Данила Монтанари «Проклятие рода Плавциев» «Большинство убийств совершается...

Данила Монтанари «Смерть куртизанки» «Власть, которую ты так неожиданно обрёл, ударила тебе в голову! Пытаешься походить на взрослого, но ты всего лишь самонадеянный мальчишка, и я готова поклясться, что в глубине души ты дрожишь как лист!» В 16 лет Публий Аврелий Стаций становится отцом семейства и раскрывает своё первое дело о воровстве. А спустя 20 лет, будучи известным римским сенатором, он оказывается главным подозреваемым в убийстве куртизанки Коринны и только собственное расследование сможет его оправдать. Отвергнутый любовник, ревнивый покровитель или его жена? А может суровый патриций, устыдившийся слабости плоти? Аврелий напоминает древнеримского Пуаро и по кусочкам собирает историю жизни Коринны, сбежавшей от бедности, но потерявшей намного больше: настоящую любовь. Вместе со своим героем Монтанари изучает противоречивую природу человеческих чувств: страсть, жестокость, зависть. Декорации для детективной истории выбраны неслучайно. Именно в это время в Риме пересматривали принципы многовековой морали и традиций, где-то идя на уступки обществу, а где-то вводя строгие законы и ограничения на удовольствия. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/775735/?point=olskp

Небольшая подборка детективных новинок: 1. Кендра Эллиот «Вторая правда»; 2. Ингар Йонсруд «Братство»; 3. Андерс де ла Мотт «Осеннее преступление»; 4. Дж. С. Лок «Неоновый убийца»; 5. Дреда Сэй Митчелл «Свободная комната»; 6. Данила Монтанари «Проклятие рода Плавциев»; 7. Джон Маррс «Пассажиры»; 8. Алекс Павези «Восьмой детектив»; 9. Джек Кетчам «Девушка по соседству»; 10. Сабин Дюран «Солги со мной».

Интересные книжные новинки: 1. Умберто Эко «С окраин империи»; 2. Гузель Яхина «Эшелон на Самарканд»; 3. Татьяна Соломатина «Община Св. Георгия»; 4. Филипп Лансон «Лоскут»; 5. Меир Шалев «Мой дикий сад»; 6. Алексей Иванов «Тени тевтонов»; 7. Софья Ремез «Тихие игры»; 8. Данила Монтанари «Проклятие дома Плавциев»; 9. Эрих Кестнер «Мальчик и девочка из спичечной коробки»; 10. Маша Рупасова «Веселая фразеология».

Подборка интересных новинок и переизданий: 1. Хелен Девитт «Последний самурай»; 2. Сергей Парин «Стресс, боль и опиоиды»; 3. Элена Ферранте «Любовь в тягость»; 4. Данила Монтанари «Шрам на бедре»; 5. Лили Кинг «Писатели & Любовники»; 6. Арто Паасилинна «Тысяча чертей пастора Хуусконена»; 7. Тэд Уильямс «Трон из костей дракона»; 8. Кир Булычев «Любимец»; 9. Джонатан Литэм «Помутнение»; 10. Алекс Павези «Восьмой детектив».

Данила Комастри Монтанари «Шрам на бедре» «Брак по любви — кто бы мог подумать!» Вы уже наверняка догадались, что я бесповоротно влюбилась в детективы Монтанари в сеттинге Древнего Рима. Публий Аврелий покорил меня остроумием, дерзостью и бесстрашием. Очередное преступление находит сенатора прямо перед свадьбой одной из прекрасных близняшек семьи Арриания. Что может быть ужасней, чем умереть в столь счастливый день и кто мог желать зла невинной Лучилле? Как и прежде, Публий узнаёт секреты всех членов семьи, начинает разбираться в ядах и исследует культ мрачной богини колдовства Гекаты. Но больше всего Аврелия занимают сёстры-близнецы: одна благочестивая, милая, искренняя, а другая циничная, бесстыжая и равнодушная. Возможно ли что зависть и погоня за выгодой разделили сестёр? Финал непредсказуем. Каждая из версий постепенно обрастает подробностями, которые полностью меняют ход всего расследования и расширяют круг подозреваемых. «Смерть куртизанки» https://t.me/booksfox/3740 «Проклятие рода Плавциев» https://t.me/booksfox/3827 Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/785217/?point=olskp

Как известно, вся философия делится на реализм и идеализм (концептуализм, корреляционизм, постмодернизм, структурализм, трансцендентализм, феноменологию, солипсизим, etc). Как же проходит это разграничение? Здесь все просто. Все люди на земле заброшены в некую проблему, раздвоенность: как это так, вот мир вроде как реальный, а вроде как находится только у меня в сознании? Как увязать дрожания дендритов с дрожаниями субъективности? Где связующее звено? Как справиться с тем, что есть предметы, а есть мысли? Дано мне тело, что мне делать с ним...Это называется онтологическое различие, основной вопрос философии. Базово непостижимая вещь. Загадка, антиномия, точка предельной озадаченности человеческого организма. Философия занята тем, что эту проблему как бы "решает", а на деле просто описывает на разных языках. У одного там подручность/наличность, у другого трансцендентальность, у третьего болезни языка, у четвертого сознание иллюзия, а все вокруг зомби. При этом одни мыслители, например, Ламетри, Харман, Екатерина Шульман, кренятся в сторону реализма, а другие, например, Платон, Кант, Жижек - в сторону идеализма. Это потому что у них разная базовая интуиция по поводу базовой озадаченности. Идеалист по природе забитушка, замкнутый, фрустрированный человек с сознанием обращенным вспять. Враждебность мира заставляет его бесконечно пятитьтся и пялиться на собственное мышление. Именно поэтому cogito, субъективность, квалиа кажутся ему более несомненными, чем окружающие предметы. Ресентиментальная мстительность заставляет его подрывать и обесценивать предметы, клеймя их дискурсом, знанием, феноменами. Охаивая и понося здравый смысл и данные науки. Идеалист рассуждает так как будто все вокруг пудели. Так слушай сюда! Пудель здесь только ты. Реалист мыслит иначе. Из двух вещей - предмета и субъективного восприятия предмета - он всегда выберет предмет. Он скорее усомнится в себе, чем в вещи. Базово, интуитивно, мысль о том, что нет цвета вне глаза или он мозги в бочке или что электронные пакеты совсем не то, что вещи кажется ему куда более абсурдной, чем мысль, что его нет. Для него базово интуитивно внутренне предмет изначально реальнее когиты. Это все потому что он не пятится и не пялится. Реалист по природе Чед, деятель, веятель, сеятель с открытым, дружелюбным, обветренным загорелым лицом и смеющимися глазами. Он смело выходит во двор, подходит к другому мальчику и говорит "Привет! Меня Данила зовут! А как тебя зовут? Давай дружить!". Он смело подходит к девочке и протягивает шоколадку "Альпен Гольд: "Привет! У тебя красивые груди. Я тебе стих написал. Давай трахнемся?". Реалист думает не о себе, а о бибиках и минералах, компьютерах и космосе. И идет он по жизни легко, с песгней, подбоченясь, расслабленно выпятив передок. Въ...-...ал, ...ал-...ал!

Лора Джо Роулэнд «Синдзю» «Встань на путь воина, стремись быть полезным господину, чти своих предков, поднимись над личными привязанностями и горестями — живи для других» Синдзю — это двойное убийство влюблённых, которым не суждено быть вместе. В эпоху Токугава подобный ритуал стал обычным делом, а расследование формальностью. Однако, когда из реки достают тела бедного художника и дочери господина нескольких провинций, юный офицер столичной охраны Сано Исиро сомневается, что они покончили с собой. Я уже рассказывала вам про детективы в сеттинге Древнего Рима от Монтанари https://t.me/booksfox/3740 и сейчас мы добрались до Японии. Шпионы, разведчики, судьи, покровители — самураи продолжают отстаивать свою честь и верность, как высшие добродетели, но в мирное время они вынуждены заниматься гражданскими делами, а значит распыляться между господином и целым сообществом начальников. Бусидо также претерпел изменения. Отныне семьи князей всегда оставались в столице — негласные заложники сегуна. Есть ли большее унижение гордости? Исиро предстоит искусно лавировать между собственными принципами и указаниями начальства, которое стремится закрыть дело о самоубийстве. Книга в Лабиринте https://www.labirint.ru/books/796350/?point=olskp

Смотрю и люблю много русского кино, но наши фильмы 40 летней давности и старше часто даются мне трудно. Через годы советский кинематограф видится мне если не виновником, то пособником, а иногда портретистом коллективной травмы. Поколение, родившееся сразу после войны, остро нуждалось в том, чтобы им сказали, что все не просто будет хорошо, а все уже хорошо — поэтому и появляются фильмы вроде «Я шагаю по Москве», где на одну девчонку два парня, все поют, танцуют, а правнук Пушкина играет за Торпедо. А затем это поколение вырастает, и понимает внезапно, что оно на самом деле живет в «Вокзале для двоих» — и вот уже Михалков с железными зубами спекулирует дынями, клянчит секс инфантильным шантажом («ты что же — меня не любишь?»), а на десять девчонок двое пьющих ребят, поэтому не грех и к женатому убийце нежными чувствами воспылать, выражая их через котлетки с пирожками. Уныние, хамство, всеобщее недоверие к друг другу, подзатыльники, разбавленный коньяк, и высшая форма признания в любви — «в вас нет того, чего я ненавижу». Непонятно пока, как на этих подзатыльниках вырастает потом уже такой весь из себя справедливый Данила Багров?.. Хотя его спокойная переносимость насилия явно вышла из этих нормированных вокзальных драк. Пугающая сила искусства (оттепели особенно) — не повторять жизнь, а создавать ее правдоподобную иллюзию.