Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой»
Воспоминания Хемингуэя о его жизни в Париже с 1921 по 1926 год. Пробы пера, первый брак, Гертруда Стайн и многие другие знаменитости, скачки, бокалы белого сухого, скромные, но достойные Парижа завтраки, обеды и ужины. Прошу любить и жаловать – молодой Эрнест, делающий первые шаги на пути к семейному счастью и успеху на литературном поприще.
мысливслух ️спойлеры️
«Праздник, который всегда с тобой» наверняка не оставит вас равнодушными, хотя бы это и был Хемингуэй, каким мы его знаем: немногословный, слегка ироничный (но недостаточно, чтобы вызвать у вас улыбку) и самокритичный (если, конечно, не испытывать его искренность). Мемуары такая вещь, непременно приобретают сладкий оттенок ностальгии, словно сам читатель в 20-е годы XX века наслаждался идиллией в семейной жизни, пробовал писать в тихих парижских кафе, прогуливался по Монмартру, встречая на своем пути то Джойса, то Фицджеральда. Это приятно – читать, как некоторым недоставало денег настолько, чтобы довольствоваться устрицами и белым вином.
Как вы, наверное, уже заметили, я не большой поклонник творчества Хемингуэя, прежде всего, поскольку по-настоящему тронуть его произведения способны далеко не всякого, а уровень его популярности, на мой взгляд, прямо неприличен в сравнении с «масштабом» литературного таланта. Как уже упоминала в рецензии на «По ком звонит колокол», жизненный опыт купить мастерство писателя не способен – сколько не охоться на носорогов, погрузить читателя в это состояние простым его описанием не так уж просто, не находите? Но если пойти дальше, то и фигура писателя, а именно классический образ «папы Хэма» – искателя приключений, любимца женщин, этакого Индианы Джонса с писательскими амбициями Толстого – меня привлекает не больше.
С Хемингуэем не покидает впечатление, что он пытается казаться лучше, чем есть: описывая гармонию в своих отношениях с Хейли, своей первой женой, многие годы спустя после их расставания, он не перестает идеализировать свою безукоризненную манеру пребывания в статусе «мужа». Как он равнодушен к другим женщинам, как он предан ей (но мы то знаем), как искренен – у иных из нас при виде такого супружества по щеке побежала бы слеза. То же касается его «скромности» в отношении того, что он пишет и как, и покровительственного отношения к некоторым «коллегам по цеху», которым, скажем честно, во многом удалось его превзойти. Я имею в виду, конечно, Фицджеральда, «Великого Гэтсби» которого Хемингуэй от страницы к странице хвалит, потешаясь над «другом» между строк как какой-нибудь третьеклассник за состоявшийся между ними курьезный разговор. Разговор этот давно приобрел известность и, как вы, должно быть, уже догадались, касается… физических достоинств Фицджеральда. Словом, образ молодого Хемингуэя становится приторным, будто его намеренно думали подсластить и несколько перестарались.
Благо, книгу это почти не испортило – читать про Париж, писателей, художников, скромные удовольствия мирной счастливой жизни, достоинства и слабости великих деятелей своего времени по-прежнему поучительно и отрадно; как минимум в глазах читателя это может стать исторической справкой, как максимум – одним из лучших произведений Хемингуэя. Одному богу известно, ностальгия ли стала виновницей красноречия автора в этот раз. https://telegra.ph/file/c1550196b23a7b37c5169.jpg
2100