​​ Единая теория всего [Трилогия] Авторы: Образцов_Константин Жанр(ы):...

Book: «Империи Средневековья: от Каролингов до Чингизидов» Сильвен Гугенхейм Последний год я удивляюсь разнообразию мира. По-новому. В том числе и с помощью книг по истории, истории искусств, религии и другим гуманитарным наукам – книг, написанных не в России. И поражаюсь, как по-разному, несмотря на единую фактологию, ученые из других стран переносят фокус на те вещи, которые российские авторы пропускают или считают незначительными. Вот и сборнике статей французских профессоров Средневековья, которые собрал Сильвен Гугенхейм, главное – не то, о чем пишут авторы текстов, а то, как они об этом пишут. ️ Да, в этом томе есть и новые (для меня) темы – такие, как малайская Шривиджая, например, - но прежде всего, так здорово было читать о вроде бы известных империях – Османской, Византийской, Каролингской – но под другим углом. Много любопытного было и в главах про империи, которые совсем, казалось бы, не империи: вот, правда, вы когда-нибудь подумали бы, что в Болгарии была имперская власть? А в Сербии? А существовавшая после взятия крестоносцами Константинополя Латинская «империя»? Как в нашем понятии, империя могла существовать 50 с небольшим лет? Вне зависимости от того, сколько вы знаете про Средневековье (не только в Европе – тут же есть части и про панамериканских индейцев, и про татаро-монгол, и про Китай), очень советую полистать этот толстый том, чтобы понять, что единая точка зрения – всегда зло, а мир состоит из множеств. Мой личный рейтинг: 6/10 https://peresmeshniki.com/books/imperii-srednevekovja-ot-karolingov-do-chingizidov-sylven-gugenheim/

​Если я правильно всё понял, то Адриенна Мэйор - удачный пример исследователя-любителя (citizen scientist), добившаяся признания среди "кадровых" ученых. На русском выходила ее уже 4ая книга - о царе-отравителе, "Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120 - 63 гг. до н.э.". Но успех и признание пришли к ней с первой работой "Первые охотники за ископаемыми: палеонтология в древнегреческие и римские времена" (First Fossil Hunters: Paleontology in Greek and Roman Times). Как-то во время отпуска на о-вах Эгейского моря Адриенна обратила внимание на уродливого зверя на расписном древнегреческом сосуде -т.н. Чудище Трои, охранявшем её побережье. Голова его напоминала... череп динозавра. Причем правдиво переданная художником. позже выяснилось, что в тех краях действительно находят именно такие окаменелости. Греки не знали динозавров, но для объяснения находок придумывали легенды. (Так же сейчас трактуют "возникновение" расы циклопов - за них приняли карликовых слонов: отверстие под хобот на гигантском черепе смотрится как одна единая глазница посредине головы). Удалось ей связать с доисторическими костями и ряд других мифов Античности. Например, грифонов. Есть такие ящеры, чьи черепа действительно несколько напоминают птичьи. А то, что их кости находили среди мест богатых золотом, дало ход мифу о том, что грифоны оберегали золотишко. Идеи г-жи Мэйор пробили себе дорогу, ее пригласили работать в Стэнфорд, а книжку переиздали через 10 лет. В предисловии она пишет, как ученый мир с энтузиазмом откликнулся на её "прозрение" и статьи повалили валом. Это напоминает мне историю с книгой "Ящик" Марка Левинсона, который написал историю привычного всем транспортного контейнера, который, согласно его мнению, послужил важным инструментом глобализации, и таким образом формирования современной экономики (и мира). Она тоже была переиздана спустя несколько лет, и там автор приводит многие интересные исследования, которые спровоцировало первое издание. Но если "Ящик" мы готовим к выходу, то историю осмысления людьми Античности динозавровых костей пока никто в РФ издавать не собирается. https://telegra.ph/file/3be659981dbd8b149dc93.jpg

«Как читать художественную литературу как профессор», Томас Фостер Название трудновыговариваемое, но книга любопытная. Рассказывает она о том, как читать более вдумчиво, находя в любом литературном произведении больше смысла. Чаще всего среднестатистический читатель художки концентрируется на истории, сюжете и персонажах – и воспринимает все, что видит в тексте, буквально. Но это лишь первый уровень восприятия. В хороших художественных книгах есть и другие уровни: уровни символов и метафор, отсылки к другим известным текстам и так далее. Главная мысль автора: в мире есть только одна история, и все художественные тексты на самом деле рассказывают именно ее. И эта история — «обо всем, что кто-то захочет нам рассказать. Пожалуй, можно сказать так: единая история, метаистория, повествует о том, что значит быть человеком». А раз так, то все тексты, когда-либо написанные, постоянно перекликаются и взаимодействуют друг с другом; это взаимодействие называется интертекстуальностью. Мы все состоим из текстов, которые когда-либо читали. Авторы книг тоже состоят из всех прочитанных ими текстов понемногу – и это, конечно, отражается в их собственных произведениях. Этот багаж у каждого свой, но есть тексты, настолько укоренившиеся в нашем культурном сознании, что их опознают практически все – причем иногда для этого даже читать первоисточник необязательно. Можно не читать Библию, но знать истории о всемирном потопе или 12 апостолах - просто потому, что эта информация доходит до нас в виде «цитат цитат цитат», многократно задействованная и осмысляемая в самых разных текстах. Ну вот и получается, что невозможно, будучи продуктом западной культуры, написать роман про героя, который чуть не умер, а потом чудесным образом спасся, даже пережил второе рождение – и не подразумевать при этом воскресение Христа. И все в таком духе. При этом автору даже не обязательно делать это нарочно – все эти архетипы у нас настолько в подкорке, что сами всплывают в нужный момент. Библия, как понимаете, - наиболее часто цитируемый в западных литературных произведениях текст. На втором месте – тексты Шекспира, дальше идут разные мифы и детские сказки. «Эти истории — мифы, архетипы, религиозные сюжеты, свод мировой литературы — всегда с нами. Всегда в нас. Мы можем черпать из них, добавлять к ним что-то свое, припадая к источнику в любой момент». Похожая история с символами. Есть явления и образы, настолько символически нагруженные, что у многих людей они вызывают примерно один ряд эмоций и ассоциаций (вода – основа жизни, очищение, обновление; осень – меланхолия, увядание, продолжите сами). Задействуя эти образы, автор художественной книги жмет на нужные кнопочки, запускающие в нашей памяти эти ассоциативные ряды, и оп! – вот уже и нужное настроение от чтения возникло. Еда, болезни, путешествия, погодные явления – все это в роман помещается неспроста и означает совсем не то, чем кажется на первый взгляд. В какой-то момент от обилия всех этих символов и значений голова идет кругом и хочется сказать: а можно без этого как-нибудь? Можно сигара будет просто сигарой? Можно, милостиво разрешает автор, напоминая, что любые символы и подтексты всегда вторичны. Если роман плохо написан, в нем картонные персонажи и не выстроен сюжет, то никакие символы не помогут. Написано просто и лаконично, книга нацелена на самых обычных читателей и не злоупотребляет сложными терминами. Единственной сложностью для меня стало обилие примеров из американских произведений, многие из которых я впервые вижу; со знакомыми примерами встречаться было куда приятнее. И вот бы, вот бы кто-нибудь написал что-то похожее, только на примерах из русской литературы!) Главное же - то, что книга учит задавать себе и тексту вопросы во время чтения и вообще смотреть на текст более внимательно, помня, что все элементы оказались там не случайно. Книга есть на Букмейт, а у вас есть промокод YOLKA на месяц бесплатного чтения

Book: «Арктическое лето» Деймон Гэлгут Цитата: «Некоторые человеческие взаимоотношения напоминают место слияния двух рек, где из их течения образуется третья, единая» У меня есть близкий друг, который всегда в книгах читает предисловие и послесловие. Я никогда. И очень жаль. Так как мне было бы намного проще принять с самого начала роман Деймона Гэлгута. С самых первых страниц «Арктического лета» я мучалась темой гомосексуальности главного героя. Казалось, Гэлгут такой отличный писатель (а мы помним его «Доброго доктора»), зачем надо было идти на поводу у редакторов и писать о мужской любви? В конце концов, главы через три, мастерство Гэлгута меня примирило с общей атмосферой (потому что пишет-то Гэлгут крайне занимательно), поэтому я решила, ну, хочет главный герой, писатель Эдвард Морган Форстер мужчин и пусть любит (правда, не сильно у него получалось на практике это ). Тем более, в ходе своих путешествий (Индия, Египет, Италия) и жизни в Англии Форстер то и дело встречает всяких уважаемых людей – то Лоуренса, то Вирджинию Вульф, то еще кого из известных. И только в послесловии к стыду своему я поняла, что речь-то шла не о моде, а о биографии реального британского писателя Э.М. Форстера. Который написал огромное количество книг, многие из которых счастливо экранизованы. ️ Впрочем, даже без этого знания (но Форстера мне придется теперь прочитать, как ни крути) «Арктическое лето», роман о ненаписанном романе, замечательна. Повествование о том, как мы пытаемся найти любовь, как мы ошибаемся и как мы в конец концов понимаем, что это и была жизнь, которой мы на самом-то деле искренне наслаждались. Мой личный рейтинг: 8/10 https://peresmeshniki.com/books/arkticheskoe-leto-deimon-gelgut/

«Зимний солдат», Дэниэл Мэйсон Книга, под которую лучше не засыпать. Я ее слушала на ночь, а потом как-то забыла включить таймер, заснула — и каак проснулась в момент рассказа о пытках, так и лежала в холодном поту до утра. Не будьте как я. Люциуш Кшелевский — студент-медик из знатной венской семьи с польскими корнями. Вокруг — то самое «лето целого века», расцвет европейской науки и искусства, по которым вот-вот проедет катком Первая мировая война. Мать Люциуша позирует для портрета Густаву Климту («Вначале она была изображена на нем вместе с Люциушем, но потом ее так очаровал золотой узор на портрете Адели Блох-Бауэр, что Люциуша пришлось закрасить»), сам юноша с трепетом изучает рентгеновские снимки и навсегда запоминает встречу со своим кумиром Марией Склодовской-Кюри («Ей кажется, что их, поляков, связывают с радиацией патриотические чувства»). В общем, ничто не предвещает, но сами знаете что все равно начинается, и недоучившийся медицине Люциуш оказывается в роли военного врача в богом забытом полевом госпитале в Галиции. А дальше — зима, холод, голод, вши, ранения, ампутации, смерти, еще смерти, хаос и нехватка лекарств. Одним словом, война. Два компонента этого романа были для меня интереснее прочих. Первый — медицина начала XX века. Дэниел Мейсон — не только писатель, но и врач, поэтому все медицинские подробности выписаны с особой любовью. Люциуша манят загадки работы мозга (Мейсон психиатр), и ключевой болезнью романа становится ПТСР, которое тогда еще никак не называлось и не было известно врачам, хотя, конечно, существовало (не к месту вспоминается афоризм Раневской). Второе интересное в «Зимнем солдате» — то, как на глазах менялась карта Европы после Первой мировой. Автор очень внимательно соблюдает все географические и топонимические детали, связанные с распадом Австро-Венгрии и образованием республик, все эти переименования городов («Я видела ваш билет. Вы в Лемберг… то есть во Львов»), удивительное многоязычие, когда в госпитале оказываются то венгры, то русины, то поляки (изумительная работа переводчиков Александры Борисенко и Виктора Сонькина здесь особенно видна). Невозможно не думать о том, что мир, который кажется нам привычным, на самом деле в таком виде существует совсем недавно и не так стабилен, как нам бы хотелось. «Однако во многих отношениях тот мир, который встретил его наутро во вторник, после Перемирия, стал еще сложнее, чем был в понедельник вечером. Существовала практическая проблема поездов, все еще забитых возвращающимися домой солдатами. Внезапное появление границ там, где раньше была единая Империя. Необходимость путевых документов для выезда из новопровозглашенной «Немецкой Австрии», которая, в сущности, была пока что одним названием. Ко всему прочему добавлялась проблема политики. Когда отец сбросил со стола все армии, это был не более чем драматический жест. По-хорошему им следовало бы всем вместе сесть за этот стол, маленькими кисточками перекрасить австро-венгерские силы в восемь разных цветов и заставить их воевать друг с другом. Уже неделю назад Сербия атаковала Венгрию, Чехословакия атаковала Венгрию, а революционеры штурмовали Рейхстаг в Берлине. Ходили слухи, что граница между Польшей и Чехословакией не устраивает обе стороны; а Россия, конечно, все еще находилась в состоянии гражданской войны. И – что больше всего волновало Люциуша – в Галиции начались стычки между Польшей и Украиной». И еще много всего: вечная проблема соответствия родительским ожиданиям, и харизматичные персонажи (острая на язык сестра Маргарета — one love), и политические игры аристократии, и уместная доля иронии, и мелодрама. Вот без мелодрамы я бы точно обошлась, хотя доля ее среди всех прочих компонентов невелика. Я не знаю, многим ли захочется сейчас читать такой роман — ни утешительным, ни уютным его не назовешь. Но это хорошо продуманная и довольно увлекательная история, еще раз напоминающая очевидное: нет в войне ничего красивого и героического, одни беды и страдания, и сто лет назад так было, и двести, и ничего не поменялось с тех пор.

​​Некоторое время назад рассказывала вот здесь о своих любимых книжных местах в Праге. А теперь, уж извините, будет пост из серии «миллениалы открыли для себя библиотеки», поскольку я действительно открыла для себя пражские городские библиотеки и с первого посещения стала их огромной фанаткой, вот и спешу поделиться. Не знаю, скольким моим читателям этот пост будет географически актуален, но, надеюсь, будет хотя бы интересно. Тут надо сказать, что весь мой библиотечный опыт до этого — минские школьные и университетские библиотеки со строгими тетеньками, требовательно вопрошающими, что я здесь забыла (зачеркнуто) какую книгу я ищу. И это неплохо, если ты правда ищешь что-то конкретное, но вот если ты хочешь просто посмотреть, что у них вообще есть, полистать, вдохновиться и тогда решить — извини, не выйдет. Потом школа и универ закончились, на горизонте (буквально) замаячила знаменитая минская Национальная библиотека, но от походов туда я стойко воздерживалась из идеологических и эстетических соображений. И вот с такими вводными ты заходишь в центральную библиотеку на Марианской площади (спасибо моим дорогим пражским книжным подруженькам, а то бы я еще пять лет собиралась). И сразу офигиваешь от толпы людей на входе. Думаешь, ну все, не сегодня. Потом присматриваешься — и оказывается, что это просто туристы, которые где-то узнали, что в холле библиотеки есть прикольная скульптура, и стоят в очереди, чтобы с ней сфотографироваться. А в саму библиотеку им не очень-то и надо, в зале тишина и почти пустота, строгая библиотекарша не то что над тобой не стоит, за ней пришлось еще побегать, чтобы оформить абонемент. Дальше начинается прекрасное. Во-первых, библиотеки во множественном числе не случайно: в Праге это единая сеть с общим фондом, и самое восхитительное — можно взять книгу в одном филиале и вернуть в любой другой. Везде самообслуживание: выбираешь книгу, кладешь ее в автомат, сканируешь читательский билет — и готово, иди читай. Есть (не идеально, но работающий) электронный каталог, где можно посмотреть, в каком из филиалов находится нужная тебе книга. Если лень за ней ехать, можно заказать доставку в ближайший филиал — стоит такая услуга 25 крон (1 евро). Да, читательский абонемент на год (!) стоит 60 (!!) крон. Меня интересовали англоязычные книги, и их в центральном отделении оказалось прилично, три или четыре больших стеллажа; много того, что я не читала, и немало книг, которые мне интересны. Глаза, понятное дело, разбежались, забрать домой захотелось сразу все, но я проявила выдержку и взяла только The Red House by Mark Haddon (потому что очень люблю другую его книгу) и A Long Way Down by Nick Hornby (потому что давно искала). Книг на чешском, понятно, во много раз больше, на остальных языках — тоже сколько-то есть (точно помню стеллаж книг на русском и указатели к стеллажам немецкого и польского, но мы могли найти далеко не все в тот забег). Ну и это только одно из библиотечных отделений, плюс фонд регулярно пополняется. А еще там есть пространства для коворкинга, регулярно проводятся всякие мероприятия и наверняка еще куча всего, что я пока не успела узнать и обнаружить. Короче, пражские библиотеки это почти так же идеально, как пражская сеть городского транспорта — даже лучше, потому что с книжками) https://telegra.ph/file/890954f4096b38de7af92.jpg