, что по замыслу автора должно еще больше роднить произведение с документалистикой. В какой-то момент я стал представлять, что это не архивные фото, а мобилография на камеру 0,3 Мп условной Motorola С650. Тогда уровень кринжа поутих, а текст пошел лучше. Рекомендовать “Кольца Сатурна” также сложно, как поездку в ноябре в какой-нибудь северный полузакрытый город, где из развлечений – наблюдать за всплывающими подлодками. Тем не менее книга хороша как направление в эскапизме. Из нее можно не выходить часами и гулять просто по кругу, чтобы выработать дневную норму шагов. Стоит прочесть пару страниц, на заднем фоне послышится шум чаек, а на маяке начнется какая-то заваруха, иф ю ноу. Можно будет присесть на корягу у берега и пялить на воду всегда. P.S. За пять лет существования Синих занавесок я делал рекламу всего пару раз и только для каналов, которые сам читаю. Сегодня я бы хотел порекомендовать канал Гедонизм и предубеждение, который будет интересен всем, кто любит Петербург, интересуется гастро-культурой города, необычными маршрутами для прогулок и пока остается в городе. Если бы З...ьд хотел написать продолжение “Кольца Сатурна”, он мог бы использовать описания отсюда и не выходить из комнаты, не совершать всякого. https://t.me/hedonism_pred