Наблюдаю сцену первого, вероятно, свидания. Мужчина и женщина лет тридцати...

​​Подтекст истории и его восприятие читателем Задумайтесь, как часто вы говорите то, что чувствуете и как часто вообще говорите правду? Представьте диалог с начальником, который сообщает, что в этом месяце вы не получите премию, потому что у компании упала прибыль. Скорее всего ваш ответ будет нейтральным, вы постарайтесь сохранить самообладание, хотя внутри у вас будет закипать гнев. Представьте сцену ссоры с любимым человеком. Вы сердитесь на него, но при этом говорите, что всё в порядке, ведь не хотите ранить его чувства. Представьте, наконец, что сослуживец, который постоянно тырит из вашего ящика чай, сломал палец. Нормы общения требуют выразить соболезнование и скорее всего вы так и поступите, хотя в душе будете хихикать над его неудачей. Человеку свойственно по той или иной причине поступать не так, как он думает и скрывать эмоции. В этом и есть настоящая ирония нашего мира. Поэтому и в литературном произведении герои должны действовать так же. Если персонаж говорит то, что думает, значит сцена вряд ли воздействует на читателя на эмоциональном уровне. В сцене должен быть подтекст, который читатель будет впитывать через действия или мысли персонажа. С другой стороны, иногда мы позволяем себе проявлять честность. Когда мы говорим своей второй половинке «Я люблю тебя», то чаще всего поступаем по велению сердца, но подобная сцена в книге будет казаться скучной. Эта фраза может стать хорошей кульминацией пройденного пути, когда позади тяжёлые испытания чувств персонажей, но для читателя нужно эти чувства показать. Когда персонаж бросается за тридевять земель, чтобы достать хрустальные черевички или возвращается за девушкой в горящий проезд — вот настоящие проявления любви. Поступки героев — это и есть основная ценность истории. Слова — всего лишь первый уровень текста. Подтекст — то самое зерно, которое необходимо для того, чтобы читатель прочувствовал все грани вашей истории. писательство https://telegra.ph/file/658bba148b6a87323c1a9.jpg

В общем, я слабак и баба и «Человека у руля» дочитать не могла. Рассуждала так: если в конце этой изматывающей истории будет happy and, это будет слишком уж сказочно. А если не будет, то вообще какой смысл себя мучить этим накануне Нового года? По трагичности своей эта книга не уступает «Щеглу» Донны Тартт, где мальчишки выживают сами по себе, ненужные отцам. Только здесь малышей трое, они стойко наблюдают как их одинокая мать спивается и пишет пьесы о своей жизни. Поэтому вынуждены заботиться и о себе и о ней: стирают, готовят, ездят на поезде в Лондон за антидепрессантами и периодически подыскивают ей «человека у руля», с которым она займётся сексом и станет хоть немного счастливее. Короче я не верила, что у такой истории может быть счастливый конец. Поэтому прочитала последнюю страницу. Обойдусь без спойлера, но наверное так и должно было закончиться. Ни хорошо, ни плохо. Обыденно и прозаично. Я не жалею, что прочитала половину и правильно сделала, что бросила. Однако если хотите испытать всю гамму переживаний брошеных детей, то конечно читайте. Автор даже юмора пытался добавить. Горького такого....

​​Как ненавязчиво описать героя? «Его небесно-голубые глаза мягко сияли из-под ряда густых смоляных ресниц, под тканью рубашки бугрились и перекатывались мышцы идеальной формы, а губы были приоткрыты, обнажая ряд белоснежных...» Стоп, что? Навязчивые и слащавые описания красавцев-героев портят впечатление даже от самых добротно написанных книг. Знаю, что для авторов нет никого лучше и прекрасней их героев. Так и хочется втиснуть меж реплик диалога их «вишневые губы», «кудри, поблескивающие золотом» и «трепет черных ресниц». Уверена, что первые черновики многих книг переполнены подобными оборотами. Но на этапе редактуры их беспощадно вычеркиваем. Отсюда вытекает вопрос, как же ненавязчиво описывать героев, чтобы читатель мог их представить? ️ Заставляй героя действовать Часто хочется упростить себе работу, и вместо продумывания показательной сцены написать два абзаца личностных качеств героя. Но без подкрепления действиями описания ничего не стоят. Герой должен действовать, а читатель будет на основе его поступков сам делать выводы о том, кто перед ним. Если ты опишешь мужчину с густыми бровями и нервным взглядом, читателю это ничего не скажет. А если покажешь, как вернувшись из офиса, он лупит жену и орет на маленькую дочь, читатель поймет, что перед ним жестокий невротик, жизнь которого явно пошла под откос. ️ Описывай героя через отношение окружающих к нему Описания могут не только давать яркое представление о герое, но еще и играть на атмосферу и сюжет. Попробуй описать героя через его взаимодействия с окружающим миром. Недостаточно написать, что героя уважали и считались с его мнением. Создай сцену, в которой при его появлении в офисе ему улыбаются сотрудники, босс приходит посоветоваться с ним по поводу сложного проекта, а на столе кто-то оставляет ему записку с благодарностью о помощи. Такая сцена скажет не только об уважении, но и о профессионализме, дружелюбии и готовности героя помочь. ️Пусть привычки и вещи героя говорят за него Несколько привычек не только сделают героя более реалистичным, но также и опишут его лучше любых прилагательных. Покажи, как герой курит сигарету за сигарету, ожидая результатов экзамена, или как девушка кусает губы, не решаясь набрать номер возлюбленного. Что стоит за такими поступками и привычками? Позволь читателю узнать это самостоятельно. К примеру, укулеле над кроватью или маленькие морские пейзажи на рабочем столе лучше покажут, что их владелец — мечтатель и творческая душа, чем если сказать это словами. Ну и напоследок, полезный совет про описания от Чака Паланика: Не нужно писать «Адам знал, что он нравится Гвен». Гораздо лучше «Между уроками Гвен прислонялась к его шкафчику, когда он подходил к нему, чтобы открыть. Она закатывала глаза и медленно уходила, оставляя след черных каблуков на крашеном металле и запах своих духов. Кодовый замок все еще хранил тепло ее задницы. В следующий перерыв Гвен снова будет здесь же. MeWrite https://telegra.ph/file/c148a1e8041465ca4a4fc.jpg

​​Как создать атмосферу в книге? В книгах, как и в фильмах, есть несколько характеристик, по которым их оценивают люди: диалоги, сюжет и атмосфера. Сюжет во многом зависит от проработки героев, их мотивации и основной идеи, а диалоги — от умения автора слушать людей и умело вплетать характер в реплики героев. А что с атмосферой? Атмосфера книги — на первый взгляд, очень нечеткое понятия. Ее невозможно оценить навскидку, без погружения в главу или целиком во всю книгу. Но именно нужная атмосфера заставляет людей перечитывать культовые книги раз за разом, каждый раз наслаждаясь ими, как первый. Благодаря ей читатель может перенестись в мир, созданный автором, и полюбить его. Атмосфера может быть одной для всей книги — например, пронизывающий до костей ужас в историях Лавкрафта, или наполненные магией и загадками книги о Гарри Поттере. Или же разной для каждой главы — что больше характерно для саг и длинных фэнтезийных историй. Как же создать такую атмосферу в книге, чтобы влюбить в нее читателя? Внимание к деталям Первый ключ к созданию идеальной атмосферы кроется в подборе и описании деталей. Если ты создаешь атмосферу для главы, прежде чем приступать к написанию подумай, какое настроение она должна вызывать у читателя. Затем реши, какое событие будет обыгрываться в главе, и вот здесь начинается магия. В зависимости от жанра, эпохи, героев и происходящего детали могут быть разными. Например, если описываешь фестиваль — атмосферу праздника создадут музыка, льющаяся отовсюду, пестрые гирлянды и празднично одетые гости. Но этого недостаточно — позаботься о том, чтобы добавить незначительные в смысле сюжета, но важные для эмоционального наполнения моменты. Смех детей, кружащихся на карусели. Запах яблок в карамели, которые разносят девушки в пышных платьях. Пестрые флажки, трепещущие на ветру. Именно в таких деталях живет душа каждой книги. Реакция героев Когда детали расписаны, а глава продумана до мелочей, приходит время достать второй ключ к идеальной атмосфере. Он — в нужной реакции героя на происходящее. Каждый персонаж книги по ходу сюжета переживает те или иные испытания, имея свои эмоции и свой взгляд на каждую ситуацию. И для реалистичности, герой должен реагировать на все логично. К примеру, герой по сюжету попадает на тот же фестиваль. Но в предыдущей главе он пережил потерю лучшего друга и напарника. Если он начнет как ни в чем ни бывало веселиться, поедать угощения и приставать к женщинам — атмосфера будет непоправимо разрушена, ведь это будет нелогично. Для того, чтобы читатель погрузился в происходящее и сопереживал герою, в нашем примере нужно описать контраст его чувств и радости вокруг. Пускай запах яблок в карамели, которые он раньше любил, теперь вызывают у него тошноту. Смех детей кажется ему оскорбительным — ведь мир продолжает существовать и после его утраты. Соединение деталей и реакций героя дает непередаваемое ощущение погружения в историю, оно позволяет читателю ощутить на себе весь спектр эмоций героя, понять его поступки лучше. «Загадки и зацепки» Последним же ключом к созданию крутой атмосферы являются небольшие подсказки для читателя о том, что ждет его впереди. Я называю их «загадки и зацепки» — это небольшие упоминания вскользь еще не представленных персонажей, необъяснимые происшествия, смысл которых раскроется позже, намеки о грядущих бедах. Они обещают читателю, что впереди его ждет немало интересного, поэтому он продолжает читать с еще большей охотой. Например, часто «зацепки» по сюжету выдают гадалки в виде пророчеств, или же незнакомец, наблюдающий за героем из-за угла, становится предвестником обострения конфликта в книге. Если неочевидно расставлять их по сюжету, они заставят заинтересоваться любого читателя, что станет заключительным штрихом в создании нужной атмосферы. Итак, три ключа в твоих руках. Каждый из них поможет создать запоминающуюся и неповторимую атмосферу во всей книге или в отдельных главах. Но использовать ли их все, или пользоваться каким-то одним — решать тебе. MeWrite https://telegra.ph/file/677768ceaa551cb875db7.jpg

​​Что это? Птица? Самолёт? Летящий вдаль беспечный супермен? Нет! Это же второй подряд пост про книгу от книжного странника! Для всех, кто верил и ждал, рассказываю про переиздание «Популярной музыки из Виттулы» шведского писателя Микаеля Ниеми. Этот роман можно читать тремя способами. Во-первых, как пособие по социальной истории Швеции (рекомендуется в связке со свежим романом Ниеми «Сварить медведя»). В обеих книгах место действия - Паяла, родной город Ниеми, но в «Медведе» события разворачиваются в середине девятнадцатого века, а в «Музыке» - в шестидесятых годах двадцатого. Прочитав оба романа один за другим, можно добиться эффекта полного погружения в историю этого, на первый взгляд, ничем не примечательного края и понять, что из себя представляла Северная Швеция в разные эпохи. Во-вторых, как ностальгический роман о взрослении. «Популярная музыка из Виттулы» — это сборник местами трогательных, местами уморительных, кое-где волшебных, а иногда и немного жутких историй о детстве двух мальчишек в шведской глуши на самой границе с Финляндией. Рассказы о первой прослушанной рок-пластинке, первом поцелуе или первом спонтанном путешествии подкупают своей искренностью и точно заставят вспомнить миллион забавных моментов из собственного детства. В этом весьма реалистичном романе можно найти каплю мистики, ведь в детстве самые простые вещи кажутся нам загадочными: городские сумасшедшие превращаются в таинственных колдунов с непростой судьбой, а снам с четверга на пятницу непременно суждено сбываться. В-третьих, как просто хороший роман, в котором гармонично сочетаются увлекательный сюжет, исторический контекст и много ностальгии по ушедшему детству. «Популярную музыку из Виттулы» я слушала в аудио, и, оказалось, что это может быть опасно для репутации. Например, пока я слушала самую отвратительную сцену за всю мою читательскую жизнь, я подарила много весёлых моментов для своих попутчиков по маршрутке, которые были вынуждены лицезреть смену всех оттенков ужаса на моем лице. А во время прослушивания самых первых глав, не смогла сдержать смех, чем явно закрепила репутацию маршруточной сумасшедшей. Советую «Популярную музыку из Виттулы» всем, кто готов испытать весь спектр эмоций и вспомнить, как бывает непросто, но весело взрослеть. Давайте протестируем новую фишку с комментариями. Расскажите, какие книги о взрослении любите вы? https://telegra.ph/file/83407220f461aa2d82854.jpg

Book: «Непосредственный человек» Ричард Руссо Еще после «Эмпайр Фоллз» (https://t.me/peresmeshniki/695) было понятно, что Ричард Руссо – отличный писатель. Умеющий писать о маленьких городках в Америке так, что ни в жизнь в них оказаться не хочешь. А вот познакомиться с жителями этих городков – с удовольствием бы. ️ «Непосредственный человек», а скорее прямолинейный – это профессор не самого знатного университета. Взрослые дочки, милая жена и удивительная способность меньше чем за неделю довести себя до тюрьмы и больницы. На него падает всё – сокращения в университете, маниакально пишущий о некрофилии студент (Хэнк преподает английскую литературу), случайная шутка-обещание прибить гуся (а все думают, что это утка! ) и странные коллеги (с другой стороны, что странного в коллеге, которая сначала платит за устрицы в ресторане, а потом приглашает тебя залезть с симпатичной телеведущей в джакузи у него на веранде?). А вылезает из Хэнка одно – неумеренное чувство юмора и неспособность не открывать рот, когда не надо. Как сказала бы моя мама: «Последнее слово всегда должно быть за тобой, да?» Но нам Хэнк нравится. Не уверена про сцену с гусем, но сидение на потолке во время заседания кафедры – неплохая задумка на будущее. И в лучших традициях Руссо, заканчивает он роман по-доброму: кучей профессоров в закрытой комнате. Мой личный рейтинг: 7/10 https://peresmeshniki.com/books/neposredstvennyj-chelovek-richard-russo/

О третьем рассказе – «Вся правда об эльфах» (автор – Alysa) – хочу написать отдельно. Да-да, это рассказ-победитель. Текст очень и очень добротный с литературной точки зрения, читаешь и душа радуется – настолько всё ладно скроено-подогнано под авторскую идею. Которая, кстати, весьма оригинальна, закручена в легчайшую вуаль вполне пелевинского мира, оборачивающего Новый год в немного не то, чем он кажется. Не буду спойлерить, раскрывать сюжет, если интересно, то рассказ можно прочитать по ссылке. Как и было обещано условиями конкурса, победитель получает в подарок чудесную новогоднюю кружку от Kerama Mama (Alysa, напишите, пожалуйста, в личку, обсудим детали отправки подарка). В подарках также мини-рецензия на рассказ «Вся правда об эльфах» от Упыря Лихого, профессионального писателя и филолога. Рецензия вполне благожелательная, но не без справедливой ложки дёгтя – действия действительно в рассказе как такового нет, но, на мой взгляд, оно тут и не нужно, это просто интересная новогодняя зарисовка об эльфах. «Поздравляем, дорогой автор! Судя по рассказу, вы образованный современный человек, который умеет независимо мыслить и которому есть что сказать читателю. У вас все хорошо и с географией, и с мифологией, и с социологией. Вы трезво смотрите на общество потребления и видите его проблемы. Рассказ ведется от лица рождественского эльфа – он знакомит читателя со своей работой. Команде Санта-Клауса нелегко творить чудеса и выполнять противоречивые желания не самых умных обитателей планеты. И сам Санта-Клаус, устав от трудов праведных и, видимо, отчаявшись осчастливить человечество, впервые за много лет отправляется в отпуск. Тут бы и начаться сюжету. Но вы предпочли свой рассказ завершить. Это, конечно, ваше право, однако в тексте было слишком много описания и слишком мало действия. Это не хорошо и не плохо, но массовый читатель предпочитает монологу одного актера наличие некой явной динамики в литературном произведении. И если вы захотите написать что-то еще, вспомните, что недостаточно просто вывести эльфа на сцену. Нужно заставить его выстрелить». https://docs.google.com/document/d/15g7l6wpnDKtOOvB0SMMESCDh3KkYqfHq3rTZBkUaYiY/edit

​​Персонаж Создание характерного персонажа определяется несколькими факторами. Я выделил основные, благодаря которым персонаж приобретёт индивидуальный набор характеристик. Часть из них напрямую зависима от сюжета, а часть создаётся с помощью других инструментов. 1. Побуждающее событие для персонажа (не путать с побуждающим событием для основного конфликта, но иногда они могут совпадать). Мы создаём первую конфликтную ситуацию, пусть даже не основную, которая даст читателю первоначальное представление о персонаже. Например, нашего персонажа Васю лишают премии. Как он себя поведёт? Проглотит это или попытается противодействовать? А может быть и вовсе сменит работу? Благодаря этому событию читатель может оценить основную направленность персонажа. Какой он? Решительный или не очень, покладистый или вздорный, терпеливый или склонный к спонтанным решениям? А может он нерешительный, но ему так надоела эта работа, что под влиянием эмоций он бросит всё и уйдёт восвояси. 2. Конфликтная ситуация, которая не предусматривает идеально правильный выбор. Как персонаж поступит в трудной ситуации? Поможет человеку в беде, но потеряет личную выгоду, или наоборот? Таким образом мы ещё глубже проникаем в персонажа. Именно под давлением проявляется настоящий характер. Персонажа нужно хорошенько «пнуть под зад», чтобы понять, испугается он или даст отпор. 3. Из второго пункта вытекает третий. Внутренний конфликт, борьба с самим собой. Здесь мы можем заглянуть персонажу в голову и увидеть, насколько его мысли совпадают или не совпадают с действиями. Насколько они конфликтуют между собой. Он может помогать кому-то в сложной ситуации, но при этом в душе терзать себя сомнениями, или наоборот, поступит более эгоистично, но при этом будет сожалеть о содеянном. 4. Действия, не связанные с основным конфликтом: связь с внешним миром. Как он общается, как раскрывает себя, насколько правдив и как это конфликтует с его внутренним «я». Поступки поступками, но поведение персонажа при взаимодействии с другими героями может многое о нём рассказать. Жесты, мимика, речевые особенности, проявление характера при общении, — всё это делает героя более живым и объёмным. 5. Действия и привычки, которые нужны для дополнительного раскрытия: еда, вредные привычки, хобби и т.п. — то, что поможет показать героя в паузах между действиями. В зависимости от базовых характеристик персонажа простые привычки могут помочь раскрыть его глубину. Например, наш персонаж заядлый трудоголик, который пытается выслужиться перед начальством. Мы покажем короткую сцену, в которой во время обеда его коллеги приносят домашнюю еду, весь перерыв задорно беседуют о чём-то отвлечённом. Наш герой же за пять минут съедает купленный по дороге гамбургер, перекидывается с коллегой парой фраз о работе и несётся обратно в офис. Важно! Пункты могут переплетаться, следовать в разном порядке или смешиваться воедино, но если все они будут соблюдены, то персонаж получится объемным. Конечно же, это касается центрального персонажа. Для остальных иногда достаточно соблюдения двух-трёх пунктов. И ещё одно! Любой персонаж должен чего-то хотеть. Иначе мы не сможем показать его во всей красе: конфликта не будет, следовательно, персонаж будет топтаться на месте без возможности проявить себя. Даже если персонаж ничего не хочет, всё равно он чего-то хочет: может он чего-то боится и желает избавиться от своего страха, может на первый взгляд он ничего не хочет, но подсознательно пытается выбраться из ситуации, в которой оказался. Стремления — двигатель конфликта, который раскрывает персонажа. писательство литприёмы https://telegra.ph/file/fd46f6771ccaafe8e44fa.jpg

​ Если вам не хватило сериала «Ход королевы» и хочется продолжить шахматную тему в книгах ️Уолтер Тевис «Ход королевы» Собственно, первоисточник. Содержание книги примерно на 90% совпадает с сюжетом взорвавшего Netflix телесериала, но почитать действительно интересно — есть и отличия. Кстати, эта история является абсолютной выдумкой. В мировом рейтинге даже лучшие женщины-шахматистки сильно уступают мужчинам. К сожалению, это факт. ️Владимир Набоков «Защита Лужина» Безупречный роман о шахматном вундеркинде в исполнении одного из величайших русских писателей. Рецензию можно найти здесь. ️Стефан Цвейг «Шахматная новелла» Очень хороший, хоть и небольшой рассказ великолепного австрийского писателя Стефана Цвейга. Его цитаты про шахматы — наверно, лучшая художественная гравировка этой игры: «Шахматы — как и любовь — требуют партнера» «...играть против самого себя столь же парадоксально, как пытаться перепрыгнуть собственную тень» ️Патрик Зюскинд «Поединок» Неожиданный рассказ от автора всемирно известного романа «Парфюмер» описывает шахматный поединок между двумя соперниками: один — молодой и амбициозный, а второй — старый и надломленный жизнью. Хм, странное дело, но вам случайно не напоминает последнюю сцену сериала «Ход королевы»? ️Бернар Вербер «Последний секрет» Удивительная и глубокая книга о поединке гроссмейстера шахмат и ... компьютерной программы. С учетом последних новостей в отрасли искусственного интеллекта — как никогда актуальное чтение. Может быть, Вербер немного предвидел развитие технологий ещё в 2001? ️Артуро Перес-Реверте «Фламандская доска» Интеллектуальный детектив с шахматной тематикой от испанского автора. Признаюсь, ещё не читала. Но учитывая огромное количество положительных отзывов и экранизацию с одной из моих любимых актрис Кейт Бекинсейл, точно беру в планы на ближайшее время. Если для вас эта подборка была интересной, делитесь огоньком https://telegra.ph/file/ee852658030ab8721d019.jpg

Это могла бы быть подборка из трех чем-то похожих между собой детективов от женщин-авторов, если бы под псевдонимом Райли Сейгер не пробрался бывший журналист и редактор, чье имя, кстати, издательство так и не разглашает. Но это скорее лирическое отступление, мы же с вами не из тех, кто считает, что есть какой-то особый подвид «женской» или «мужской» литературы. Поэтому давайте оценим гендерно нейтральным взглядом три мои последние детективные находки. «Моя последняя ложь» Райли Сейгер Однажды в летнем лагере для богатых детишек пропали три подружки, они просто ушли как-то ночью и не вернулись. Спустя 15 лет их четвертая подружка возвращается в этот лагерь преподавателем, чтобы выяснить что же с ним случилось и отпустить своих демонов прошлого. Если вы читали и вам понравились «Тайное место» Таны Френч или «Сломанные девочки» Симоны Сент-Джеймс, то эта книга совершенно точно станет еще одним любимым детективом про девчонок и их секреты. 5 из 5️ «Я наблюдаю за тобой» Лайза Джуэлл В небольшом коттеджном поселке происходит убийство, и нам предстоит узнать не просто кто его совершил, а кто вообще все эти люди, которые живут по соседству и какие грязные секретики они прячут ото всех. Нам подробно расскажут, каковы их мотивы и как они все докатились до такой жизни. Детективная интрига у этой писательницы обычно не на первом месте, гораздо больше значения имеют сами люди и взаимоотношения между ними. Легко читается, в меру закручено, в общем добротный page turner на вечер. 4 из 5️ «13 минут» Сара Пинборо Одним морозным утром некую 16-ти летнюю школьницу нашли в реке. Ёе удалось спасти, но она не помнит кто на нее напал и что произошло. Единственное, что становится понятно, что ее подружки ведут себя странно и что-то скрывают. Но тут в классном сеттинге и любимой мной тематике не случилось магии - это тот редкий случай, когда заварушки с подростками остаются на каком-то детском уровне, совершенно чуждом тебе. Ты не можешь ни сопереживать героям, не злиться на них, они вообще не вызывают никаких эмоций. И в целом неплохая интрига скатывается к каким-то школьным разборкам. 3 из 5️

​​Поговорим о деепричастных оборотах и проблемах слетающих шляп Деепричастный оборот — это деепричастие с зависимыми словами. Оборот используют для того, чтобы показать два действия одновременно. Пример: «Уплетая завтрак, Вася поглядывал на часы». Вася одновременно завтракал и поглядывал на часы. Используя деепричастные обороты, легко попасть впросак. Чехову принадлежит фраза «Подъезжая к станции, у меня слетела шляпа», и в этом случае фраза является литературным приёмом, но очень часто я наблюдаю ошибки, связанные с неправильным использованием д.о. Дело в том, что оба действия должны совершаться одним и тем же субъектом: «Подъезжая к станции, я понял, что у меня слетела шляпа». Теперь оборот построен правильно, но при этом с художественной точки зрения вставка «я понял» выглядит чужеродно, ведь, согласитесь, тяжело не понять, когда порывом ветра у тебя сносит шляпу. Вставка выглядит как лишнее уточнение. Поэтому тут желательно и вовсе убрать деепричастный оборот: «Когда я подъезжал к станции, у меня слетела шляпа». Как мы видим, далеко не всегда д.о. необходимы, а часто для неопытного автора они становятся камнем преткновения. Но вышеуказанная проблема вовсе не единственная, связанная с д.о. Самое интересное — это ляпсусы, которые допускают начинающие. Вот один из таких: «Что за бред! — воскликнул парень, закусив нижнюю губу». То есть можно предположить, что закусив губу человек способен что-то промямлить или фыркнуть, но воскликнуть — увы не получится при всём желании. Здесь важно сопоставлять действия в уме, чтобы избежать в обороте взаимоисключающих понятий. Некоторые стараются впихнуть в предложение двойной оборот: «Выходя на балкон и закуривая, Вася думал о Лизе». Здесь вообще основное действие (выход на балкон и курение) и действие, происходящее на фоне (мысли о Лизе) перепутаны местами. Правильно было бы: «Думая о Лизе, Вася вышел на балкон и закурил». Многие и вовсе страдают частым употреблением д.о. без особой надобности, должно быть считая, что так текст выглядит красивее. Нет! Это весьма популярное заблуждение. Надо помнить, что д.о. усложняют восприятие текста, делают слог тяжелее. Там, где нет прямой необходимости, лучше избегать их использования. писательство https://telegra.ph/file/2368d7a5c5d4657c4aae8.jpg

Вкладывая в путешествия, я не ожидал получить столько дивидендов. Сейчас, сидя в машине на пустой парковке, я наблюдаю за снежными хлопьями, цепляюсь за воспоминания и пишу тебе: вижу пульсирующий неоном лёд китайских переулков, чувствую испарения рисовой водки и приближение очередного рейса. Память, как кислотный трип, швыряет от одной яркой вспышки к другой: палёный ксанакс на Бали, флирт австралийских свингеров в Малайзии, потасовка со швейцарским панком в Тайланде, и тёплое дыхание музы, протягивающей мне косяк. Вкладывай в путешествия, они останутся с тобой навсегда. Напиши место, в котором ты непременно побываешь.

Погиб! «Волк — этот страшный хищник — является настоящим бичом в Норвегии и, в особенности, в некоторых местностях России. Волк живет в уединенных местностях, любит густые, темные леса, сухие места вблизи болот; днем прячется, ночью — выходит на добычу, в одиночку или попарно; и только в неблагоприятное время года, во время продолжительных зимних голодовок, когда становится трудно добывать пищу, он собирается в стаи. Немало гибнет людей от этих прожорливых хищников. Беда одинокому путнику, в вечернюю пору, в поле, вдали от деревни!... Голодные волчьи стаи чутьем узнают присутствие человека и быстро появляются из своих уединенных от жилья засад. Один.. другой.. третий… целый десяток. Глаза этих душегубов горят зеленоватым блеском, острые морды нюхают воздух, длинные, белые зубы жадно щелкают, и хищники смело и дерзко бросаются на добычу. Картина даровитого художника Верунг-Ковальского живо передают нам страшную сцену нападения волков». Журнал «Нива», 1896 год. Издатель — Адольф Федорович Маркс.

​Любовные сцены в книгах внутренняякухня Я сначала хотела написать этот пост, а потом думала, а что тут писать? А потом поняла, что есть что. Впервые мне показали любовную сцену в фэнтези-книге, когда мне было 11 или 12 лет. Это была вторая книга из цикла "Нездешний" Дэвида Геммела. Помню, сидели мы с друзьями, читали, краснели, смущались. Порно смотреть вместе мы не смущались, но в книге — это же другое. В 16-17 лет я и сама начала писать порнофанфики. Я бы даже их почитала, но умудрилась запаролить те вордовские файлы так, что потом не смогла их открыть. Так и лежат они у меня на стареньком ноуте, на котором все ещё стоит Виста. Уверена, что если бы это почитал средний обыватель, он бы сказал, что я больной .... Но поверьте, я та ещё ванилька. Я читаю хентайную мангу и знаю, о чём говорю. И я читала много разной фантастики про всяких странных созданий, но секс там в основном скучный и банальный. Обычные гетеросексуальные парочки. Иногда с наркотой, иногда в невесомости, иногда со слиянием сознаний. Ах да, часто это нечто токсичное и с налётом насилия. Что в целом ок, если партнёры заранее это обговорили. Но это, как я полагаю, наследие любовных романов. Я хочу ксеногендерности, трансгуманизма и отношений между существами с разных планет, а мне подсовывают то, что уже все уже сто раз описали. Например, однажды в "Летнем приливе" я обнаружила странную химию между слегка модифицированным земным мужчиной и паукообразной инопланетянкой. И что в итоге? Этот мужчина нашёл обычную земную женщину. Мне тогда было очень обидно. Что уж говорить про "Стар трек" и триллов. Знаю, что в "Масс эффекте" можно романсить героиню/героя с инопланетянами. Вроде бы они называются азари. Но я сама не играла — только смотрела геймплей немного. Наверное, читатель ко многому пока не готов. Особенно учитывая реликтовые представления о сексуальности, которые всё ещё сохранились в головах многих людей. Например, фрейдистские представления о женском оргазме или веру в идею секса за еду. Так что сначала секспросвет, а потом уже что-то другое. Я помню, как многих бомбило от Sense8 и "Отчаяния" Грэга Игана. Вы только представьте себе, там некоторые люди избавлялись от всех половых признаков. Эм, и что? Однажды, когда я училась в третьей магистратуре, я хотела писать диссер про разнообразие гиковской сексуальности. Но не получилось, не фартануло, и вообще я ушла со второго курса. А так была бы ещё и антропологом. Но это уже совсем другая история. https://telegra.ph/file/c150bbff537d045acf24e.jpg

50. Почему Мировой океан изучен гораздо меньше, чем воздушный океан и космос? Две трети поверхности земного шара — это вода. А люди постоянно живут на земле, поэтому и наблюдают погодные характеристики на земле. И если мы, находясь на суше, научились запускать зонды, анализировать спутниковую информацию и изучать атмосферу, то исследовать процессы, которые происходят в океанских глубинах, для нас затруднительно. Зондировать толщу океана со спутников не удается. Есть научно-исследовательские суда, которые спускают в океан специальные приборы, фиксируют температуру, соленость воды, изучают течения, но этих кораблей очень мало. В 2000 году Международная океанографическая комиссия и Всемирная метеорологическая организация начали эксперимент под названием «Арго». Его суть в том, что с кораблей постоянно сбрасываются в океан буи, которые по радиосигналу погружаются на заданную глубину, проходят определенное расстояние, затем выныривают и накопленную информацию передают на спутник. А оттуда она ретранслируется в метеорологические офисы. Первоначальная цель — разместить 3000 буев — была достигнута в 2007 году. В настоящее время сеть расширяется, охватывая окраинные моря и высокие широты. В рамках проекта начинают использоваться датчики для измерения биогеохимических параметров, а также отмечается перспектива получения профилей на большей глубине. Данные «Арго» сейчас обрабатываются и анализируются. Можно рассчитывать, что пройдет еще 10–15 лет — и человек будет знать о Мировом океане столько же, сколько об атмосфере. И тогда мы сможем разрабатывать методы долгосрочного прогноза погоды — на сезон, на полугодие. Без знаний об океане эту методологию разработать сложно.

Как-то раз подруга пригласила меня на поэтические чтения в местный клуб, пользующийся в узких кругах сомнительной репутацией. Я и поэзия находимся на разных концах литературного спектра, но, так как антропологический интерес – главная движущая сила моей жизни, я никогда не отказываюсь от подобного рода авантюр. Провинциальная поэзия? Клуб, который на проверку оказался пропахшим кошками гаражом без признаков цивилизации? Отличное приключение, дайте два! Первым на сцену вышел семиклассник, который заявил, что своё дебютное стихотворение он написал после того, как неудачно распечатал домашнее задание по математике, и вместо ряда буковок и цифр принтер выплюнул ему в руки белый лист с единственным словом ЗАЧЕМ? И тогда семиклассник понял – зачем. В смысле, зачем это всё происходит в нашем бренном мире, нащупал внутри себя поэта, сел и написал свой первый шедевр (в этом месте я даже пожалела, что так мало времени уделяла в школьные годы домашним заданиям по математике: возможно, парочки экзистенциальных кризисов удалось бы избежать). Стихотворение, кстати, было неплохим – насколько я могу судить со своих книгоблогерских низин – то есть, оно спокойно могло бы выйти из-под пера любого подростка, который сейчас балуется стишками, а через десяток лет променяет поэзию на психотерапию. Но после неплохого начала, семиклассник нарушил единственное правило этого поэтического клуба – никогда и ни при каких условиях не говорить, что ты читаешь рэп. Что с ним случилось после того, как он, освистанный, покинул сцену, так и не добравшись до панчлайна? Пишет ли он стихи до сих пор? Читает ли рэп? Может быть, он второй Слава Марлоу, потенциалу которого не дали раскрыться воинствующие панкообразные поэты? Думаю, этого мы никогда не узнаем. После семиклассника на сцену вышел юноша в длинном чёрном плаще, с серым шарфом, перекинутым через плечо и загадочным томиком под мышкой (готова поспорить на что угодно – это был томик Байрона). В общем, типаж понятный. И какого же было моё удивление, когда через парочку стихотворений, пронизанных неприкрытым самолюбованием, он выдал нечто по-настоящему гениальное. С перепугу я решила, что нет, поэзия не умерла, она даже в глухих северных широтах живее всех живых. Но потом он заявил, что только что прочитал не самое известное произведение Мандельштама и, стыд и срам тому, кто этого не понял. Пришлось сидеть, стыдиться и в очередной раз разочаровываться в собственной безграмотности и томных романтических юношах, как будто придуманных для того, чтобы в них разочаровываться. Затем на сцену выходили современные менестрели, панки и рокеры (и больше ни одного рэпера, хотя, готова поклясться – в зале сидела еще парочка, но после фиаско семиклассника, они вряд ли были готовы на каминг аут). И когда на сцене девушка с именем Ночной Сторож читала очень грустные, но очень монотонные стихи, мы с подругой всё же решили покинуть мероприятие – все-таки, поэзия – это прекрасно, но мещанский быт, увы, никто не отменял.

Потихоньку закрываю долги по прочитанному. Сегодня хочу рассказать вам еще о двух детективах: The word is murder и The sentence is death by Anthony Horowitz Если вы любите британские детективы, очень советую присмотреться к этой серии. Первый уже переведен на русский ("Это слово - убийство"), второй еще нет. Книги Энтони Горовица по структуре очень напоминают книги Артура Конан Дойля или Агаты Кристи. Главные герои тут – вылитые Холмс и Ватсон, то есть один расследует, а другой записывает. Детектив по имени Готорн даже, подобно Холмсу, разжевывает все своему менее сообразительному соратнику. Ватсон же тут - сам автор, который вписал себя в книгу. Здесь у него то же имя, и персонаж, как и реальный Горовиц, известен своими книжками для детей, время от времени пишет для телевидения и участвовал в написании сценария для спилберговской экранизации "Приключений Тинтина". Поэтому книги Горовица - это не просто увлекательные детективы, они еще и приправлены интересными инсайтами из жизни современного писателя и сценариста. Например, о том, как трудно снять сцену погони на улицах современного Лондона. Или как в наши дни написать о положительном герое-гомофобе, чтобы тебя не заклевали. А иногда автор обращается напрямую к читателю и говорит: "Как бы я хотел начать эту главу с жаркой постельной сцены между двумя главными подозреваемыми! Но, увы, не могу. Я просто писатель, который таскается повсюду за детективом и записывает все, что происходит"))) Пишет Горовиц легко и с самоиронией, и сюжеты у него не такие простые, как кажется на первый взгляд. На поверхности вроде просто убийство со вполне понятным мотивом, а чуть копнешь - вылезают нереализованные амбиции, замшелые драмы и маленькие трагедии. Все, как я люблю. Очень советую эти книги тем, кто ищет отличный детектив на пару-тройку вечеров.

​​«...я встретил, может быть, всего только трех-четырех человек, которые понимают положение крестьян, которые понимают, что говорят крестьяне, и которые говорят так, что крестьяне их понимают», — писал Энгельгардт в 1873 году в своих «Письмах из деревни». А чуть ранее Иван Тургенев изобразил в «Отцах и детях» чудную сцену. «Мужик либо не отвечал ничего, либо произносил слова вроде следующих: «А мы могим… тоже, потому, значит… какой положен у нас, примерно, придел». – «Ты мне растолкуй, что такое есть ваш мир? – перебивал его Базаров, - и тот ли это самый мир, что на трех рыбах стоит?» - Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, - успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью, объяснял мужик, - а против нашего, то есть миру, известно, господская воля; потому что вы наши отцы. А чем строже барин взыщет, тем милее мужику. Выслушав подобную речь, Базаров однажды презрительно пожал плечами и отвернулся, а мужик побрел восвояси. - О чем толковал? – спросил у него другой мужик средних лет и угрюмого вида, издали, с порога своей избы, присутствовавший при беседе его с Базаровым. – О недоимке, что ль? - Какое о недоимке, братец ты мой! – отвечал первый мужик, и в голосе его уже не было следа патриархальной певучести, а, напротив, слышалась какая-то небрежная суровость, - так, болтал коё-что; язык почесать захотелось. Известно, барин; разве он что понимает?» Сегодня нам невозможно понять, как велик был разрыв между господской и крестьянской жизнью — не только в обычаях, привычках и условиях жизни, а даже в мироощущении. «Вкрации» предлагают подборку книг о жизни крестьян в Российской Империи: 1. М. Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина Объемный и красочный роман, подробно живописующий уклад помещичьего дома и отношение господ к крепостным. 2. Н. Лесков. Житие одной бабы. Тупейный художник Тот самый Лесков, который написал «Левшу» и «Очарованного странника», рассказывает о крепостных, которые не могли сами распоряжаться своей жизнью. 3. И. Кондратьев. Салтычиха Известность реальной помещицы Дарьи Салтыковой зиждется на её жестокости к крепостным. В романе рассказывается о её жизни, деяниях и суде над нею. 4. Т. Фарафонтова. Крепостная бабушка Крестьянка рассказывает о своей жизни до и после отмены крепостного права. 5. С. Могилевская. Крепостные королевны Произведение советской писательницы повествует о крепостном театре, в который подневольных актеров сгоняли насильно. https://telegra.ph/file/2010358d6583bf37b569f.jpg

​​Подтекст и с чем его едят Каждый из нас знаком с тем непередаваемым чувством, когда читая книгу, ты вдруг отчетливо понимаешь основную мысль, вложенную автором в диалог или сцену. При этом, чем менее навязчиво автор ее подает, тем сильнее в нас торжество от ее понимания. Не менее приятное чувство, когда читаешь сцену, при этом осознавая, что на деле герои говорят не то, что думают. Ты будто проникаешь в их головы, видишь их мотивы, и хочется радостно крикнуть «Да, я понял! Эта героиня плачет не оттого, что ей грустно, а потому что хочет провернуть хитрую манипуляцию. А под личиной того вызывающего храбреца прячется слабак, который при первой же возможности сделает ноги». Добиться подобного эффекта в своей книге тебе поможет подтекст. Подтекст — скрытый смысл текста/реплики/сцены, который не совпадает с их прямым значением. Он обогащает смысл текста, позволяет читателю самому рассудить о происходящем исходя из того, что он знает о героях и их мотивах. Кроме того, подтекст, спрятанный в обычных репликах и действиях героев, помогает читателю лучше понять героев, а автору позволяет вкладывать в свой текст глубинное значение. Подтекст в описаниях Все искусство писательства состоит в том, чтобы н...ально рассказывать истории о людях и их жизнях, поднимая в процессе те вопросы, что волнуют тебя самого. Правильно построенный подтекст рождает в воображении читателя точные образы персонажей, показывает их истинное отношение к событиям и людям, раскрывает истинные мотивы героев. Например: Книга М. Петросян «Дом, в котором» фактически полностью состоит из подтекстов. Они спрятаны в кличках героев, надписях на стенах коридоров, и, конечно же, в описаниях. Вот как с помощью подтекста писательница объяснила, что героя снедает нетерпение, не упомянув об этом напрямую: «К половине первого я изгрыз все ногти, изъездил спальню вдоль и поперек раз двести и понял, что вот-вот сойду с ума. Достал «инструкцию переселенца», перечитал ее и содрал с кровати постельное белье. Упаковав его, собрал все салфетки, находившиеся поблизости от моей кровати и тумбочки. Остановил часы и спрятал их на дно сумки». Повторяемый подтекст Часто подтекст можно встретить в книгах в качестве повторов: первый раз они кажутся лишь неясными образами, во второй же раз они несут судьбоносное значение. Но при этом подтекст всегда неразрывно связан с развитием истории, ведь иначе образ так и останется пустым. Такой подтекст может красной нитью проходить через весь сюжет, как бы намекая читателю, что ждет героев впереди и добавляя истории напряжения. Например: В «Анне Карениной» Толстого железнодорожный вокзал является символическим местом для истории героини. Здесь она впервые появляется в романе и узнает, что недавно под колесами поезда погиб мужчина. Жуткая метель, что разыгралась во время признания Вронского Анне на вокзале — еще один недобрый знак, ведущий историю ко всем известной развязке. И наконец, жизнь героини завершается на том же вокзале, когда она бросается под поезд. Ни один диалог и ни одно прямое описание не способно было бы передать того фатализма и неизбежности разрыва, что создал Толстой с помощью повторяемых подтекстов. P. S. В следующем посте поговорим о подтексте в диалогах. Разберем, как подтекст помогает выразить истинное отношение героя к собеседнику, и как с его помощью показать скрытые желания персонажей. MeWrite https://telegra.ph/file/3dbb86608b748a9a167c5.jpg

​​«Бог мелочей» и вакцинация в Индии О чем думают нормальные люди, читая сцену, где Рахель наблюдает за обнаженным Эстой? (ну невозможно тут удержаться от цитаты «мужские ягодицы никогда не взрослеют»). О чем при этом думаю я? О совсем другой цитате: «На руке [у Эсты] - две блестящие, как монеты, отметины прививок. У нее они были на бедре. Девочкам всегда делают на бедре, говорила когда-то Амму». Почему это – девочкам на бедре? Потому ли, что сари предполагает почти полностью открытые руки, и рубец от прививки на плече будет всем заметен? И почему две отметины? Одна, скорее всего, от БЦЖ – вакцины от туберкулеза (от нее и на постсоветском пространстве у многих есть шрам на плече, у меня тоже есть). После получения Индией независимости туберкулез был одной из главных причин смертности, и в мае 1948 года правительство Индии объявило, что в стране эпидемия, и начало кампанию по вакцинации. Второй шрам – вероятно, прививка от оспы. Оспа в Индии после 1947 года процветала: страна была мировым рекордсменом по количеству случаев заболевания. В 1962 году (год рождения Эсты и Рахели в романе) Индия начала Национальную программу искоренения оспы с целью вакцинировать все население страны за следующие три года. В процессе что-то пошло не так, и даже через пять лет после начала программы случаи оспы все еще фиксировали – но и вакцинацию продолжали, улучшая качество и методику введения вакцины. Так, в 1969 году для вакцинации стали применять раздвоенную иглу вместо специального вращающегося ланцета – так оказалось быстрее, дешевле и эффективнее. Эсту и Рахель явно привили раньше, а от ланцета шрам мог быть крупнее и заметнее. В итоге последний случай оспы в Индии был зарегистрирован в 1975 году, а полностью с лица земли оспу искоренили в 1980-м - все с помощью вакцинации. В прошлом году юбилей был, между прочим, 40 лет. А мы и не заметили. Информация об истории вакцинации в Индии – вот из этого прекрасного обзора. https://telegra.ph/file/af284709444edba45e229.jpg

​​Читатель, вспомни! Читая насыщенный событиями роман, можно забыть того или иного персонажа, и это нормально, особенно если персонаж второстепенный и появляется довольно редко. Не надо стесняться аккуратно напомнить читателю, что персонаж, фигурирующий в сцене, уже встречался на страницах книги. Как же это сделать? Не вспоминать же предыдущую сцену, в конце концов! Конечно, нет! Дайте персонажу какую-нибудь яркую особенность: это может быть внешний вид, привычка или манера говорить. Например, у него крошечные поросячьи глазки или он курит только самокрутки, а может, постоянно чертыхается. Гарантирую, что в следующий раз, когда читатель встретит на страницах книги «поросячьи глазки», он тут же вспомнит и персонажа, и события, связанные с ним. писательство https://telegra.ph/file/97d8629a9afbad8f4591b.jpg

​​Подтекст в диалогах Человеку не свойственно напрямую выражать свои чувства и говорить все, что приходит на ум. Так могут поступать дети — взрослые же увиливают, замыкаются, прячут свои истинные чувства под сарказмом, яростью, презрением, или наивностью. И вымышленные герои не исключение. Их реплики, даже самые обыденные, должны говорить о них и их чувствах громче и понятнее любых описаний. Добиться такого эффекта можно с помощью подтекста. Герой, который всегда говорит то, что думает и чувствует — либо идиот, либо плохо прописан. Ведь реалистичные герои живут в социуме, они ограниченны социальными нормами и правилами приличия. А помимо этого, у них есть неосознанные желания и черты, которых они сами за собой не замечают. Одному герою гордость не позволит попросить о помощи напрямую, в то время как другой из-за чрезмерной стыдливости никогда дословно не признается в любви своей подруге. При этом, сами герои могут оправдывать свое нежелание как угодно, но автор и читатель должны знать наверняка — этому мешает гордость, а того останавливает стыд. Как же выразить это с помощью реплик? Прежде чем прятать в репликах подтексты, убедись, что твой герой хорошо прописан. Для того, чтобы подтекст стал читаемым, он должен быть обусловлен либо чертой характера героя, либо его воспитанием, культурой, или травмой, что до сих пор оказывает на него влияние. Для понимания подтекста также бывает важно наличие предыстории отношений героев, напряженности между ними. Тогда, с помощью простейших реплик ты сможешь показать нарастающую угрозу, остывающие чувства, презрение. Например: В фильме «Бесславные ублюдки» гения диалогов К. Тарантино многие сцены построены на подтекстах и напряжении. Одна из таких, встреча в ресторане беглой еврейки Шошанны и Ганса Ланда — охотника за евреями, от которого героиня улизнула на молочной ферме. Сцена построена безупречно: девушка, что скрывается под личиной француженки и владелицы кинотеатра нервничает, она напряжена и скована. Ланд же расслаблен и обходителен, он полностью контролирует ситуацию и чувствует свою власть над Шошанной. Диалог же подкрепляет напряженность встречи «охотника и добычи». Г.: Вы уже пробовали местный штрудель? Ш.: Нет, нет. Г.: Весьма неплох. Итак, как вы познакомились с молодым рядовым? (обращаясь к официанту) Да, два штруделя. Один для меня, второй для мадмуазель. Мне чашечку эспрессо, а для мадмуазель стакан молока. Итак, мадмуазель, вы собирались рассказать... Ш.: Буквально пару дней назад я ничего не знала о рядовом Цоллере и его подвигах. Для меня рядовой был просто посетителем моего кинотеатра. Мы несколько раз говорили, но... Г.: Мадмуазель, позвольте вас перебить. Этот разговор простая формальность. Вам не о чем беспокоиться. Если не знать предыстории, не получится разглядеть тонкий подтекст в словах Ланда. Заказывая молоко для Шошанны, он ясно дает ей понять, что раскусил ее. Она начинает оправдываться перед ним, и тогда он добивает ее вторым подтекстом. Его слова «Вам не о чем беспокоиться» — ложь, в любую секунду он может сдать ее немцам. Ее жизнь полностью зависит от него, и они оба это прекрасно осознают. Можете посмотреть сцену полностью, чтобы почувствовать, как подтексты усилили ее напряжение. Ну и напоследок процитирую Роберта Макки, который в своей книге «Диалог» блестяще подметил роль подтекста в диалогах: «Умело написанный диалог создает прозрачность. Текст из произнесенных героем слов скрывает его внутреннюю жизнь от других героев, а в то же время читатель/публика хорошо видят, что скрывается за поведением. Мастерский диалог дает ощущение проникновения вовнутрь, чтения прямо в душе героя, знания его настоящих мыслей, чувств, действий до такой степени, что эта внутренняя жизнь становится читателю/публике понятнее, чем самому герою» MeWrite https://telegra.ph/file/bce3de21bfe114923ad58.jpg

«Выгон» Эми Липтрот Десять лет шотландская писательница Эми Липтрот жила вдалеке от своей семьи: в восемнадцать она покинула Оркнейские острова между Атлантическим океаном и Северным морем и уехала в Лондон, надеясь, что там наконец заживет комфортно и гламурно без ветров, морских приливов и овец. Тут Эми я могу понять: будучи подростком трудно оценить прелести жизни на ферме, хочется быть в центре событий. Но постепенно городская жизнь превращает большие надежды в фатальные неудачи. Эми начинает пить - она будет зависимой от алкоголя до 28 лет. После трёх месяцев в реабилитационном центре, она отправляется в путешествие подлиннее - возвращается на родные далекие острова и начинает искать новую трезвую себя. «"Стать трезвой" - это не однократное решение, после которого все идет отлично: это продолжающийся медленный процесс перенастройки, с постоянными откатами, кол...иями и соблазнами». Все два года трезвости вдали от большого города, переезжая с одного малонаселенного острова на еще более уединенный, она пытается понять, чем заменить крепкие напитки, которыми раньше был наполнен весь ее день. Кто такая Эми Липтрот без десятой по счету бутылки пива? Может быть астроном, орнитолог, дайвер или все же геолог? На страницах этой книги она перебирает разные занятия и открывает десятки вкладок «Википедии» в попытке изучить мир вокруг себя. Но исследует ли она коростелей по заданию Королевского общества защиты птиц или карту звездного неба - все дороги ведут Эми к самой себе. Каждое новое знание она преобразует в метафору. «Бывают в моей жизни величественные моменты, когда во время прогулок на холме я наслаждаюсь свежим воздухом и свободой. Я думаю тогда о своей личной геологии. Мое тело - континент. Ночью в нем происходит множество процессов. Я страдаю бруксизмом и скрежещу во сне зубами, как тектоническими плитами. Когда я моргаю, мерцает солнце, мое дыхание гонит по небу облака, а в унисон с биением моего сердца на берег накатывают волны. Стоит мне чихнуть, сверкает молния, каждый мой оргазм сопровождается землетрясением. Мысы островов поднимаются над морем, как мои коленки над водой, когда я лежу в ванне, каждая моя веснушка - достопримечательность, каждая слеза - река. А тектонические плиты и каменные соборы - мои любовники». Книгу с трудом, но все же можно читать как путеводитель по Оркнейским островам, такую расширенную энциклопедию о местной природе и географии. Но моими любимыми моментами в книге были те, где Эми отрывалась от науки и возвращалась к своей жизни. Меня поражала ясность взгляда, который Эми устремляла в пропасть своей жизни. Трезвость - это ежедневная и временами утомительная борьба. Она выбралась, поделилась с миром, но это только середина пути. «Пусть на меня льется дождь, пусть меня обжигает огонь. Я чувствую себя молнией в замедленном движении. Во мне столько глубины, во мне есть еще неизведанное. Я вибрирую с такой частотой, которую не в силах уловить человеческий глаз. Я готова быть смелой. С верхней палубы парома я наблюдаю, как Папей исчезает за горизонтом. Последние два года тянутся за мной и блестят, как следы, что оставляет за собой паром. Во мне кипит энергия».

​​ Тринадцать этажей Авторы: Симс_Джонатан Серия «Universum. Дом монстров» Жанр(ы): Триллер Ужасы Описание: Лондон скрывает много тайн. Одна из них – Баньян-Корт, построенный одиозным олигархом Тобиасом Феллом. Шикарный фасад, апартаменты премиум-класса, а на задворках теснятся квартирки для неимущих. В годовщину строительства миллиардер-отшельник внезапно приглашает на званый обед двенадцать человек. Какова его цель? Что их связывает? За драмами и грязными делишками наблюдают сами стены Баньян-Корта, чьи изменяющиеся пространства преодолеваются не только ногами, и есть направления, которые не покажет ни один компас. Двенадцать жителей оказываются преследуемыми отголосками грехов олигарха Тобиаса Фелла. Их пути и жизни переплетаются в преддверии ужасного нераскрытого убийства. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/8d14276c621a93c9fe694.jpg

Поминание на Фоминой неделе в Малороссии Художник изобразил сцену радушного угощения творящих испоконную тризну по праотцам. Затем следовали поминальные обеды, а за ними поминались усопшие восхвалениями их добрых качеств, делавших обладателей их предметом общей любви. В нашей Галичине, справляя родительские поминовения, льют канун (называя так кутью, сваренную на меду и очень разсыченную жидкую) на могилы. В радуницы народ постоянно приносит яйца, кладет их на могилы, «христосуясь с покойничками». Поверья и обряды языческого верования в будущую лучшую жизнь соединяет народ в своем совершении радуницы; в Малороссии для этого есть, впрочем, особое имя — Гробки, продолжающиеся три дня, — от понедельника до среды Фоминой недели. В Сибири, где старинные новгородские поверья лучше сохранились, чем где-либо, всю Фомину неделю называют радоницами, и народ радость о весне выражает гуляньем во всю ночь, до рассвета. Рисунок—академик К.А. Трутовский. Журнал «Всемирная иллюстрация» 1877 год.

Зубная операция На рисунке вы можете видеть интересную сцену — зубную операцию у дрессированного слона. Как вы можете себе вообразить, — выдернуть зуб у слона не так-то легко. Для этой операции надо много силы и ловкости. Вытащить один зуб у слона могут только несколько человек. Перед операцией дрессированный слон становится на колени. Ветеринар захватывает большими щипцами больной зуб. К щипцам привязана длинная веревка, которую и тянут пять-шесть человек. Надо отдать справедливость, что животные терпеливо выносят мучительное лечение, если они доверяют человеку. Детский журнал «Светлячок», 1910 год.

На премьере сериала "Клиника счастья" сегодня был практически полный full house. Особенно в отношении актерском. Поскольку показали только две серии, я так до конца и не поняла, кто из артистов в сериале уже снимался, а кто мечтал бы попасть, если не в него, то хотя бы в другие проекты онлайн-кинотеатра Kion. Но количество звезд, которые поднялись на сцену для представления новинки, показало, что ради узнаваемых лиц для сериала не пожалели ничего. И перед началом подошел ко мне известный актер и сказал, что обязательно прочитает, что я про "Клинику счастья" напишу. Передам ему привет коротко, в трех словах: Мне не понравилось. И пожелаю ему на этом месте хорошего вечера. ...Но все же пожелаю и объясниться. Понимаете, есть клубника настоящая, а есть - картонная и безвкусная. Хотя вроде бы и одно - клубника, и другое. Ан нет! Начинается "Клиника счастья" с заимствований сразу из трех проектов. Фильма "Давай разведемся!", сериалов "Псих" и "Психологини". Причем так, что хоть бы постеснялись. Ну хорошо - Kion - кинотеатр новый. Будем считать, что его зрители ничего из названного не смотрели. Потом в первой серии появляется Юлия Ауг. Затмевает своей игрой сразу всех остальных. Дарья Мороз ей примерно по щиколотку - увы...Если бы не Ауг, я бы уснула на первой же серии, отдавшись джетлагу - от смены часовых поясов. Со второй серии народ потянулся к выходу. И это - заметьте - многое объясняет. Как выяснилось, ушел, и мой друг - эрудированный кинокритик, у которого я хотела спросить - из какого же это зарубежного сериала один в один передрали сцену, когда на светском приеме в честь главной героини, она получила доказательства того, что муж ей изменяет. Придется с утра пораньше, на свежую голову, самой вспоминать. Если бы во второй серии не появилась актриса Анна Уколова, которая "сделала" главную героиню так же легко, как и Ауг, я бы точно уснула и тогда. Мне было неловко - не от самой пикантной темы, а от того, как она подается. Шансов вырулить в дальнейшем на пристойный сериальный уровень у "Клиники счастья" мало, хотя ее могут посмотреть и многие зрители. А я уж как-нибудь на Дарью Мороз лучше в "Медиаторе" посмотрю. И будет мне счастье. Без клиники. Да, у героини Мороз там тоже есть эротические сцены. Но подход найден правильный, и все, и все - на своем месте.

​​​​ Джордж Оруэлл, «1984» Лондон, примерно 1984 год. Уинстон Смит, 39-летний сотрудник Министерства Правды, решает вести дневник, чтобы рассказать людям будущего о своем мире. В комнате слышан голос из телекрана, наблюдающего за каждым движением героя, со стен на прохожих смотрят плакаты с угрожающим изображением лидера партии – Большого брата, улицы патрулирует полиция мыслей. Кажется, так было и будет всегда. В этих записях можно обрести крупицу собственного «я», своей свободы. В этих записях и беспокойных мыслях – неуверенная надежда найти отражение собственных сомнений в ком-то другом. Ком-то, кто мог бы стать даже ближе, чем эта тетрадка. Но разве подобное возможно? мысливслух ️спойлеры️ В последнее время эта книга стала настолько популярной, что как-то даже неловко признаться, что ничего сакрального в ней я не вижу. Каждый ценит здесь что-то свое: критику социализма (которой, к слову, в романе нет – об этом ниже), особенности политической географии мира будущего, броские новоязовские термины, изображение ужаса, способного заставить отречься от любимого человека. По первому пункту – как становится ясно из эссе Оруэлла («Литература и тоталитаризм», «Почему я пишу»), писатель убежден, что именно социализм в нетоталитарной форме в будущем позволит обеспечить свободу мысли, необходимую для литературного творчества. «Каждая написанная <Оруэллом> с 1936 года строка» направлена против тоталитаризма и высказывается за демократический социализм. И действительно, сам по себе тотальный контроль за личностью и общая идеология, изображенные в «1984», являются характеристиками тоталитарного политического режима, не философии социализма. Если уж пойти дальше, то критика социализма скорее обнаруживается у Замятина, который допустил в обществе будущего отсутствие семей и единую государственную систему «создания» и воспитания детей, что в общем созвучно утопическому социализму Платона. Но убежденные противники социализма (поскольку история знает лишь тоталитарные примеры попыток эту философию воплотить) делают из «1984» чуть ли не Библию в этом отношении. Что касается концепции «война это мир» о трех сверхдержавах и отношениях между ними, то, пусть она и является сильно упрощенной (сложно допустить возможность большей детализации в рамках антиутопии), она очень органично вписывается в ту систему отношений, которая построена в «1984». В этом смысле у Оруэлла «не заблудишься» – довольно быстро становится ясно, в каком мире довелось жить и любить Уинстону Смиту. Этот мир воспринимается вполне реальным, поскольку проработано все до мелочей – идеология, новояз, государственный аппарат, общественные отношения, и главное: запоминающиеся, так сказать легко соотносимые с прообразами, образы. Этого, к слову, и не хватает у Замятина; быть может поэтому, хотя стилистически «МЫ» пришлись мне по душе куда более, «1984» стал таким «брендом» в глазах моего поколения. Иными словами, все заимствования у Замятина, которые в глаза действительно бросаются, здесь усовершенствованы. Ну и последнее (камень преткновения в моих попытках с кем-то обсудить «1984»). На мой, конечно, неискушенный взгляд предательство Уинстоном Джулии не в результате нестерпимых пыток, но в результате испытания клеткой с крысами, неправдоподобно. Неужели повторяющихся физических страданий недостаточно для человека неподготовленного, чтобы дойти до крайности, потерять себя? Зачем нужен этот «последний рубеж»? Мои собеседники, напротив, относят этот эпизод к числу достоинств романа. К тому же, вроде бы в центре повествования любовная линия, но интереса к ней не испытываешь, словно ее назначение только в том и заключается, чтобы рассказать читателю о том, как страшно живется 1984 году. Потому-то роман о политике (и именно эти его смыслы воспеваются и цитируются), лирика же здесь второстепенна и, если быть честной, не слишком увлекательна. https://telegra.ph/file/aa7656fd3fc28bb8b87af.jpg

«Девственницы-самоубийцы», Джеффри Евгенидис (The Virgin Suicides, Jeffrey Eugenides) …all this dying was going to be the only life he ever had. The Virgin Suicides – первый роман Евгенидиса, опубликованный в 1993 году. Не так давно я писала о своих приключениях с переводным изданием – и вот наконец книга дочитана (в оригинале), рассказываю. На первый взгляд, содержание романа понятно если не из названия, то с первой же страницы: пять сестер-подростков совершают самоубийство. Этот, конечно же, никакой-не-спойлер нам сообщают в самом начале, и до последней фразы романа ничего в этом плане не меняется. И вместе с тем - никакие ожидания, появляющиеся у читателя при виде такого синопсиса, оправданы не будут. Потому что книга, конечно, об этом, но совсем не про это. Да и сюжет в ней – вообще не главное. Самое необычное в романе – рассказчик. Вернее, рассказчики: это целая компания мальчишек-подростков, живущих по соседству с сестрами Лисбон, тайно наблюдающих за ними и пытающихся разгадать загадку их жизни и смерти. Поначалу их преклонение перед сестрами кажется милым атрибутом взросления и первой влюбленности (тот неуклюже-романтический период, когда представительницы противоположного пола кажутся жительницами другой планеты и все, что происходит с ними, представляется очень интересным и таким таинственным) – но постепенно принимает нездоровую форму и начинает отдавать настоящим сталкингом, хотя в основе его вроде бы исключительно благие намерения. Тем не менее, как бы пристально эти ребята ни следили за Сесилией, Люкс, Мэри, Бонни и Терезой, - кажется, главное они всегда упускают. Ни им, ни нам не удается до конца понять, что происходит за закрытыми дверями дома семьи Лисбон и в головах сестер. Есть только призрачные догадки, разбросанные свидетельства, посторонние мнения – но сами девушки остаются идеальным, недостижимым и непостижимым объектом, не получающим права голоса (на протяжении всей книги они произносят лишь несколько фраз). Then, however, our eyes got used to the light and informed us of something we had never realized: the Lisbon girls were all different people. О самих рассказчиках мы знаем ненамного больше, и это тоже интригует. Нашла забавную цитату Евгенидиса из одного интервью: «Думаю, если бы моя фамилия была не Евгенидис, люди не называли бы рассказчика греческим хором». А в другом интервью писатель рассказывает, что детство его прошло в Детройте, и он вдохновлялся воспоминаниями об упадке города, когда описывал умирающий на глазах дом Лисбонов. Этот рушащийся дом – пожалуй, самый сильный образ романа, такой же загадочный и до конца не понятный, как и все остальное. И вообще вся эта загадочность, призрачность, болезненность и порочность, из которых состоит роман – удивительно, притягательно красивы, как бы странно это ни звучало. Во многом, конечно, благодаря языку романа – удивительно точному и тонкому, с лаконичными, но незабываемыми образами и формулировками. Как вы уже поняли, в переводе вся эта красота не очень сохранилась, так что читать по возможности стоит в оригинале. But in the weeks that followed, Trip spent his days wandering the halls, hoping for Lux to appear, the most naked person with clothes on he had ever seen. … the love he felt at that moment, truer than all subsequent loves because it never had to survive. Her mind no longer existed in any way that mattered. Многие вопросы так и остаются без ответа: что же все-таки происходило в этом доме после смерти первой дочери? Почему родители Лисбон такие странные? Какую роль на самом деле играет их фанатичная религиозность? Почему все сообщество только безмолвно наблюдает за гибелью этой семьи и никак не вмешивается? Но в какой-то момент ты сдаешься, перестаешь эти вопросы задавать (потому что бесполезно) и просто принимаешь происходящее, поддаешься гипнозу текста - а потом долго думаешь о том, как бы выглядела вся эта история с других точек зрения, хотя и ясно, что итог ее был бы таким же.

1.«Замедленное изображение (time lapse) Сиднейского оперного театра показывает призрачные следы на небе, сделанные летящими птицами, освещенными прожекторами монумента. Птицы, как местные, так и мигрирующие, заманиваются интенсивным искусственным освещением, что приводит к изменениям в их поведении и часто приводит к их гибели. Птицы, попавшие в ловушку прожекторов, часто кажутся дезориентированными, бесконечно кружащимися вокруг источника света.» 2.«Готланд, Швеция. Летний вечер в крепости Висбю, на объекте Всемирного наследия ЮНЕСКО на острове Готланд в Балтийском море. Ночные сияющие облака, известные как серебристые облака, окрашены в цвет электрик (electric blue). Они расположены на краю космоса, отражая солнечный свет примерно с высоты 80 км над поверхностью Земли. Они настолько высоки, что все еще отражают солнечный свет глубокой ночью. Обычно их наблюдают над полярными регионами летом, но иногда наблюдают и с более низких широт, включая даже Турцию (правда, это редкость).» 3.«На этом изолированном острове в Тихом океане большие статуи-Моаи, вырисовываются силуэтами на фоне Млечного Пути. Начиная с XIII по XV века, были созданы сотни этих монолитных каменных голов. Эти известны как Аху Тонгарики в национальном парке Рапа-Нуи (остров Пасхи). Пятнистые облака справа - это соседние галактики-спутники, Большие и Малые Магеллановы облака, каждое из которых в несколько миллиардов раз превышает массу нашего солнца. Меньший из них - самый дальний объект, видимый на этом снимке на расстоянии 200 000 световых лет. Его свет относится к тому времени, когда на нашей планете не было цивилизации". 4.«Оманский залив, Иран. Этот ноябрьский ночной пейзаж примечателен своим "сиянием". Прибой на переднем плане мерцает синим светом биолюминесцентного планктона. По ту сторону воды атмосфера Земли затемняет горизонт, создавая непрозрачные тучи. Над ними в центре изображения ярко светится планета Венера. За Венерой пересекается диагональный луч зодиакального света, в то время как гораздо дальше, также поднимаясь по диагонали и образуя "V" с зодиакальным светом, находится центральная полоса Млечного Пути. Большинство миллиардов звезд Млечного Пути и темных облаков находятся на расстоянии тысяч световых лет.» 5.«Анталья, Турция Фото аналеммы представляет собой фотографирование солнца с одного и того же места в одно и то же время дня два раза в месяц. Затем снимки собираются в составное изображение, чтобы показать, как меняется положение солнца на небе в течение года. Изображение здесь считается первым в мире изображением аналеммы, которое также включает в себя полное солнечное затмение. Конкретно это составное изображение показывает движение солнца в одном кадре, с фотографиями, сделанными каждые 10-14 дней, включая затмение 29 марта 2006 года. Затменное солнце кажется ярче, потому что это единственный снимок, сделанный без солнечного фильтра и с более длительным временем экспозиции." 6. «Шпицберген, Норвегия. Арктическое полное солнечное затмение 20.03.2015. произошло в день весеннего равноденствия, который знаменует начало весны. Этот снимок был сделан всего в 1000 км от Северного полюса, на 78 градусах северной широты, на Шпицбергене, когда затмение висело низко на южном горизонте над высокими холмами, которые окружают поселение Лонгйир." 7. «Калифорния, США На ежегодной вечеринке Nightfall Star в Боррего-Спрингс в ноябре 2015 года юго-западное небо осветилось странным сиянием, которое удивило фантов астрономии. Как они узнали, свечение исходило от ракеты Trident II (D5), которая была испытана с подводной лодки у побережья Сан-Диего.»

​​ Волчий зал (Вулфхолл) Автор: Мантел_Хилари Год издания: 2014 Серия «Томас Кромвель» 1 Жанр(ы): Историческая_проза Описание: Англия, двадцатые годы шестнадцатого столетия. Страна на грани бедствия: если Генрих VIII умрет, не оставив наследника, неизбежна гражданская война. На сцену выступает Томас Кромвель, сын кузнеца-дебошира, политический гений, чьи орудия — подкуп, угрозы и лесть. Его цель — преобразовать Англию сообразно своей воле и желаниям короля, которому он преданно служит. В своем неподражаемом стиле Хилари Мантел показывает общество на переломе истории, общество, в котором каждый с отвагой и страстью идет навстречу своей судьбе. Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/f3b02248c868c27562044.jpg

​​ Джером Сэлинджер, «Над пропастью во ржи» Шестнадцатилетнего Холдена Колфилда исключили из очередной школы. Не имея ни малейшего желания самолично сообщить об этом семье, юноша решает на некоторое время остаться в нью-йоркском отеле, чтобы дождаться, пока родным поступят новости о случившемся. С этого начинается его путешествие – в попытке пожить самостоятельной жизнью герой пускается во все тяжкие, постепенно убеждаясь в том, что ни одно из этих дешевых впечатлений не подарит ему спокойствия. мысливслух ️спойлеры️ Книга по-детски эмоциональная и трогательная. Холден Колфилд ни в одном занятии не может найти себе приюта, кроме заветной фантазии – ловить малышей, играющих во ржи, чтобы они не сорвались в пропасть. Принято считать, что так юноша в своем воображении спасает других ребят от холодного, фальшивого и порочного мира взрослых, войти в который они еще не готовы, сохраняя тем самым их непосредственность и чистоту. Это, в целом, похоже на правду – Холден отчаянно стремится доказать себе, что способен быть взрослым, но неестественность и цинизм этой «пропасти» с каждым разом заставляют его все трепетнее относиться к самым детским своим проявлениям. Подростковый излом придает болезненность невинному восприятию реальности, и герой, который уже не вполне чувствует в себе ребенка, потерян среди пошлых и претенциозных стандартов поведения, которые охотно принимаются его сверстниками. Складывается впечатление, что из этой книги не столько важно почерпнуть глубинные философские познания, сколько прожить эти несколько дней с бесконечно одиноким юношей, все попытки которого примириться с чуждым ему «взрослым» образом мыслей и жизни оказываются безуспешными, задумчиво следовать за ним по ночному Нью-Йорку поздних сороковых, бесстрастно наблюдающему за его страданиями, раз за разом задаваясь вопросом о том, куда же все-таки деваются утки, когда пруд с Центральном парке покрывается льдом. У романа нет автора, есть только Холден Колфилд, прожигающий время в безнадежном поиске своего места в этой печальной действительности, места, которое отвечало бы его представлениям о лучшем, что есть в человеке, ребенке. Грубый язык, детская искренность, отсутствие художественной изощренности сближают с главным героем, позволяя почувствовать проблематику произведения, не додумывая ее. Что такое подросток, если не напряженный сгусток эмоций – с теплотой Холден способен отнестись лишь к сестре и воспоминаниям о своем брате Алли, в остальном же он одинок, потерян, разочарован в окружающих и, в тайне от самого себя, безответно влюблен. Атмосфера переживаний юноши затягивает, позволяя оставить за скобками хрестоматийные до наивности вопросы о том, а что же все-таки олицетворяет эта пропасть во ржи? На мой взгляд – ничего, это всего лишь способ представить себя в качестве защитника неких абсолютных ценностей: как врач спасает человеческую жизнь, так ловец во ржи – невинность ребенка. Что, как не это, способно придать смысл существованию, тем более такого юного максималиста? Как будто важно совсем не это. Важно, чтобы Холдена кто-то услышал, чтобы придал этим фантазиям вектор, приближенный к реальности, чтобы подростку не страшно было возвращаться к родителям и удалось найти в них и сверстниках отклик на свои переживания, чтобы его самого, наконец, кто-то поймал, не дав сорваться в пропасть. https://telegra.ph/file/b5d8f70d5298890cf0dce.jpg

​​ мысливслух ️спойлеры️ «Театральный роман» производит куда большее впечатление, когда сознаешь, насколько он автобиографичен: под личиной Независимого Театра скрывается МХАТ, директор театра Иван Васильевич – это Константин Сергеевич Станиславский собственной персоной, писатель Бондаревский – Алексей Николаевич Толстой и так далее. Считается, что это чуть ли ни самое смешное произведение Булгакова – настолько живо в нем выписаны образы представителей театральной и литературной элиты: один, следуя своему «гениальному» методу, заставляет актеров играть хуже, чем на первых репетициях (Станиславский), вторая, будучи примой Независимого, играет вызывающе бездарно (Коренева), третий, популярнейший писатель, появляется в романе с восклицанием «Расстегаи!» (А.Н. Толстой), четвертый раздает актерам указания буквально из Индии (Немирович-Данченко). Список этот можно продолжать очень долго – к счастью, для нас его составила последняя жена Булгакова, Елена Сергеевна. Не могу сказать, чтобы в моем понимании этот роман был как-то особенно уморителен (на мой взгляд, у Булгакова множество таких вещей, чего стоят, например, «Путевые заметки» или пьесы вроде «Ивана Васильевича»), но он действительно несколько выделяется на фоне других творений писателя. Сперва мы узнаем, что «Записки покойника» – это не фигура речи: главный герой Максудов сбросился с моста в Киеве, а история эта публикуется человеком, который никакого отношения к ней не имеет. Интересно, как Булгаков дистанцируется от своего персонажа, утверждая, что все это не более чем плод больного воображения Максудова, и «ни таких театров, ни таких людей, какие выведены в произведении покойного, нигде нет и не было», указывая даже, что и стиль у последнего «явно неряшлив». На протяжении первых нескольких глав берут сомнения, стоит ли довериться повествователю – подозрительная личность этот Максудов, ему, должно быть, неспроста отказали в публикации романа. От этого создается впечатление (если, опять же, не знакомиться с историей написания «Записок покойника»), что автор здесь выступает в качестве весьма отдаленного стороннего наблюдателя, а все описанное имеет какое-то двойное дно: будто перед нами не автобиографические зарисовки в духе «Тайному другу», а попытка продемонстрировать неуклюжесть больной фантазии Максудова. Непривычно видеть такой замысловатый художественный прием в прозе Булгакова, но стоит заметить, что он придает роману еще большую степень комизма: яро открещиваясь от своего героя, писатель, шутя, подтверждает, насколько рассказанное им немыслимо, нелепо и карикатурно (учитывая, что все это происходило в действительности). Напоследок еще небольшая историческая справка: сюжет «Театрального романа» отчасти основан на конфликте Булгакова со Станиславским по поводу постановки пьесы «Кабалы святош» о французском драматурге Мольере. После первой читки пьесу завернула цензура; позднее в результате вмешательства Сталина и Горького она была реабилитирована, но при условии, что название будет заменено на «Мольер», а все намеки на советскую действительность – исключены. В процессе репетиций Булгакову приходилось переписывать то одну, то другую сцену, а после премьеры на пьесу набросились критики (да так, что спектакль, готовившийся четыре года, был показан всего семь раз). Роман Максудова «Черный снег», в свою очередь, принято соотносить с «Белой гвардией» (основанные на ее сюжете «Дни Турбиных» так же неоднократно перерабатывались по велению цензоров и театральных постановщиков). https://telegra.ph/file/4e5b99b2f72d9d347692d.jpg

- Боитесь надолго остаться без доступа к интернету и пропустить что-то важное? - Список отложенного контента продолжает расти, и вы нервничаете из-за того, что у вас мало времени, чтобы посмотреть всё? - Думаете, что другие получают более интересный опыт, а вы в какой-то момент приняли неправильное решение, которое портит вам жизнь? - Часто переживаете, что друзья делают что-то интересное без вас? Если вы в этих вопросах узнали себя, то, вероятно, вы страдаете от Синдрома упущенной выгоды. Это относительно новое понятие, которое родилось после наступления цифрового века. У человека появился почти неограниченный доступ к огромному количеству информации, возможность следить в реальном времени за всем, что происходит в мире и его социальном окружении и т.д. Наш мозг не был готов к такому резкому изменению стиля жизни, поэтому начали появляться люди с новыми психологическими проблемами. По некоторым оценкам в развитых странах признаки синдрома наблюдаются у 60% людей. СУВ влечёт за собой плохое настроение, чувство одиночества, тревоги, неудовлетворенности и легкой паники. Подробнее о том, почему возникает такая проблема, как её избежать и как с ней бороться: Видео: 1) FOMO - Синдром Упущенной Выгоды 2) Bobby Mook at TEDxUNC Статьи: 3) Жизнь других. Что такое синдром FOMO, есть ли это у вас и нужно ли этого бояться? 4) Что такое синдром FOMO и как с ним бороться? статья видео интрестинг_стаф https://www.youtube.com/watch?v=otAmBzWQ-5M

​Я уже давно не читала нон-фикшн, а тем более научно-популярную психологию. А тут внезапно после Дафны Дюморье прям захотелось, и я проглотила две половинки «Красной таблетки» Курпатова за две недели. Понравилось. Вот несколько интересных мыслей: ️Чем несчастливее человек, тем с большим жаром он защищает свои убеждения. Чем человек счастливее, тем больше он склонен считать своё мнение частным и не слишком претендует на то, чтобы считаться правым. ️В ходе хрестоматийного эксперимента Бенджамина Либета, проведённого на живых человеческих мозгах, выяснилось, что МОЗГ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ РАНЬШЕ СОЗНАНИЯ как минимум на 0,5 секунды. После этого Ватикан собрал конгрегацию, пытаясь понять, что делать с вероучением, если научно доказано, что свободы воли не существует. Note: мозг принимает решения, а сознание просто подстраивается под те решения, что УЖЕ принял мозг. ️Уже давно выяснилось, что IQ-тест не обладает прогностической ценностью. То есть, высокий бал в этом тесте не говорит о человеке ничего, кроме того, что он неплохо решает головоломки. Учёные долго ломали голову над тем, как все-таки определить настоящий уровень интеллекта. И единственное признаное в мире решение на данный момент — это marshmallow test, или зефировый тест. Его суть в следующем: ребёнку дают одну сладость, а затем обещают: если он не съест первую, ему принесут вторую через 20 минут. После этого ребёнка закрывают в комнате со сладостью и наблюдают за его поведением. Этих же людей опросили во взрослом возрасте, и выяснили, что дети, которые контролировали свои желания и дожидались второй сладости, в будущем стали намного успешнее остальных. Note: если человек умеет контролировать свои желания, импульсы, если он не падок на дофаминовые иглы, значит он порядком успешнее и интеллектуальнее других. ️У человека есть три базовых инстинкта и абсолютно все желания нашего мозга продиктованы только ими. То есть, чего бы мы не хотели, мы так или иначе хотим либо безопасности (инстинкт самосохранения), либо секса (половой инстинкт), либо власти (иерархический). Note: желание проявляться через творчество — это тоже жажда власти. ️Неважно, что человек о себе думает, не важно, каковы его личностные установки и мировоззрение, поведение человека определяется СИТУАЦИЕЙ, в которой он оказался). ️Не надо питать иллюзий. Наши достижения прямо пропорциональны нашим ФАКТИЧЕСКИМ амбициям. Вокруг множество вариантов, и если мозг действительно чего-то хочет, он 100% использует их при условии, что его устраивает цена вопроса. Если мозг хочет еды, он точно найдёт еду. Если мозг хочет создать проект, заняться спортом, выйти на новый уровень финансов, социального статуса, он точно найдёт способ достичь этого. ️Вы — это вовсе не то, что вы думаете про себя, не то, как вы выглядите в чужих глазах. Вы — то, что в вашей жизни РЕАЛЬНО происходит. ️Для чего нам наши цели? Да ни для чего, смысла в них нет. Но если они позволяют нам по максимуму удовлетворить наши базовые потребности, то лучшего и желать не приходится. ️Неизменная и необходимая черта гениального — уникальность, а это само по себе означает отклонение от нормы. Для психиатра с опытом представить себе психически здорового гения — это и в самом деле какой-то оксюморон. Ставьте «», если было интересно и понравился такой формат. https://telegra.ph/file/785ed745191b7df492a3d.jpg

​​«Замри» Нина Лакур Читая книги о трагедии, в основе которых надежда и воля к жизни, я в очередной раз убеждаюсь, что боль и радость вечные подруги. Сначала одна мелькнёт за поворотом, а потом другая спешит навстречу. Лучшая подруга старшеклассницы Кейтлин покончила с собой. Ингрид с девяти лет лечилась от клинической депрессии, но этого оказалось недостаточно. После ее внезапной смерти лавина боли накрыла ее родителей, Кейтлин, парня, с которым она так и не решилась заговорить, и одноклассников, которые так и не успели с ней подружиться. В послесловии к роману Нина Лакур пишет о собственном опыте потери (роман «Замри» вышел впервые в 2009 году, а часть с ее объяснениями появилась в переиздании 2019-го). Один из ее ровесников покончил с собой, когда они учились в девятом классе. Скотт не был ее лучшим другом, но мысли о невозможности его взросления вместе с ней и другими ребятами, не отпускали ее многие годы. «Со смерти Скотта прошло больше двадцати лет. Мы были так молоды — почти дети. И пусть мы никогда не болтали с ним по телефону. Пусть мы не были близкими друзьями. Важно то, что его больше нет в этом мире и никогда не будет. Он был, а потом его не стало, и мы лишились возможности взрослеть вместе с ним, учиться рядом с ним в библиотеке, гулять с ним после премьеры школьной постановки, оставлять в его выпускном альбоме воспоминания о четырех годах совместной учебы, стоять рядом с ним под звездами, подниматься с ним на сцену на выпускном, обнимать его на прощание, зная, что каждый из нас отправляется в самостоятельное путешествие и, возможно, это наша последняя встреча. И пусть мы покидаем родные города, редко поддерживаем связь со старыми знакомыми и даже не мечтаем о том, чтобы посетить встречу выпускников, но то, какими мы стали, зависит от людей, в окружении которых мы росли. Мы со Скоттом были знакомы совсем недолго, но он изменил меня к лучшему. А потом он умер, и я узнала, что такое скорбь. Я никогда не забуду, как его гроб опускался в землю. Наверное, я никогда не смогу отпустить этот момент. Но я хотела попытаться — и написала эту книгу» Смерть близкого человека, особенно в самом начале его жизни - это максимально несправедливо. И я считаю очень важным не только говорить о том по каким причинам это может произойти и какими способами трагедию можно предотвратить, но и показывать, как с этой болью дальше жить, как ее проживать. Очевидно, что по волшебному стечению обстоятельств горе не забудется, не исчезнет бесследно. Оно будет следовать за вами будто призрак, и лучшее попытаться как можно скорее найти способ, а может даже и не один, как с этим справляться (навряд ли этот процесс можно завершить). Кейтлин помогла забота родителей, новая лучшая подруга и ее готовность поделиться с ней собственным опытом проживания потери, и два ее увлечения - плотничество и фотография. Кейтлин строила дом на дереве и придумывала памятную серию фотографий в честь Ингрид, а ещё заново училась доверять людям, прислушивалась к себе в самые тяжёлые моменты, злилась на весь мир и влюбилась. Мне хочется верить, что и сама эта книга, оказавшись перед нуждающимся в ней человеком, сможет ему помочь. Это уже второй роман Нины Лакур, который я прочитала, и каждый раз она пишет о сложных периодах в биографии своих героинь. Им больно, обидно и тяжело, но как хорошо, что у них есть силы делать шажочки в сторону других эмоций. зарубежнаялитература https://telegra.ph/file/8a0dd69667d89937311f1.jpg

​​ Фотофиниш. Свет гаснет Автор: Марш_Найо Год издания: 2021 Жанр(ы): Детективы Описание: Фотограф-папарацци преследовал оперную диву Изабеллу Соммиту до тех пор, пока у нее не сдали нервы. Поэтому покровитель-миллионер увез ее на остров, где она должна восстановить душевное здоровье, а заодно исполнить арию, написанную специально для нее тайным молодым любовником. Это место — идеальная декорация не только для постановки, но и для убийства: после премьеры великую певицу находят мертвой с приколотой к груди фотографией. Среди присутствующих гостей только суперинтендант Родерик Аллейн способен выяснить, кто желал смерти примадонне… Вокруг шекспировского «Макбета» в театральной среде ходит много таинственных слухов, кто-то даже считает пьесу проклятой и не произносит ее названия вслух. Но новая лондонская постановка известного режиссера Перегрина Джея обещает быть сногсшибательной. Вот только уже на репетициях начинает твориться что-то странное, а когда последний акт заканчивается настоящей трагедией, на сцену предстоит выйти не актерам, а суперинтенданту Аллейну… Скачать Альтернативная ссылка: epub https://telegra.ph/file/d05c1424c5b229b9bdce5.jpg

​​Между прочим, в позапрошлом году вокруг лисьих исследований вспыхнул целый… ну не то чтобы скандал, но - скандальчик. В 2019 году в журнале “Trends in Ecology & Evolution” опубликовали статью под названием “The History of Farm Foxes Undermines the Animal Domestication Syndrome”. Там обсуждается так называемый синдром одомашнивания. Дело в том, что при одомашнивании разных видов животных, когда отбор ведется по поведению или другому ценному для человека признаку, в фенотипе животных начинают вылазить разные новые особенности, которых у дикого типа не было. Все волки более-менее похожи друг на друга, но как только мы посмотрим на одомашненных волков – собак – мы найдем там такое огромное разнообразие форм, окрасов, размеров, что иногда сложно поверить, что чихуахуа и сенбернар — животные одного вида. При этом у разных видов животных синдром одомашнивания включает разные наборы признаков, и как этот синдром реализован на молекулярном и генетическом уровне, до сих пор точно не ясно. У беляевских лис эти новые признаки тоже наблюдаются. Отбор животных проводили только по признаку дружелюбия к человеку, но у новых поколений ручных лисят проявлялись новые внешние особенности, нехарактерные для диких лис: повислые уши, завернутый колечком хвост, «звездочки» во лбу и так далее. Собственно, именно с наблюдений Беляева ученые начали делать выводы о синдроме одомашнивания применительно к другим видам. И вот авторы статьи в TREE обратили внимание на то, что дикие лисы, которых Беляев изначально взял для одомашнивания, были не такими уж дикими. Животных для эксперимента отбирали на советских зверофермах, а туда они попали из Канады – со звероферм на Острове Принца Эдуарда, где, в свою очередь, этих лис разводили с 1800-х годов. И хотя там их, конечно, никто не отбирал по поведению, все же какой-то искусственный отбор осуществлялся, так что строго говоря, лисиц контрольной группы, которых новосибирские ученые использовали для сравнения с одомашненной группой, совсем дикими назвать нельзя. И у этих канадских лис ранее уже наблюдались некоторые фенотипические признаки, которые вылезли впоследствии у прирученной линии – так что, возможно, они вовсе не являются частью синдрома одомашнивания. А тогда, может, и синдром одомашнивания вовсе не то, чем кажется – да и вообще непонятно, существует ли он как явление. В общем-то, в этом и состояла главная мысль авторов статьи, значимость беляевского эксперимента они все равно признают, просто говорят о важности критического подхода к понятию «синдром одомашнивания». Но новосибирские ученые, кажется, все равно обиделись. И накатали ответочку, где никак особо не комментируют идеи насчет синдрома одомашнивания, зато очень трепетно поправляют каждое упоминание своих лис, подчеркивая, что на канадских лис они совсем не похожи, вообще ничего общего. Потом другие ученые стали высказываться по поводу этого конфликта – кто-то поддерживал одну сторону, кто-то другую. Потом авторы первой статьи написали «ответ на ответ»... Ой! Понеслось, короче. Научно-популярная статья с пересказом всей ситуации и мнениями некоторых ученых вышла в New York Times, и там же они дают ссылку на любопытную презентацию об истории разведения чернобурых лис в Канаде. И еще одна ссылка, которой я просто не могу не поделиться, - статья все о том же, только в Комсомольской правде. Там прекрасно все, начиная с названия (Истерика вокруг домашних лис: американцы хотели высмеять сибирских ученых, но сами опростоволосились) и заканчивая обвинениями американских ученых в зависти (к чему?). К сожалению, настолько рьяные попытки журналистов защитить доблестную российскую науку эффект имеют скорее обратный. https://telegra.ph/file/3aedc7b530f1062ceba04.jpg

Артур Кёстлер, «Слепящая тьма» Роман посвящен периоду Большого террора в СССР 1937-1938 гг., в частности, расправе партии с «усомнившимися» представителями ленинского поколения большевиков. Главный герой, Николай Залманович Рубашов – народный комиссар, старый большевик, известный партийный деятель – оказывается под арестом. Рубашов убежден, что не совершал контрреволюционных преступлений, но готов пострадать во имя партии, пусть даже это заключение кончится расстрелом. Постепенно героя начинают мучить воспоминания, и реальность от допроса к допросу искажается: за эти несколько дней ему предстоит оценить все, что было сделано, окончательно разрешив все свои сомнения. мысливслух ️спойлеры️ Не доводилось еще читать о Большом терроре, фокусируясь на аспекте исключительно партийном, иными словами, смотря на вещи глазами Каменева / Зиновьева / Бухарина / Радека и пр. обвиняемых московских процессов 1936-1938 гг. Рубашова Кёстлера можно соотнести с любым из них – перед нами этакий представитель «старой гвардии», герой Гражданской войны, один из «бородатых философов», фото которых с недавних пор бежит стен кабинетов партийных чиновников. Этот человек был одним из тех, кто стоял у истоков Революции, абсолютизировал интересы коллективного «мы», громогласно постановил, что цель оправдывает средства. Отбросив буржуазные предрассудки, наш народный комиссар смял на своем пути столько судеб, что не может перечесть – людей вовсе не оппозиционно настроенных, всего лишь неугодных. Но ветер переменился, и неугодным стал он, Рубашов. У героя есть выбор: «умереть молча», как предлагает ему в заключении один из доброжелателей, или стать козлом отпущения, подтвердив, что он и его «сообщники» виновны. Рубашов выбирает второе и тешит себя иллюзией, что, подобно Иисусу Христу, приносит себя в жертву во имя спасения человечества. Последние дни заключения героя демонстрируют, что речь совсем не об этом: тот демонический коллективный организм, которому предназначается его жертва, неизмеримо далёк от воплощения светлой революционной идеи. Строительство коммунизма сопровождается воплями десятков тысяч революционеров и честных партийцев вроде Богрова, Рихарда, малыша Леви, Арловой, что уж говорить о жертвах среди простого населения, об этих бесконечных крестьянах, попадающих в пыточные к Глеткиным. Партия не щадит никого, личность – средство, а не цель, стало быть, распорядиться человеческой жизнью ничего не стоит. Над живыми людьми поставили исторический опыт, и с равнодушием препаратора наблюдают за потерями среди подопытных. Рубашов лукавит, пытаясь логическими рассуждениями вывести себя из состояния, в котором он оказался после казни Богрова. Рубашов лукавит, с презрением про себя называя Глеткина неандертальцем (но приближается к истине, когда сравнивает неандертальцев с обезьянами, признавая, что новое поколение совершеннее их по своей безжалостности). Расплата должна прийти вовсе не потому, что он оказался исторически неправ, а потому что на его совести гибель десятков и сотен невинных людей, преступления Глеткиных, создание ужасающей по своему размаху репрессивной машины. И перед самым концом он близок к тому, чтобы это понять, и задаться наконец вопросом: «А стоило ли оно того?» Эта идея развивается и в других элементах повествования: предательстве Рубашовым любимой женщины, нетронутой политикой человечности в лице монархиста из камеры 402, судьбе несчастных рядовых партийцев, поплатившихся за верность коммунистическим убеждениям.

​​​​ Ссора Тургенева с Толстым Весенним утром 1861 года, когда Тургенев и Толстой находились в гостях у Афанасия Фета, между ними произошла нешуточная ссора. В один момент жена Фета спросила у Тургенева о новой гувернантке из Англии, нанятой для воспитания его дочери. Согласно воспоминаниям Афанасия Афанасьевича разговор развивался следующим образом: Тургенев «стал изливаться в похвалах гувернантке» и, помимо прочего, упомянул, что девушка требует от его дочери, чтобы та забирала на руки худую одежду бедняков для починки; Толстой же на это заметил, что «разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену». Когда Лев Николаевич отказался забрать свои слова назад, бледный от злобы Тургенев воскликнул: «Так я вас заставлю молчать оскорблением!» После того, как писатели расстались, Толстой направил Тургеневу письмо с требованием извинений, тот направил ответ (с сухими извинениями и заявлением о том, что между ними все кончено), который по ошибке не был доставлен в срок – в результате Лев Николаевич, не дождавшись вестей от бывшего друга, велел передать ему новое послание, на этот раз уже с вызовом на дуэль. Писатели не сошлись во мнениях относительно оружия, из которого будут стреляться (Толстой предлагал использовать охотничьи ружья, чтобы, как говорится, «наверняка»), и потому оставили эту идею, но общение полностью прекратили. И вот, через долгие 17 (!) лет Толстой предпринял наконец попытку помириться с Тургеневым: «Искренно, если вы можете простить меня, предлагаю вам всю ту дружбу, на которую я способен. В наши года есть одно только благо – любовные отношения между людьми. И я буду очень рад, если между нами они установятся». Иван Сергеевич, растроганный посланием графа, по воспоминаниям Анненкова, присутствовавшего при чтении письма, даже заплакал. «Любезный Лев Николаевич, я только сегодня получил Ваше письмо... Оно меня очень обрадовало и тронуло. С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку». В 1878 году в Ясной Поляне после долгой разлуки старые друзья встретились вновь, как будто никакой ссоры и не было в помине. https://telegra.ph/file/6b6fbbdae4704b0b7b51d.jpg

С интересом наблюдаю за дискуссией, начатой Юрием Некрасовым – о том, как создать комьюнити вокруг книги. Комментарии привычно устремились в русло создания личного авторского бренда: нужен ли он и какими методами прокачивать, если нужен. К дискуссии подключился Василий Владимирский, а где-то в комментариях к постам по-партизански чётко озвучил свою позицию и Упырь Лихой. Забавно, что все трое высказывают разные подходы к обсуждаемой теме. По мнению Юры взращивать свой бренд и танцевать вокруг него, нарабатывая аудиторию, автору нужно по мере сил и умений всегда и везде. Сам Некрасов, как по мне, отличный маркетолог, который о методах продвижения своей книги «Золотая пуля» (написанной с соавтором Шимуном Врочеком) замечательно рассказывалкак-то в интервью «Ридеро» – это must see для всех тех авторов, который хотели бы заниматься продвижением книг самостоятельно. Василий в своём посте формально соглашается с Некрасовым в том, что прокачиванием писательского бренда автор должен заниматься сам. В качестве ролевой модели идеального маркетолога при этом выдвигает фигуру сиятельнейшего солнца русской поэзии, Александра Сергеевича=)). И почему фигура Пушкина кажется Василию идеальной вроде становится ясно из поясняющих пост его комментариев – люди, вовлечённые в официальную писательскую тусовку, как бы автоматически прокачивают бренд благодаря своей околописательской деятельности, вращению в небесных литературных сферах. Тем же, кому не посчастливилось нажать на нужную кнопку в социальном лифте, могут заниматься литературой как хобби=))) Тут, однако, некоей проблемкой видится то, что некоторые люди из внетусовки пишут тексты в качестве хобби ничуть не хуже, а нередко и лучше по всем параметрам отмечаемых официальной лит-тусовкой авторов (да, это скорее исключение, но такие тексты есть). Но им доступа в литературу, если не случилось счастливым образом под рукой протекции Геворкяна и Бабенко, нет. Таким образом, в оптике Василия Владимирского прокачка бренда через тусовку – единственно верный и эффективный способ прокачки бренда вообще, все остальные могут удалиться заниматься своим странным хобби в сад. Упырь Лихой, вечно сумрачный нигилист, с лёгкой снобинкой отмечает, что любая прокачка писательского бренда самим автором – это бред, который даже и обсуждать совестно. Продвигать автора и его книги должны издатели, критики, неизвестно откуда взявшиеся фанаты, но только не он сам, благосклонно посматривающий на суету под ногами, автор гениального произведения (естественно, что в оптике Упыря продвигать нужно только гениальные произведения современной прозы, иначе качество литературы страдает и плачет). Любопытно, что отрицание маркетинговых танцев с бубнами у Упыря настолько всеобъемлюще, что он как-то даже не очень хочет что-то делать, когда помощь минимального продвижения, подсветки лично его книг кто-то предлагает со стороны – абсолютно добровольно и безвозмездно. Ну, тогда же, наверное, не стоит удивляться, что вокруг тебя до сих пор не толпятся толпы тысячи фанаток с томно подкидываемыми к ногам влажными трусиками? https://www.facebook.com/buhrun/posts/4363105610453304

Лучшее, что можно сделать со своей жизнью — закопать гниющие останки. Износившихся отношений, навязанных целей, угнетающей обстановки. Допрожить чувства, разложить по коробкам воспоминания. (Из-за моего переезда в другой дом образ коробки претендует не то на фрейдистский символ, не то на чеховскую деталь.) В терапию люди приходят из-за недопрожитого, из-за того что прошлое — ушедшее, уже нереальное, порой даже вымышленное — отравляет. Фантомные боли весьма реалистичны. Все чаще наблюдаю такое: в постсоветской «однополой» семье из мам и бабушек у ребёнка нет возможности пройти стадию соперничества за любовь родителя противоположного пола (так называемый Эдипов комплекс и комплекс Электры). Отсюда разные последствия у повзрослевшего человека — от страха отношений до непринятия себя. А бывают такие финты: в семье двое детей — брат и сестра. Папки, допустим, нет, либо или он есть, но эмоционально недоступен (скажем, пьет, гуляет или, напротив, трудоголит), и девочка начинает проецировать его фигуру на брата. Если при этом что-то случается с братом (женится, умирает), то девочка как бы дважды теряет отца. Такие женщины почти обречены искать (и находить) отцов в партнерах, только удовлетворительных отношений в таких союзах не бывает, потому что спать с отцом — фу. Ну, вы поняли. Проекция — вещь неизбежная. Где-то выше я писала про это отдельный пост. Листайте! В общем, к чему это я? К тому, что сломанный пальчик болит, особенно если его не лечить. И останки прошлого смердят, если не предать их земле. психология

​​ Альтернативная концовка Пиноккио Оказывается, оригинальный финал «Приключений Пиноккио» вовсе не предполагал превращения деревянной куклы в настоящего мальчика, напротив, призван был повергнуть в уныние даже самого равнодушного из читателей. Пиноккио, о ужас, предназначено было умереть: Кот и Лиса подвешивают деревянное тельце героя за горло на дерево – вот и сказочке конец. С небывалым воодушевлением описывает Коллоди эту сцену: «"Ах, мой дорогой папочка! Если бы ты был сейчас рядом…" Далее силы покинули его. Он закрыл глаза, разинул рот, вытянул ноги, по его телу пробежала последняя судорога, и он навсегда окоченел». Всё логично – за дурные поступки, совершаемые мальчиком один за другим по ходу повествования, приходится платить (иными словами, смывать их кровью). Но нам с вами повезло – первоначальная версия сказки до такой степени ужаснула итальянцев, что редактор «Детской газеты», в которую кипами начали приходить письма от разочарованных читателей, вынудил Коллоди переписать финал. Изменения, кстати, коснулись не только концовки – был также переработан образ Феи. Изначально речь шла вовсе не о волшебнице, но о душе покойницы, голубые волосы которой символизировали смерть. Недаром героиня не пускает Пиноккио в белоснежный домик, сообщая, что все в нём умерли, а когда мальчик спрашивает её, что же она сама делает в таком месте, отвечает: «Я тоже умерла. Жду, когда прибудет гроб, чтобы забрать меня отсюда» (в русском переводе этот диалог отсутствует). Такая вот жизнерадостная история. Коллоди Пиноккио https://telegra.ph/file/75e92940f8e75669fec53.jpg

И снова влез под постом Евгения Капьёва, гендиректора «Эксмо», в очередной бессмысленный флуд о том, что такое сегодня есть современная русская интеллектуальная проза. Она за редким благословенным исключением есть мертвечина, думаю, это понятно любому здравомысялщему и наблюдающему за литпроцессом человеку. Огрызок традиции зловонно-трешового как бы «реализма» из 80-90-х, где русскоговорящие гориллы in Russian selo пьют водку вёдрами, бахаются хмурым в зассаном туалете (хелоу, Влад!), блюют друг другу в ботинки и в вазы с цветами, а потом, смачно гогоча, бегут сношаться всем миром, распевая «Ой чёрный ворон…». Современная русская боллитра – это огромный кусок шаблона, застрявший в головах тех пожилых людей, которые отвечают за литпроцесс. Поскольку с их благословения конвейер мертвечины работает бесперебойно, и к станку становятся новые, молодые кадры, которые заученными движениями плохо слушающихся рук продолжают воспроизводить нечитаемую нудьгу, подпуская, однако, новомодные, подсмотренные на Западе тренды – травма, автофикшн-трансгресс, выйди из шкафа – соверши каминг-аут, то в ближайшие 10-15 лет ничего в этой боллитре не изменится. Огромная заслуга той же «Редакции Елены Шубиной» в том, что она своими книгами пытается всё же разбавить общую тошноту. Да, пускай нарядно-маскарадным паровозом на Самарканд, пускай иронично угнездившемся в позе лотоса на острове Водолазкиным, тем же Прилепиным с деревянной донецко-луганской сабелькой пускай, но это хоть что-то. Это та самая попытка скрещивания ежа с ужом, которая при оптимальных условиях могла бы дать хорошую (без треша и чёрной хтони), крепкую и цепляющую массового читателя интеллектуальную прозу. Оптимальные условия же могли бы возникнуть в случае, если бы условных «РЕШ» по всей территории России было бы хотя б штук десять. С приблизительно схожим позиционированием, с действительно грамотным маркетингом, с хорошими тиражами для топовых авторов. Здоровая конкуренция бы оздоровила современную русскую литературу, подействовала прямо целительно, оживила бы и пациента, и критику, и премиальную карусель, да и глядишь – на Западе навели бы резкости окуляров в нашу сторону всерьёз, а не по остаточному принципу. Беда только в том, что пока литпроцессом рулят люди, возросшие при СССР, никакой конкуренции даже в этой сфере не видать. https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=4827471070653976&id=100001733910173

Спецоперация и мир: что читать, когда любое чтение кажется неуместным В книжной среде в эти дни я наблюдаю два настроения. Первое – «как сейчас вообще можно думать о книгах!», второе – эскапистское, «сбежать в книжку на отвлеченную тему, чтобы хоть пять минут не думать о происходящем». Понимаю и тех, и других. Сама нахожу в себе силы читать, хоть и сложно удерживать внимание на тексте – но мне, на удивление, хочется читать книги, которые могли бы помочь не убежать и отвлечься, но отрефлексировать происходящее. Собрала несколько, вдруг и вам пригодится. Если в голове только один вопрос: «Как вообще можно такое творить?»: «Психология зла: почему человек выбирает темную сторону», Джулия Шоу «Биология добра и зла: как наука объясняет наши поступки», Роберт Сапольски Если очень нужно снова поверить в людей: “Humankind: a hopeful history” by Rutger Bregman Принято считать (и весьма популяризировано в массовой культуре), что люди в критических ситуациях склонны терять человеческий облик и превращаться в агрессивных дикарей, готовых на самые ужасные поступки ради собственной выгоды. Только, мол, оставь людей без присмотра и строгого контроля – начнется полный хаос и одичание. Автор приводит множество ссылок на исследования и исторические примеры, свидетельствующие об обратном, убеждая нас, что люди гораздо чаще стремятся договариваться и помогать друг другу в сложные минуты. Если невозможно не проводить исторические параллели: «Я знаю, что так писать нельзя»: феномен блокадного дневника», сост. А. Ю. Павловская, науч. ред. Н. А. Ломагин Впечатляющий академический анализ текстов дневников блокадного Ленинграда. Книга одновременно дает возможность понять, чем жили и о чем думали люди в этих немыслимых условиях – и подчеркивает важность ведения дневника как документа и свидетельства исторических событий. «Земля, одержимая демонами: ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии», Моника Блэк Книга из серии «как так вышло, что мы никогда об этом не слышали?»: оказывается, в Германии после Второй мировой войны (то есть в условиях полного краха государства и коллективной вины), с одной стороны, процветала вера во всевозможную магию и ведьмовство, а с другой – не менее пышно цвела «охота на ведьм». Книга, если что, есть на Букмейт. Надо бы сюда добавить еще книги о критическом мышлении и отделении достоверной информации от фейков – но лучше я их соберу отдельно. Если у вас есть сейчас настроение читать, расскажите, к каким книгам больше тянется рука?

Немного о литературных штампах Я постепенно прихожу к выводу, что все мы, люди-человеки, думаем одинаково. Мыслим штампами и стереотипами, что в общем-то не особо мешает нам жить, пока мы не решаем изложить мысли на бумаге. Чем больше я редактирую начинающих авторов, тем больше замечаю, что описания, образы, представления об определенных жизненных ситуациях у большинства людей максимально схожие. Это частично вина контента, который мы потребляем, частично это нехватка гибкости ума или жизненного опыта, но факт остаётся фактом: мы мыслим штампами! Сколько раз я встречал сцену пробуждения после ночи любви, которую описывают, как лучи солнца, которые падают на лицо девушки, а её волосы блестящими кудрями рапластаны по подушке. Бла-бла-бла-бла, и всё в таком духе. Я и сам такое когда-то писал, что ещё раз доказывает стереотипность в том числе и моих мыслей. Для себя я выделил несколько утверждений, которые помогают бороться со штампами: — Первое, что приходит на ум — почти всегда является штампом. Человеческий ум ленив по своей природе. Мы общаемся штампами, устойчивыми выражениями и всевозможными фразами и словами, с помощью которых легче всего передать смысл задуманного. Именно поэтому стоит подвергнуть сомнению мысль, которую мы в порыве вдохновения записали в блокнот; попытаться осмыслить её и, если нужно, переписать. — Лучше не использовать художественный приём вовсе, нежели ввернуть в предложение затёртое клише. Вместо «лучи багрового заката освещали дорогу, по которой шли Вася с Машей», выгоднее сказать, что «Маша с Васей гуляли на закате», и это по крайней мере не будет бросаться в глаза и смущать читателя. — Следует ограничивать себя в эпитетах. Совершенно не обязательно каждое действие должно сопровождаться красочным прилагательным. Писатель часто, сам того не замечая, превращает книгу в сборник самых ужасных клише, когда в череду простых действий он вливает кучу ненужных описаний ради красного словца. Обувь у такого автора всегда будет истоптанной, взгляд мутным, волосы растрёпанные, губы пухлые, а розы увядающие. Дело в том, что далеко не всегда важно, какие у персонажа губы, волосы или кроссовки. Каждый раз нужно задаваться вопросом, нужна ли в данный момент читателю эта инфа или всё-таки мы таким образом кормим своё тщеславие?! — Нужно стараться не опираться на примитивный ассоциативный ряд, который преподносит наше мышление: если нам надо показать хорошее настроение, то за окном будут петь птички и светить солнышко, а если герой умирает, то обязательно погода пасмурная или даже идёт дождь. От такого описания у читателя пойдет кровь из глаз. Тем не менее, многих из нас подмывает показать настроение с помощью простых образов, но, возвращаясь к первому пункту, лучше перечитайте и вспомните, что первая мысль зачастую — штамп. Всех штампов, как известно, не избежать, но надо бороться, так что всем удачи в этом нелегком деле и спасибо за внимание! писательство МыслиВслух

Фокус внимания читателя Одной из самых болючих проблем писателей часто бывает невозможность донести свою задумку до читателя. «Вот я хотел показать все превратности любви и тщетность брака в своей истории, а они увидели лишь пошлые постельные сцены и ...ов-героев». Что же идет не так? Нужно понимать, что за читателем всегда остается право по-своему трактовать сюжет. Каждый видит в книге то, что отзывается его жизненному опыту или видению. При этом, не обязательно скатываться в банальности и очевидности чтобы точнее донести свою мысль. Показать главную суть сюжета и отдельные тонкости истории читателям можно иначе — управляя фокусом их внимания. Представь себя режиссёром, который выбирает, на чем именно остановится камера. Можно снять статичную сцену, каких уже миллион, а можно приблизить губы говорящего, показать, как его пальцы теребят край пиджака, как на фоне за ним вспыхивает чей-то дом, а он и не заметил. Все то же самое можно проделывать и с помощью слов. Но часто мы теряемся, особенно, когда работаем с большими мирами, в которых миллионы новых деталей. Что же описывать: позы героев, их жесты, окружение, помещение, в котором они говорят? К каждому случаю — свой подход. Если ты хочешь создать драму, показать скрытые отношения или чувства героев во время встречи или диалога, уместно будет сфокусировать внимание на выражении их лиц, жестикуляции, интонациях. Другие детали в таких сценах чаще всего просто сбивают нужный настрой и делают их затянутыми. Если герой попадает в новое место, стоит уделить внимание окружению. Но и тут не стоит описывать все детали поголовно — дозируй их предельно четко. Можно описать запахи и звуки локации, доминирующие в ней цвета, людей, что в ней находятся и их занятия. Когда описываешь сцену схватки или сцену с предельным накалом, в которой жизнь героя висит на волоске, фокус внимания сужается до игольного ушка. Здесь любое лишнее описание может уничтожить атмосферу риска и страха, поэтому чаще всего темп таких сцен — стремительный, с рваными предложениями и упором на эмоции и инстинкты героев. Слух героев обостряется, а ощущения сводятся до восприятия боли и контроля движений. Опиши комнату в разгар драки героев, и эта сцена заслуженно попадет в топ худших сцен драк в книгах. Прежде чем выбрать, на чем сфокусировать внимание читателя, определись с целью сцены. Должна ли она показать читателю отношения героев, напугать их, или восхитить новым местом из выдуманного мира? Если найдешь цель — проблем с выбором фокуса читателя не возникнет. А правильно выставленный фокус — основной инструмент для отображения главной идеи твоей истории. MeWrite

​А.Жвалевский и Е.Пастернак «Открытый финал» (2017 г.) Кажется, чемпион по отвлечению от безрадостных мыслей - подростковые драмы. В детских книгах много созидания и кристально чистого добра, во «взрослой» литературе неизбежны отсылки к реальности. А вот с книгами о подростках проще, их проблемы - камерные и понятные. Гормональный взрыв, сверхяркие влюблённости в ровесников и в учителей, полное непонимание родителями, решение конфликтов путем битья по мордасам, столкновение юношеских идеалов с неидеальной реальностью. Подростки - это взрослые, которые ещё не успели испортить себе и другим жизнь, не наделали неисправимых ошибок, не потеряли много лет впустую. При этом их чувство жизни обострено по максимуму, они воспринимают многие события как личные драмы: каждой частичкой души, не экономя эмоций и не малодушничая. «Открытый финал» - это повесть о молодых людях, каждый из которых справляется со своим бременем. Лена проживает всепоглощающую, но невозможную любовь. Совсем взрослый Лев учится отстаивать свои границы перед мамой, которая не может смириться, что ее сын уже не младенец. Полина рвётся выйти из тени умницы-сестры. А Захар справляется со своими чувствами к бросившему их с матерью отцом, который вдруг появился весь такой блестящий и учит Захара «быть настоящим мужиком». Все это - в эстетике спортивных бальных танцев, с их красотой, чувственностью, азартом борьбы за медали и бесконечными тренировками, с которых выползаешь невменяемый от усталости. И от счастья. Если вы ищете способ отвлечься - попробуйте «Открытый финал». Если в вашей жизни были танцы, соревнования и обсыпание себя стразами перед выходом на сцену - обязательно попробуйте https://telegra.ph/file/dfdb453fa6f6e6a3b0cfa.jpg

​️ Чехов и Книппер Впервые он увидел её на репетиции Московского художественного театра в 1898 году в роли царицы Ирины (пьеса «Царь Фёдор Иоаннович»). «Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность – так хорошо, что даже в горле чешется… лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину», – сообщал Чехов в письме одному из своих друзей. Но оставаться в Москве для этого не было необходимости – к тому моменту самые нежные чувства к Ольге Леонардовне Книппер уже поселились в душе писателя. Между ними завязалась оживлённая переписка, но отношения на расстоянии были единственным возможным исходом: Ольга и помыслить не могла о том, чтобы покинуть Москву и оставить сцену (представить свою жизнь без театра ученице Немировича-Данченко было не под силу), Чехову же, напротив, из-за обострения туберкулёза срочно необходимо было перебраться на юг. Им удалось провести вместе несколько недель в Крыму, затем писатель ненадолго приехал в Москву; тем временем вопрос об их свадьбе в светском обществе сделался чуть ли не главным предметом для обсуждения. Ольге эти пересуды, равно как и неопределенность в отношениях с писателем очень надоедали, и она настояла на заключении брака. Свадьба стала лишь формальностью, и в отношениях Чехова и Книппер ничего не изменилось. Актриса по-прежнему большую часть своего времени проводила в Москве, а её муж – в Ялте; только письма позволяли им сохранять нежную привязанность друг к другу. Супруги мечтали о детях, но первая беременность Ольги закончилась выкидышем, а вторая оказалась внематочной (ребёнок, к тому же, никак не мог быть от Антона Павловича – о том, что Ольга была беременна писатель и вовсе узнал из переписки с её доктором). Чехов догадывался об изменах Книппер, но никогда ни в чём её не упрекал: «Я получил анонимное письмо, что ты в Питере кем-то увлеклась, влюбилась по уши. Да и я сам давно уж подозреваю, жидовка ты, скряга. А меня ты разлюбила, вероятно, за то, что я, человек неэкономный, просил тебя разориться на одну – две телеграммы… Ну что ж! Так тому и быть, а я всё ещё люблю тебя по старой привычке…» – писал он ей. Последние дни Антона Павловича они провели вместе – актрисе наконец дали отпуск, чтобы она смогла сопроводить мужа на лечение в Баденвейлере на юге Германии. После смерти писателя Книппер на долгое время пропала из виду, продолжая тем не менее писать Чехову нежные письма – о своей любви они успели рассказать более чем в 800 посланиях. «Ну дусик, спи, пусть тебе снятся сны золотые, полные красоты, ласки, любви. Целую дорогую твою голову, гляжу в твои добрые красивые глаза и вижу в них любовь к твоей собаке. Не тоскуй, пиши и мне, и России побольше». «Собака» – ласковое прозвище Ольги. Чехов https://telegra.ph/file/f858d84530337e7f4749d.jpg

Об эволюции музыки из «Sounds Wild and Broken»: "Современное разнообразие музыкальных инструментов отражает важность акустического пространства в управлении культурой и технологией. Наиболее отчетливо это видно, когда пространство меняется, открывая новые возможности и потребности для инструментов. В Европе появление больших публичных концертных залов в XIX веке потребовало более громких звуков, чем в камерных залах аристократии. Инструменты развивались в ответ. По сравнению с первыми фортепиано шестнадцатого века, современные фортепиано звучат громоподобно. Энергичность их звучания возросла, поскольку размеры концертных залов увеличились, а новые открытия в металлургии позволили создать более прочные струны. Натяжение струны в современном фортепиано в десять раз больше, чем в ранних инструментах, что стало возможным благодаря добавлению в XIX веке цельнометаллических внутренних рам фортепиано. Начиная с конца XVII века, металлические струны с более тугим натяжением также сделали и скрипки более громкими. К XIX веку натяжение скрипичных струн было таким, что пружину, подставку и гриф старых инструментов приходилось регулировать. Скрипичный смычок тоже был модернизирован: его сделали длиннее и придали ему вогнутую форму, чтобы лучше натягивать конский волос и обеспечивать контроль над игрой. В XIX веке концертная флейта подверглась значительным изменениям, в основном благодаря усилиям одного человека, Теобальда Бёма. Он разработал более крупные тональные отверстия, улучшенные клавиши, изменил форму головки и амбушюра. Работа Бёма определила место флейты в современном оркестре. Усовершенствование клапанов и клавиш также позволило сделать громче и стабилизировать звучание других деревянных и духовых инструментов. Огромные размеры симфонических залов воплотились в формах инструментов на сцене. Расширились и оркестры: от барочных оркестров в несколько десятков человек до более чем ста, которые выводили на сцену Вагнер и Малер в конце XIX века". "Электрическое усиление также меняет отношения между инструментами и пространством. Гитара, которая раньше была инструментом, подходящим для салонов, посиделок у костра и других небольших собраний, теперь может, одним движением руки, наполнить звуком стадион. Из редкости в больших общественных местах гитара превратилась в почти вездесущий инструмент западной популярной музыки. Природа человеческого пения также была изменена электрическим усилением. Теперь достаточно шепота или интимного воркования в микрофон - не требуется никаких усилий диафрагмы - и это радикальный отказ от тысячелетней традиции исполнения, когда для привлечения масс в места поклонения, дворцы и концертные залы приходилось полагаться исключительно на мощные легкие. Подобно тому, как звук современного фортепиано частично родился в просторах симфонических залов, ноты с придыханием и рычание современной популярной музыки имеют своими родителями топки электростанций."